По пути заскочив в общагу Патруля, я спросил на вахте Макса, но однорукий вахтёр в ответ только усмехнулся:
– Со вчерашнего дня ещё не появлялся. Всяко по бабам загулял. А что? Дело молодое.
– Появится, пусть меня найдёт. Лады?
– Без вопросов.
– Спасибо. – Ничуть не расстроившись, я вышел из общаги и пошёл в морг. Макс мне сегодня и не нужен, но будет кто интересоваться – искал я его или нет, – вахтёр мои слова подтвердит.
Вернувшись в морг, я не стал заходить к себе, а сначала завернул к Гадесу. Маг на этот раз ни с чем не экспериментировал, спокойно сидел за столом и читал один из своих толстых фолиантов. В комнате стоял полумрак, но страницы освещались небольшим сгустком пламени, зависшим над правым плечом старика. Удобно: и освещение, и готовая шаровая молния под рукой. Рядом стояли турка с кофе и блюдо с половиной буханки белого хлеба. Судя по рассыпанным хлебным крошкам и колбасным кожуркам, ужин уже подходил к концу. От запаха кофе замутило. Неудивительно: не считая кружки чая, последний раз ел почти сутки назад.
– Здравствуйте, Аарон Давидович! – Я сглотнул слюну. – У меня от вашего защитного щита утром чуть крыша не поехала.
– Экранирование уже в норме. За свою крышу можешь больше не волноваться. – Маг взял турку и налил в чашку кофе.
– А чего вообще мощность увеличивали? Проблемы?
– Утечка энергии началась, ничего серьёзного. Может, кто мощный артефакт приволок. Или на солнце вспышка... – Гадес оторвался от книги и уныло посмотрел на меня. – Я удовлетворил твоё любопытство?
– Да я по делу, остаток платы за следующий месяц зашёл внести. – Я выложил на стол серебряный четвёртак, чем немедленно улучшил настроение мага. Ещё раз глубоко вдохнул насыщенный ароматом кофе воздух и не удержался. – Кофейком не угостите?
– Ты хоть представляешь, почем нынче кофейные зёрна? – скорчил гримасу Гадес.
– Представляю, сам их вам продал.
– Кружку в ящике возьми, – махнул рукой маг. – Ещё попадутся, про старика не забудь.
– Как можно? – Я нашёл в ящике стола старую железную кружку с обколотой эмалью и налил себе ароматного напитка.
– Не уснёшь ведь, – покачал головой Гадес. – Не стесняйся, хлеба возьми.
– Спасибо, – поблагодарил я хозяина. Отрезав пару ломтей хлеба, положил их на кружку и пошёл к двери. – А насчёт моего сна не волнуйтесь – он у меня крепкий и здоровый, чего и вам желаю. Доброй ночи.
– И тебя туда же, сынок, – буркнул мне вслед Гадес.
В комнате я поставил кружку на пол, быстро разделся и начал рыться в коробке с консервами. Среди банок с тушёнкой иногда попадалась сгущёнка, но где-то на дне должны были остаться две банки шпротов. Нашёл только одну. Интересно, когда успел вторую захарчить? Не помню. Вскрыв шпроты и приготовив два бутерброда, я достал нитки, иголку и начал зашивать распоротую фуфайку, время от времени откусывая хлеб со шпротами и запивая горячим кофе.
Голод совсем чуть-чуть стих, шов на фуфайке получился кривым, но меня это уже не волновало. Я растянулся на матраце и натянул одеяло. Говорят, крепкий сон – признак чистой совести. Не знаю, не знаю. Я заснул мгновенно.
Долгий и здоровый сон – великая вещь! Проснувшись утром, я какое-то время просто лежал, пялясь в потолок и ни о чём особо не думая. Замечательное утро. Ничего не болит и самое главное – от вчерашней меланхолии не осталось и следа. Есть от чего: денёк предстоит не из лёгких, но сегодня появится возможность запустить руку в закрома Патруля, а завтра на рассвете меня в Форте уже не будет. И прости-прощай Дрон и остальные выродки, желающие заполучить мой скальп. Правда, кардинально две недели рейда ничего не изменят, но мало ли что за это время произойти может? Как говорится, либо шах умрёт, либо ишак сдохнет. Будет время подумать, стоит ли вообще возвращаться. Хотя нет, после рейда в Форт заскочить придётся в любом случае: за дезертирами охотятся ничуть не меньше, чем за разбойниками и бандитами.
Но это всё когда будет! Не стоит забивать голову проблемами, которые возникнут только через две недели, до них ещё дожить надо. Я потянулся всем телом и тут же охнул – шею свело от боли. В небольшом зеркальце, извлечённом из коробки с бритвенными принадлежностями, отразилась сине-багровая полоса, пересекающая горло. След удавки. Вчерашний день всё же смог напомнить о себе. Ничего страшного, но кожу саднит. Ладно, пройдёт. Не помню кто, кажется, Гамлет, не шекспировский, а наш Датчанин, однажды с похмелья заявил: «Если у тебя ничего не болит, проверь, не заколочена ли уже крышка гроба, в котором ты лежишь?» Фразу эту, понятное дело, он у кого-то стырил, но мысль верная на все сто.
Стук в дверь заставил меня отложить зеркальце в сторону и вытащить нож. Кого нелёгкая принесла? Не думаю, что кто-нибудь из постояльцев набрался бы наглости пинать мою дверь ногами, а у Гадеса есть более эффектные способы уведомить о своём желании попасть внутрь.
– Лёд! Просыпайся – замёрзнешь! Открывай, короче! – Голос, раздавшийся из коридора, вне всякого сомнения, принадлежал Денису. Как он только внутрь пролез? Я чертыхнулся, переложил нож в левую руку и приоткрыл дверь. Точно, Денис.
– Чего, Селин, дверь пинаешь? – поинтересовался я, запуская его внутрь.
– Думал, спишь ещё. – Денис стянул синюю вязаную шапочку с вышитой красными нитками надписью «Hockey» и вытер ею вспотевший лоб. – На улице теплынь, почти как летом. Запарился, пока до тебя шёл.
– Я и спал, – пробурчал я, отложил нож на коробку с консервами, натянул джинсы и поднял с пола рубаху. Застёгивая пуговицы, покосился на шапочку Дениса. Нет, всё правильно – «Hockey». Где он только «носок» этот откопал? Собиратель раритетов, блин. – Ты как внутрь попал?
– Как, как... Всё тебе расскажи. – Денис сунул шапку в карман, расстегнул верхнюю пуговицу полушубка и огляделся. – Неплохо у тебя. Как устроился?
– В карты месяц проживания у одного чудика выиграл. Понравилось, за следующий месяц уже сам заплатил, так и прижился. – На дне трёхлитровой банки ещё плескалась вода, и я допил её одним глотком, пролив немного за воротник. Бр-р-р, холодно.
– Пошли уже, до одиннадцати ещё перекусить надо успеть.
– А сейчас сколько? – спросил я, начав надевать нагрудник сразу поверх рубахи. Из-под свитера хоть не так в глаза бросаться будет, да и налазит он на толстую ткань с трудом. Глядя на мои мучения, Денис только хмыкнул. Хмыкай, хмыкай, а мне эта штукенция вчера жизнь спасла. От ножа никакой амулет не защитил бы. Жаль, в рейд нагрудник не взять – больно неудобно в нём по сугробам ползать, да и тяжёловат. Натянув сверху свитер, я наклонился за ботинками.
