"Возможно, тебе следует поговорить с ней," — предложила Роланна. Она была разочарована реакцией его жены, но чувствовала к ней симпатию. И то, что должно быть сделано по закону, казалось чересчур уж суровым.
"При виде ее лица меня охватывает безумие, Роланна", — признался Келдорн. — "Если я пробуду с ней еще немного, я отрину все добродетели, что почитал священными. Я стал бы кровожадным зверем и обрек бы свою душу Бездне. Ты желаешь мне добра… но это не выход".
"Тогда давай восстановим справедливость. Он задел твою честь. Это должно быть наказано," — предложила Роланна, пытаясь найти выход из ситуации, который позволил бы избежать разбирательства в суде. Возможно, любовник во всем виноват.
"Сир Уильям из Торпа… Он чужеземный дворянин, открывший торговлю в Аткатле", — припомнил Келдорн. — "Хороший человек — по крайней мере, я всегда считал его таковым… до сих пор. Oх, Роланна, я уже ничего не понимаю… Пойдем, я знаю его, и он часто бывает в "Митресте" на Променаде Ваукин… пойдем и посмотрим, что мы можем с этим сделать".
Когдагерои ступили в гостиницу в "Митрест", то сир Уильям из Торпа не удивился, увидев Келдорна. "Милорд Келдорн… я надеялся, что ты придешь."
"Могу я предположить, в таком случае, что ты знаешь, зачем я здесь?" — поинтересовался тот.
"Я был мужем твоей жены и отцом твоих детей, если ты это имеешь в виду," — спокойно ответил Уильям.
"У миледи Марии только один муж, и это я…" — с жаром произнес Келдорн. — "Что касается Веспер и Леоны, то как ты смеешь оскорблять их своим присутствием?!"
"Они нуждаются в отце — любом отце… хоть в уличном мошеннике взамен тебя! Будь ты отец не на словах, а на деле, ты бы пожалел их, Келдорн," — продолжал Уильям, и не думая извиняться.
"И это слова гада, что спит в постели моей жены и гладит своими скрюченными пальцами золото ее волос? Чего ты хочешь, сир Уильям? Иметь ребенка, который даже не от тебя?" — повысил голос Келдорн.
"Пф! Вот уж нет — мой фитиль сгорел многие годы назад. Я просто помогал ей найти хоть немного красоты среди ее боли. На моем месте ты бы сделал то же самое… надеюсь."
"Что мне с тобой делать? В тебе нет раскаяния, и в то же время в тебе нет зла. Что мне вообще делать?" Паладин казался растерянным.
"Леди Мария любит тебя всем сердцем, но любовь, которую некому выразить, чахнет и умирает. Я был всего лишь каплей влаги, ты же — оазис, которого она ищет. Люби ее, и я стану лишь пылью на ветру."
"Ты просишь моего прощения?"
"Я не настолько глуп, чтобы просить об этом, милорд. Я просто думаю, что когда-нибудь ты скажешь мне спасибо."
Келдорн в расстроенных чувствах обратился к Роланне. "Когда-то я верил, что с возрастом приходит мудрость, но с каждым днем я все больше в этом сомневаюсь… Хотя мне и больно это признавать, сир Уильям прав. Время поговорить с моей женой."
Роланна положила руку ему на плечо. "Побудьте вдвоем и напомните друг другу, как надо любить. Я освобождаю тебя от службы."
"Спасибо за понимание и дружбу, миледи. У тебя доброе сердце и праведная душа. Я этого не забуду."
Герои молча наблюдали, как пожилой воин, понурившись, устремился к дверям. У самых дверей он гордо выпрямился, будто обретя энергию, после чего продолжил путь.
Было поздно, и герои направились двинулась в гостиницу "Семь Долин" на ночлег. Специально или случайно в таверне так же появился бард Хер'Далис. Он и Эйри вскоре оказались за одним столиком. Роланне эта пара не казалась подходящей друг другу, но ей пришлось смириться, если она хотела, чтобы Эйри пользовалась доверием в отряде.
"Ошибся ли я, моя голубка, или я действительно слышал, как с твоих губ раз или два срывались намеки на твои драматические наклонности?" — говорил Хер'Далис.
"О… но ты, конечно же, засмеешь меня за такое предположение," — замялась Эйри.
"Никогда в жизни, моя скорбная голубка. Моя мрачная и довольно гордая натура никогда такого не допустит. Быть актером — святое призвание, а твои красота и грация, конечно же, достойны его."
"Все-таки ты мне льстишь, Хер'Далис. Но… да, моя мама часто говорила мне, что из меня получится прекрасная актриса. Я… я мечтала о том дне, когда влечу на великую сцену Фения-дейла… Бесполезная сейчас мечта, я полагаю. Моя мать далеко от меня и, наверное, считает меня погибшей."
"Но твоя мечта не должна погибнуть, милая Эйри. В твоих глазах я вижу талант, который говорит твоему барду, что ты могла бы блистать на сцене."
"O, я в этом сильно сомневаюсь."
"Нет, не будь столь жестока к себе, бледная моя девочка. Этот воробушек возьмет тебя под свое крыло и обучит тайным словам, что достойны твоей великой красоты."
"Ты забавный и странный, Хер'Далис… но, тем не менее, я благодарна тебе за комплименты."
"Я думал, моя скорбная голубка, о роли, что могла бы соответствовать твоему первому появлению на сцене. И мне кажется, что я ее подобрал.."
"О? Неужели, Хер'Далис? И что же за роль ты хочешь мне навязать?"
"Ты делаешь мне больно, прекрасная… я уже давно размышляю над выбором. Я тщательно взвесил каждую пьесу, что болтают, перебивая друг друга, у меня в голове, и нашел роль, которая выставит тебя в наилучшем свете. Это ведущая роль в сигильской пьесе под названием 'Терсис'… написанной, насколько я помню, одним изможденным тифлингом, наделенным безумием истинного дара. Ты бы играла в ней саму богиню… опальную, сносящую удары обвинений и насмешек с достоинством и благородством. Высоко подняв голову, она идет к тем, кто когда-то был ей равен, и осмеливается спорить с неправедным приговором высших сил!"
"Это… это мне нравится, Хер'Далис… но это на меня совсем не похоже."
"Ах, похоже, моя скорбная голубка. Ты прошла через очищающие испытания, вынесла невозможные муки… и бьюсь об заклад, что в твоем сердце есть сталь, о которой ты сама еще не подозреваешь!"
"О, мне кажется, что я на это не способна… мне кажется, что ты вовсе меня не знаешь… "
"Я знаю тебя лучше, чем ты думаешь, моя голубка. Истинный трагик черпает из колодца с темными водами… оттуда, куда другие не смеют заглядывать. И у тебя глубокий колодец, прекрасная Эйри… не бойся нырнуть вглубь!"
"Ты весьма искусно управляешься со словами, бард. Что ж… уверена, я тебя разочарую, но если ты хочешь разучить со мной эту свою роль, я не буду возражать."
"Это все, о чем я прошу, моя голубка… и твоему барду просто не терпится увидеть результаты разыгрывающегося перед нами первого акта…"
Они продолжали разговаривать до тех пор, пока Эйри не отправилась в свою комнату, сославшись на усталость.
Этой ночью Роланна проснулась от ощущения, что она не одна. Увидев, что девушка проснулась, неестественно бледная визитерша произнесла: "Привет, подруга можем мы с тобой словечком перемолвиться? У меня есть к тебе отличное предложение."
