— Я на это надеюсь, — проговорила Хизи, все еще испытывая трудность в том, чтобы найти слова.
Нгангата устало потер лоб и уселся на одной из больших ярких подушек, которые лежали на полу екта. Он казался совершенно обессилевшим.
— Мне нужно знать, что вы слышали, — сказал он, помолчав.
Тзэм пересек ект и принес кувшин и чашу.
— Выпей, — предложил он. Нгангате, и Хизи почувствовала, как кровь жаркой волной стыда прихлынула к ее лицу. Ей следовало сделать хоть что-то. Нгангата взял у Тзэма чашу.
— Принеси мне тряпку, Тзэм, — сказала Хизи тихо. — Тряпку и воды. По крайней мере мы должны его умыть. — Перкар все еще дышал с трудом, но все же дышал. Тзэм кивнул и отправился искать тряпку.
Нгангата выжидающе смотрел на Хизи.
— Я ничего не знаю, — сказала она наконец. — Я не представляю себе, что происходит.
— О войне ты слышала?
Хизи кивнула:
— Да, только сегодня узнала. Какие-то люди явились в деревню. Они нашли меня в пустыне…
— Нашли тебя?
Хизи беспомощно подумала, что только все запутывает.
— Я гуляла в скалах, — объяснила она. — Двое менгов из западного клана нашли меня там.
— Нашли тебя в скалах? Что они там делали?
— Я не… — Она и в самом деле не знала. — Хороший вопрос, — проговорила Хизи. — Ведь скалы им не по дороге, верно?
— Оставим это пока, — ответил Нгангата. — Что ты слышала насчет войны?
— Немного. Только что война началась — между народом Перкара и менгами. Те воины спорили с Братцем Конем. Он сказал им, что они не должны нападать на вас. Думаю, он не имеет над ними особой власти.
— Жаль, что власти у него не оказалось еще меньше, — хитро прищурился Нгангата. — Если бы они просто напали на Перкара, он убил бы их своим мечом, это уж точно. А вышло так, что они предложили ему «поиграть»; что из «игры» вышло, ты видишь сама.
— Не знаю, — ответила Хизи. — Тебе больше моего известно о вар… о менгах. Если бы начался настоящий бой — на мечах и все такое, — разве другие не присоединились бы?
— Возможно, — кивнул Нгангата. — Могла бы даже начаться небольшая битва — Братца Коня и его родичей гостеприимство обязывало бы защищать нас. В целом, может быть, все к лучшему. Меч исцелит его.
Тзэм вернулся с мокрой тряпкой и миской. Хизи протянула руку, но великан ласково отстранил ее и начал сам обмывать грудь Перкара. Хизи собралась было запротестовать, но потом сообразила, что Тзэм, наверное, знает лучше ее, что нужно делать.
— Я видела, как он и с худшими ранами был в силах идти и разговаривать, — заметила Хизи. — По крайней мере те раны выглядели более тяжелыми.
— Я тоже такое видел, — согласился Нгангата, и Хизи показалось, что в его хриплом голосе прозвучало беспокойство. Однако больше он ничего не сказал.
Тзэм вытер лицо Перкара, и молодой человек снова закашлялся и застонал.
— Нашел ли он то, за чем ездил? — спросила Хизи.
— Наверное. Думаю, он о многом узнал. Во всяком случае, мы услышали о том, что началась война.
— От этой его богини?
— И от другого бога. От Карака, Ворона.
Хизи надула губы.
— Перкар говорил мне о нем. Это он велел вам с Братцем Конем искать нас, когда мы бежали из города.
— Да. И это он обманул Перкара и его друзей, заставил их предать вождя. Он странный и капризный бог.
Хизи вздохнула и покачала головой:
— Я ничего не знаю о здешних богах. Все они кажутся мне странными. — «Чудовищами», — закончила она про себя.
— Я не знаю всего, что Перкар узнал от Карака, — продолжал Нгангата. Казалось, он хочет что-то сообщить Хизи, но старается сделать это осторожно.
— Разве тебя там не было?
— Я не слышал их разговора. Но потом Перкар очень спешил вернуться, найти тебя. Думаю, Карак сообщил ему что-то, касающееся тебя, — что-то важное.
— Вот как?
Тзэм прорычал:
— Мне это совсем не нравится, принцесса. Слишком многое происходит одновременно. Слишком многим ты вдруг понадобилась.
— Ты прав, Тзэм.
— Что вы имеете в виду? — поинтересовался Нгангата. — Что случилось?
— Эти менги, которых я повстречала в пустыне. Они вели себя так, словно им тоже от меня что-то нужно.
— И они нашли тебя в скалах, хотя тропа с запада проходит далеко оттуда. Значит, они тебя искали.
Хизи несогласно покачала головой:
— Может быть, они увидели, как я убежала в скалы. — Она понимала: все было не так. — Впрочем, ты прав, Нгангата. Они меня искали. И Братец Конь отправил меня в этот ект, как только мы вернулись, и велел своим племянникам сторожить. Он сразу понял: что-то не так. — Она не стала добавлять, что и намерения Братца Коня тоже пугали ее. Никто, не видевший его сущности, не поймет ее опасений, только подумает, что она лишилась рассудка.
Нгангата кивнул.
— Слышен топот чьих-то больших ног, — пробормотал он. — На нас там, у потока, напали менги. Они искали нас. Они говорили, что нас в видении увидел их пророк. Наверное, он видел и тебя тоже.
— Перкар знает об этом больше тебя?
— Да, но он хранил молчание. Что бы он ни узнал, новости очень его встревожили. — Нгангата покусал губу, потом проговорил: — Я слышал, как Карак сказал, что тот гаан как-то связан с Изменчивым.
Хизи ощутила внезапный озноб.
— Изменчивый? Бог-Река…
— Называй его как хочешь.
— Я думала, он не достанет меня на таком расстоянии.
— Своими руками, наверное, и не достанет, — ответил Нгангата. — А вот руками менгского шамана дотянуться может.
Когда Хизи заговорила, она заметила, что ее голос дрожит.
— Он хочет, чтобы я вернулась, да? И он добьется своего. — В этот момент она заметила, что чешуйка у нее на руке снова начала чесаться. Хизи коснулась ее… И ахнула: внутренность екта словно качнулась, так что Хизи смотрела теперь на все под иным углом, Тзэм и Нгангата казались лишь оболочками со скелетами внутри, пламя в очаге стало походить на танцующий клинок со смеющимися глазами, а Перкар…
Перкара почти не было видно. Его кожа стала прозрачной, а рядом с ним лежал бог. Хизи была не в силах смотреть на него, на эту кошмарную путаницу крыльев, когтей, острой чешуи. Вид его причинял ей боль, ранил ее изнутри, словно в голове размахивал мечом поселившийся там человечек. Хизи повернулась, стараясь отвести взгляд, но Перкар целиком завладел ее вниманием.
На его груди сидел сгусток тьмы, он полз и колыхался. На глазах у Хизи из него выросли щупальца толщиной в соломинку, неуклюже обвились вокруг Перкара, проросли внутрь, дотягиваясь до костей.
В этой черноте вдруг открылся желтый глаз, вытаращился на Хизи, и девочка вскрикнула. Она кричала и пыталась убежать, запнулась, упала, вскочила опять. Даже когда Тзэм обхватил ее, она все еще рвалась прочь, лягаясь и завывая; глаза Хизи были зажмурены, ее била дрожь.
