моем пути даже деревушка не повстречалась.
— Стой! — прозвучало. Я оглянулась по сторонам, из кустов вышли три разбойника.
— Куда, идёшь? — спросил один. Я махнула вперед рукой.
— Глянь, немая, — улыбаясь, сказал второй.
— Деньги есть? — задал вопрос первый. Помотала головой, мол, нет.
— А, что в сумках?
Я достала травы и зелья.
— Тихий, она знахарка, мож поможет нам? — спросил он третьего, который стоял и молчал, всё это время.
— Поможешь? — спросил Тихий.
Я кивнула.
— Пошли, — и они повели меня, сначала через кусты, а затем через лес. Шли прилично, и вскоре оказались на поляне, где горел костёр, и возле него сидело ещё семь человек.
— Клык, знахарку привели, пусть глянет, — он подвёл меня к одному из них. Тот посмотрел исподлобья и кивнул. Я пошла за ним. В одной из палатки, сделанной из веток, лежал раненый. Обе ноги были перевязаны грязными тряпками. Когда развязала тряпки, ударил запах гноя. Я взглянула и покачала головой.
— Что, плох?
Я кивнула.
— Мож, попробуешь?
Я вышла и знаками показала, что нужна вода. Вскоре у меня была кипячёная вода. Заварила ромашку и кровохлёбку. Остальной водой, стала промыватьраны.
Затем промыла настоянной водой с травами, и стала зашивать их. Клык уже давно вышел из палатки, нежные оказались разбойники, в этом случае. Когда махают мечами, то не боятся крови, а здесь слабеют от её вида. Надо было заставить их промывать раны, может, и разбойничать бы передумали. Да, Елена, какие мысли тебе в голову только приходят!
Вскоре, перевязав его, вышла из палатки, все сразу посмотрели на меня.
— Жить будет? — задали вопрос.
Я пожала плечами, пусть понервничают. То, что он будет жить, я уже знала.
Я показала на платье и на воду, говоря, где можно всё это отстирать.
— Пойдём, — меня Тихий повел к речке. Он принёс мои сумки, а сам ушёл.
Достала вещи, вымылась и замочила платье. Вскоре он пришёл, и позвал меня. Посадил у костра и дал покушать. Я ела и видела, как бросают на меня взгляды, но стоило поднять глаза, как они опускали свои.
Вечером мне предложили одну из палаток. Легла отдыхать, всё равно придётся остаться на несколько дней, пока не сниму швы. Утром встала рано, сходила на речку и постирала платье. Подходя к лагерю, услышала:
— Кто, хоть пальцем тронет, убью, — это прозвучало от Тихого. Я осмотрела раненого, промыла снова раны, намазала их заживляющей мазью. Через день он пришел в сознание. Напряженность у мужиков спала и все стали улыбаться. Я ходила по лесу и собирала травы, сушила. На пятый день сняла швы, рана хорошо затянулась. Мы сидели у костра, и пили отвар.
— Вот, даже и не знаем, как тебя зовут, — сказал Клык. Я достала свой листок и показала. Тихий взял его.
— Елена, — произнес он. Вот всегда думала, что найдется грамотный.
— Ты спасла нашего друга, мы тебе очень благодарны. Не каждая пойдёт вглубь леса и незнамо куда. Ты не думай, не от хорошей жизни мы разбойничаем. Вот у Хворого, всё князь отнял, всё подать повышал, что он в конец разорился. У Клыка, жену хотел один снасильничать, он заступился и не рассчитал, пришлось ему в бега податься. А у меня своё дело забрали, подставили и заставили продать лавку, — рассказывал Тихий.
Я оглядела их всех, и увидела опять два пути. Я взяла камешек и показала его, положила на землю, от него в разные стороны положила две ветки.
— Говоришь, у нас две дороги, — глянул на меня Клык. Я кивнула. Показала на одну и нарисовала дом. На вторую — петлю.
— Так, значит, первая- это дом, жизнь. Вторая — смерть, — он поднял на меня глаза. Я кивнула.
— Мы все бы хотели мирно жить, но где. В наших деревнях невозможно, а в городе таких, как мы, куча, — раздосадовано изрек он.
Я взяла бумагу (хорошо, что ей меня снабдила Марья), и стала писать, руками, всё не расскажешь, а Тихий читал.
“ У вас есть охотник, пусть он пройдет этот лес, на север, там найдёт место у реки. Постройте свою деревню. Можно торговать, пушниной, есть глина, гончар, у вас тоже имеется. По реке вниз город, там и будете продавать и покупать. Бросайте гибельное дело.”
— Так ты велва! — с восхищением прошептал Тихий.
“Ведунья”, написала я. “ Вам решать, я своё сказала. Завтра я ухожу, Гор ещё пусть не встаёт неделю, а там потихоньку и можно уже начинать ходить”.
На утро меня до дороги проводил Тихий. “Пусть пойдут по хорошему пути, всегда у них будет удача и успех”, озвучила и для них желание.
По дороге, сколько шла, а шла уже долго, никого не встретила. Не ездят, что ли по ней? С двух сторон её окружала трава, выше пояса.
На дальней станции сойду, Трава по пояс, И хорошо с былым наедине Бродить в полях ничем, Ничем не беспокоясь По васильковой синей тишине. Бродить в полях ничем, Ничем не беспокоясь По васильковой синей тишине. На дальней станции сойду, Запахнет медом, Живой воды попью у журавля. Тут все мое, и мы, и мы отсюда родом И васильки, и я, и тополя. Тут все мое, и мы, и мы отсюда родом И васильки, и я, и тополя. На дальней станции сойду Необходимо С высокой ветки в детство загляну Ты мне опять позволь, Позволь, мой край родимый, Быть посвященным в эту тишину. На дальней станции сойду Трава по пояс Зайду в траву как в море босиком И без меня обратный Скорый-скорый поезд Растает где-то в шуме городском. И без меня обратный Скорый-скорый поезд Растает где-то в шуме городском. Растает где-то в шуме городском.
Пела я про себя и шла вперёд, разглядывая местность. Травы буйно стелются кругом, россыпи цветов радуют глаз. Ослепительно-белые и ярко-синие, оранжевые и красные, жёлтенькие и голубые, как небо. Пряный воздух, настоянный на ароматах растений, на нектаре цветов. Ярко светит солнце. Лёгкий игриво-шаловливый ветерок ласково колышет луговые травы: то заденет цветок ромашки, то чуть шелохнет тяжелый помпончик клевера, то качнет тонкий стебель с голубыми колокольчиками, то робко дотронется до нежной незабудки.
Чудесны творения природы — цветы. Они радуют наш глаз, их ароматы приятны, они очень нежны. Прикасаться к ним — настоящее наслаждение. Люди так любят цветы, что придумали настоящий цветочный язык. Каждый из цветков является символом какого-нибудь чувства. Многие из растений, что растут на поле, лекарственные. Поле — настоящая сокровищница природы. Нужно только понимать, какие это растения и для чего.
Так размышляя обо всём
