к гладким деревянным шарикам, и врач разделял его радость. За каждую осмысленную фразу его горячо хвалили. В первый раз в жизни Ваня имел дело с кинезотерапевтом, который растягивал его на большом резиновом мяче. В конце занятий логопеды пригласили его выпить чаю — из настоящей фарфоровой чашки с блюдцем — и предложили самостоятельно положить в чай сахар. Разве могло это сравниться с кормежкой из бутылочки через железные прутья? И мы впервые воочию увидели, какой могла бы быть его жизнь.
Наблюдая за истощенным семилетним мальчишкой с ногами-палочками, я пыталась представить себе реакцию на его чудовищное состояние со стороны человека, не знакомого с российскими реалиями. Такой человек первым делом поразится, почему никто из сидящих за столом экспертов не бросается к телефону и не вызывает полицию, чтобы сообщить о жестоких издевательствах над ребенком. Однако все присутствовавшие на чаепитии знали, что подобное обращение с Ваней одобрено государством и не противоречит ни одному закону. В государственных учреждениях принята следующая точка зрения: если ребенок болен физически или умственно, то никто в этом не виноват. Всех детей с отставанием в развитии здесь торопятся записать в имбецилы и махнуть на них рукой — слабоумие неизлечимо. Разумеется, мы, собравшиеся в тот день за чашкой чая, знали, что это совсем не так, — сама система превращает одаренного ребенка в истощенного инвалида”.
Если кто и уделял Ване внимание в доме ребенка, то только волонтеры. Вика попросила свою подругу Асю дважды в неделю давать Ване и Андрею уроки. Оба мальчика впервые чему-то регулярно учились. Ваня узнавал названия цветов и времен года, быстро запоминал русские народные сказки. Через два месяца он буквально преобразился. Сэра побывала на одном из уроков. В тот день Асе разрешили воспользоваться комнатой, где была установлена шведская стенка, зеркало во всю стену и перекладина для детей. Ковер, на который явно не ступала нога человека, без слов говорил об истинном предназначении комнаты — служить показухой. Несмотря на то что мальчики всю жизнь провели в доме ребенка, в этой комнате они не были ни разу и смотрели на нее, как на пещеру Аладдина.
“Я была поражена, — вспоминает Сэра, — как решительно дети выразили свои пристрастия. Ваня быстро сообразил, что ему нравится, а что нет. Вот он забрался на перекладину, перекувырнулся на ее другую сторону, перевернулся спиной назад. Он как будто испытывал свои силы. Ася окликнула его, и он ответил: “Сейчас!” Закончил свое упражнение и присоединился к ней”.
Мальчики активно исследовали незнакомую комнату, словно в ускоренном режиме проходили все те стадии развития, которые пропустили за неимением нужных условий. Они получали удовольствие, проделывая все то, чем обычно развлекаются двухлетние дети: подпрыгивали у взрослых на коленях, вытаскивали игрушки из ящиков и складывали их обратно.
Ваня заинтересовался стоявшим на маленьком столике отключенным телефоном. Сэра сделала вид, что звонит Вике, и попыталась вовлечь в игру Ваню. Однако с ним этот номер не прошел.
— Сэра, этот телефон сломан, — заявил он. — Я не могу разговаривать с Викой!
Потом Ася запела песенку, и Ваня, бросив прочие занятия, быстро-быстро пополз к ней. Он даже подхватил припев, в котором были такие слова: “Я проснулся”.
Ваня стремительно развивался, но в доме ребенка ничего не менялось. Никто не спешил организовывать для него медицинскую помощь. Через посредничество еще одной благотворительной организации, основанной мамой ребенка с ДЦП, Сэра записалась на прием к главному врачу больницы № 58, специализировавшейся на детском церебральном параличе.
Ваня занимался физическими упражнениями и вполуха слушал сказку, которую рассказывала Ася, когда в комнату вошла отвозившая его в интернат Вера и села за стол в углу. Сэра напомнила ей, что через два дня повезет Ваню в больницу. Вера, кажется, обрадовалась. Она объяснила Сэре, у кого получить результаты анализа крови. Сэра показала на Андрея:
— Хорошо, что он едет во Флориду, верно? Вот бы и Ваню отправить за границу.
— Еще бы! Тем более что на него уже пришла путевка в тридцатый интернат. На следующий месяц.
— Тридцатый интернат? — Сэра пришла в ужас. — Это же страшное место! Все равно что вернуть его туда, откуда он едва выбрался!
Ваня внимательно прислушивался к разговору женщин. Поняв, что речь идет о нем, он замер. Мальчик, еще минуту назад лучившийся счастьем, вдруг превратился в маленького озабоченного старичка, вынужденного полагаться лишь на самого себя.
Вернувшись домой, Сэра снова и снова возвращалась мыслями к демаршу Веры, словно бы невзначай сообщившей ей трагическую весть. Ваня едва оправился от девятимесячного пребывания в одной психушке, а теперь его хотят отправить в другую — на свалку для списанных детей. Вера явно была травмирована, когда отвозила Ваню в интернат для душевнобольных. Она беспокоилась о мальчике и в душе желала ему добра. Но попытаться вмешаться в его судьбу — нет, это ей и в голову не приходило. Оставался единственный выход. Пока Ваня будет находиться в больнице, ему ничего не грозит. Значит, надо, чтобы он переждал там опасное время, в течение которого дом ребенка будут “очищать" от детей, распределенных по психушкам.
Два дня спустя Ванины ножки тщательно обследовал импозантный мужчина с пышной гривой седых волос — главный врач больницы № 58. Эта больница считалась лучшей в Советском Союзе по реабилитации детей с церебральным параличом. Сэра была уверена, что в ней налажено почти конвейерное производство: детишек стайками привозят на колясках, а через несколько недель они выходят на своих ногах. Больница и вправду оказалась большая, однако ни людей, ни следов активной деятельности в ней почти не наблюдалось. Бесконечные пустые коридоры и палаты без единого пациента. Несмотря на обилие просторных незанятых помещений, Ваню главный врач осматривал в коридоре. Подобно своим коллегам во всем мире, он был уверен в превосходстве хирургических методов над нехирургическими и сказал, что готов оперировать Ваню.
— Почему вы его раньше ко мне не привезли? — сурово спросил он.
У молодой массажистки из дома ребенка, сопровождавшей Ваню в больницу, на лице не дрогнул ни один мускул. Она не считала, что состояние Вани на ее совести.
Гораздо позже Сэра узнала, что это был не первый визит Вани в больницу № 58. Именно сюда привозила его мать, возлагая надежды на здешних врачей. И ничего от них не получила. Именно здесь она услышала от санитарки: “Родила
