— Симка, я уже говорил — обойдусь без твоих домыслов. У тебя совесть есть? Могу я, в конце-концов, куда-нибудь сходить с девушкой, а?
— На сеновал!
— Дома сиди!!! — ласковый хозяин треснул кулаком о подлокотник. — И только попробуй следом пойти — кулон в мышиную нору засуну. Понял?!
Как не понять, когда любимый хозяин шипит потревоженной гадюкой? Молодой ещё, самоуверенный шибко, совсем не слушает верного доброго Симеона. Домовой потянулся сознанием к истинной сущности эльфа. Осторожно, незаметно…
«Пшёл вон!»
Симка кубарем вылетел из хозяйского сознания. Попался! Всё равно хозяин с утра нашумит. Если план сработает, то не сильно, просто для порядка. Не выгорит дело — ветерок Арвиэль превратится в неистовый ураган Винтерфелл. Эх, была — не была!
Домовой выцвел до абсолютной прозрачности, спустя пару мгновений став невидимым вовсе, и шмыгнул сквозь дверь.
* * *
Прободрствовав всю ночь, южная кошка пожелала отсыпаться до полудня. Ни укоризненные окрики Марты, ни гомон возмущённых покупателей, ни даже меткий снежок, запущенный неведомым доброжелателем в стекло, с кровати её не согнали. Это сделал голос, который она узнала бы из миллиона.
— Тук-тук!
Алесса развалилась повольготней и томно откинула голову на подушку.
— Войди-ите! Я вас жду!
В приоткрывшуюся дверь поначалу ворвался бурный запах томящихся щей, а следом за ним неуверенно протиснулась белокурая голова. Немного смущённый и одновременно любопытный взгляд метнулся к знакомому стулу у стены, зацепил оконченный рисунок возле оконной рамы, повстречался с самим собой в зеркале и скользнул на кровать. Безмерно изумился и потеплел. Эльф, пригибаясь, зашёл в комнату и ногой захлопнул дверь.
— Алесса, ты бесподобна!
— Зна-аю! — мурлыкнула пантера, лениво обмахиваясь хвостом, как веером. В чуть фосфоресцирующих глазах с вертикальными зрачками плескалось море благодушия.
Искушение было воистину неодолимым, и эльф опустился на корточки посередине комнаты.
— Кис-кис-кис!
Пантера фыркнула в усы и скользнула на пол. Шаг за шагом, шаг за шагом… Медленно, красуясь… Хвост покачивается плавно, выдавая лёгкое возбуждение, но шерсть на черничного цвета загривке не встопорщена. Хищница кокетливо стрельнула на эльфа глазами и походя лизнула правое предплечье. Прыжок!
Вилль здорово приложился об пол обеими лопатками и затылком, но даже не моргнул. И немудрено — кошачья лапа с пятью выпущенными чёрными когтями пристроилась у него под подбородком. Сама пантера восседала у него на груди и, похоже, была этим весьма довольна. Из угла, в котором стояли баночки и флаконы, приготовленные на покраску, послышался то ли задушенный писк, то ли сип.
— Мышь! — пояснила Алесса. — И что мне с вами делать, господин Винтерфелл, а? Метку поставить али поррвать к шушелю? Мёртвые — они покладистые, мрр…
— За убийство капитана городской стражи по законам Неверрийской Империи полагается смертная казнь. За покушение на убийство капитана городской стражи полагается смертная казнь. За нанесение телесных повреждений — имперские каменоломни сроком от пяти лет в зависимости от тяжести увечий.
Вилль сказал это ровным, размеренным голосом, словно между прочим, но акцент, прежде неуловимый, стал заметнее. Алесса невольно заслушалась и пропустила основной смысл. Дошло лишь несколько мгновений спустя. Вчера в припадке ярости она могла убить Вилля дважды. И лежал бы сейчас капитан Винтерфелл под белой простынёй, с дырой промеж лопаток или перерезанным горлом, а сама она смотрела сквозь тюремную решётку на сооружение грандиозной плахи. Или костра.
Пантера мгновенно растерялась и ослабила хватку, чем коварный эльф и воспользовался. Пол и потолок поменялись местами, и кошка забилась в крепких объятиях капитана городской стражи.
— Хорошшо… — прошелестела в углу «мышь», но её не услышали.
— Обзываешься, дерёшься, ножами бросаешься… За что ты меня ненавидишь? — полунасмешливо-полустрого спросил Вилль, прижимая коленом её задние лапы и без труда удерживая передние.
— Пусти, дурак! — прошипела кошка. — С чего ты взял, что ненавижу?
Она всё же умудрилась шлёпнуть его хвостом чуть пониже спины. Тиски разжались, и Вилль, потирая отбитое место, поднялся на ноги. Вид у него был несколько обескураженный, даже заострённые кончики ушей порозовели. Сердито фыркая в усы, пантера уставилась на хулигана. Ну вот, и всего-то пошалить захотелось, а противный эльф вместо благодарности её извалял, как пыльный коврик, и сам повалялся на коврике.
— Знаешь, Алесса, котёнок, который грозит всему миру, считая, что мир против него, никогда не станет настоящей взрослой кошкой. Его не обидят, но будут относиться со снисхождением… Эээ… Так мы идём?
Ароматы кухни всё сильнее дразнили кошачье обоняние. Наверняка там, под капустной шубой, в окружении свиты из картофелин и морквы, лежит она — великолепная говяжья мозговая кость. Вку-у-усная! Алесса плотоядно облизнулась и выразительно уставилась на эльфийские ушки.
— Идём, — неожиданно для себя буркнула пантера. — Выйди вон и жди за дверью, просвещать тебя буду. Я убийцу нашла!
Когда эльф, привычно посмеиваясь, вышел, кошка заметалась по комнате. И какого шушеля согласилась пойти? Он даже не проявил вежливой заинтересованности в её версии. Противный!
«Уже обратно?» — печально вздохнула кошка, и шерсть стала потихоньку исчезать. «Мышь» в углу восхищённо ахнула, но Алесса, занятая перевоплощением, не услышала. Чувства временно притупились, и девушка поднялась уже на две ноги, привычным движением отбросив на спину каскад смоляных волос.
— …са, ты почему молчишь? Алесса?! Мне войти?
— Не надо! — заголосила знахарка. — Слушай! Расскажу тебе я сказку про злого дядю Зосия.
— Зосия?! — полуудивлённо-полунасмешливо.
— Однажды ранним утром в ворота славна града Северинга постучался одинокий путник…
— Днём, Алесса! Зосий пришёл в первозвоне шесть лет назад!
— Гм… хорошо, днём, — покладисто отозвалась знахарка, примеряя нежно-кремовую, почти белую блузу с бронзовой нитью по вороту. В сочетании со смуглой кожей и чёрными волосами смотрится чудо, как хорошо! — Человек без роду, без племени, без жены да без семьи. Приютили его горожане добрые, прочь не погнали. И стал человек жить-поживать — по лесам ходить, дичь стрелять. Удачливым охотником прослыл вскоре — оком меткий да сердцем бесстрашный… Интересно, ему какие причёски нравятся?
Она произнесла это совсем тихо, почти про себя, но остроухий услышал.
