— Твой дар охвачен скорбной болезнью, Хозяин, — пробормотал коротышка, и гость оцепенел. — С проклятой Силой невозможно договориться. Она — истинное зло.
— Проклятье? — переспросил молодой человек, не веря собственным ушам.
Получалось, что именно скорбная болезнь свела с ума Малышку, передалась Хозяину и теперь туманила мысли человеческой девушки. По сути, они все стали жертвами древнего навета. Даже погибший Максим.
— Очисть дар, — голос оракула звучал резко, — попроси прощения у Силы. Колдовство вернется к тебе, оно твое по закону! Это все, что я могу посоветовать тебе.
Из обители провидца молодой Вестич выходил в растрепанных чувствах. От стремительного перехода из реальности в мир грез, и обратно, он все еще испытывал слабость. Видение потрясало до глубины души и рождало страх.
* * *
На стене в фойе факультета висела перевязанная траурной лентой фотография. На полу лежали свежие цветы, сидел лопоухий плюшевый заяц с алым сердцем, пришитым к лапам. В стаканах с водой плавали круглые горящие свечки. Со снимка улыбалась миловидная, совсем юная девчонка лет семнадцати, с которой последнее время Ян обедал в кафетерии.
Вокруг кипела жизнь, и скорбный уголок резко диссонировал с гамом университетского фойе, выпадал из вселенной студенческой беззаботности, ведь в ней никогда не умирали хорошенькие первокурсницы.
«Скорбим вместе с друзьями и родственниками».
Снова и снова я перечитывала строчки некролога, сжимаясь в душе от неприятного чувства, и практически не сомневалась в обмане зрения.
— Антонова! — Отвлек меня от тягостных размышлений чужой оклик.
Я оглянулась. У перил, как всегда окруженный приятелями, стоял первый шутник группы Сухов. Остолбенелая пауза, наверняка, стала бы апофеозом любой театральной подстановки. Некоторое время молодые люди с ошарашенными физиономиями пытались выцапать в моем лице знакомые черты.
Что говорить, сейчас я походила на продукт чрезвычайно удачной пластической операции. Даже волосы перестали пушиться и лежали аккуратной блестящей волной. Какая досада, что в зеркало было невозможно полюбоваться — демон в отражении заставлял цепенеть или же вызвал приступы ярости.
— Привет. — Я нехотя приблизилась к притихшей компании.
— Антонова, ты ли это? — протянул Сухов, расплываясь в масляной улыбке.
— Классные джинсы, — наконец, с завистью выдавила высокая брюнетка-сокурсница, заметив дорогую марку на ярлыке.
— Угу, — равнодушная к комплименту кивнула я. Штаны с неприлично низкой талией принадлежали Лизе и, как любая новомодная вещь, были ужасно неудобными. — Какие новости?
— Тебя декан второй день разыскивает, — объявил Сухов.
— Ясно.
Тут из лифта, приехавшего с верхних этажей, вышел Заккари Вестич. Учитывая, что из Гнезда я улизнула тайком, встреча с ведьмаком могла обернуться большими неприятностями.
— Знаете, все-таки нужно узнать, что декан хотел, — огорошив компанию, с бодрой улыбкой заявила я. По собственному желанию и в трезвом рассудке нормальный студент никогда бы не сунулся в университетскую «обитель зла». Все знали, что хуже, чем попасться под прицел разозленного декана, было угодить на ковер к ректору.
Стоило мне отойти, как ребята возбужденно зашептались. В спину донеслось ехидное шипение брюнетки-однокурсницы:
— Спорим, она носит контактные линзы!
— И джинсы у нее дешевые! — поддакнул кто-то.
К счастью, неторопливо пересекающий просторное фойе Заккари увлеченно просматривал какие-то бумажки, и мы разминулись всего в нескольких шагах. Буквально, чудом разошлись в разные стороны. Скрывшись в сутолоке людного коридора, я позволила себе расслабиться.
— И снова привет, Антонова! — Нагнал меня Сухов.
— Виделись тридцать секунд назад. — Закатила я глаза.
— Я тебя провожу, — заявил парень, пытаясь приспособиться к моему шагу.
— Куда?
— В деканат. — Он с деланным недоумением развел руками и поправил съехавшую с плеча лямку спортивной сумки.
— Меня просто искали или под конвоем просили доставить?
Догадавшись, что к руководителю факультета я не собираюсь, Сухов ловко вывернулся:
— В таком случае, провожу тебя туда, куда ты идешь.
Лично я планировала дотошно исследовать отдел оккультной литературы в библиотеке факультета и найти легенду об английском колдуне Аароне. История так сильно походила на ту, что произошла со мной и Филиппом, что сравнения напрашивались сами собой. Без сомнений и в Гнезде хранился фолиант, посвященный известным в ведьмовском мире событиям, но поиск мог обернуться градом нежелательных вопросов от жителей особняка.
Между тем, учебный корпус накрыл звонок, собирающий студентов на очередное занятие. Народ засуетился, захлопали двери в аудитории, и коридор начал стремительно пустеть.
— На занятия не опоздаешь? — спросила я, ломая голову, как отвязаться от провожатого.
— Откуда ж тебе знать, Антонова, что у нас лекцию отменили, — снисходительно протянул Сухов. — Сейчас в актовом зале панихида по суициднице проходит.
— Она покончила с собой? — Недоверчиво переспросила я, припоминая жизнерадостную девушку с фотографии. — Как?
— До смерти, — хмыкнул остряк.
— Это не смешно.
— Да, брось, — фыркнул парень. — Ты же ее имени даже не знала.
— Я ее видела в кафетерии, — пояснила я, досадуя на ехидный тон собеседника. — Она не выглядела человеком, который может наложить на себя руки.
— Надо же! Антонова иногда обращает свой божественный взор на нас, простых смертных! Ты меня удивила, подруга. — Парень не оставлял иронии.
— Не думала, что ты такой впечатлительный, товарищ, — насупившись, процедила я сквозь зубы.
В молчании мы минули дымную лестницу, притон курильщиков, и свернули в коридор, ведущий к библиотеке.
— По-моему мнению, — возвращаясь к неприятной теме, снова заговорил Сухов, — дурынде реально повезло.
— Повезло умереть?! — поперхнулась я возмущением.
— Если бы ее откачали, то сразу же отправили в психушку. — Он пожал плечами. — Прощай, нормальная жизнь. Общество не принимает изгоев.
После прошлогодней автокатастрофы я провела несколько недель в клинике у родителей, а потому зло пробормотала:
— Много ты знаешь, чтобы навешивать ярлыки.
— Я бы к ней и на десять шагов не приблизился, — признался Сухов.
Странная точка зрения пышущего здоровьем, самовлюбленного крепыша коробила до слез. Я искренне полагала, что люди, забывающие о человечности, безразличные друг к другу, по сути, являлись ходячими мертвецами. Они жили простейшими инстинктами: пить, есть, размножаться, и наивно рассуждали о том, что кому-то реально повезло умереть по-настоящему. Не дай бог, превратиться в такого же зомби!
