— Это ведь вы, не так ли? — спросил охранник. Изабель утвердительно кивнула:
— Где... где вы взяли эту фотографию?
— Она была в посылке вашей подруги. — Изабель изумленно взглянула на старшего охранника, но он казался не менее удивленным, чем она сама.
— Я не понимаю, — произнесла девушка.
— Я был страстным поклонником Катарины Малли, — заговорил младший сотрудник. — Когда она была здесь, я ее сразу узнал. Хотел даже попросить автограф, но у меня не было при себе ни одной из ее книг. Поэтому написал записку с просьбой зайти в кабинет, когда она вернется за вещами, и положил ее в ячейку. Но потом она... умерла.
— Марк, — вмешался его старший товарищ. — Если ты скажешь, что открывал ту ячейку, я буду вынужден...
— Никоим образом. Я ждал девяносто дней. А потом припрятал найденные там вещи. Я считал, что кто-нибудь обязательно за ними придет. Получилось в точности как в одной из ее историй. — Он повернулся к Изабель в поисках поддержки. — Вы помните, как она писала, что любое самое незначительное событие является составной частью сложной системы? Как в сказке «Судьба», где два приятеля всё же встречаются, несмотря на то что один из них умер двадцать лет назад.
— Судьба, — вполголоса повторила Изабель.
— Да, — кивнул Марк. — Наверно, я не зря держал эти вещи, раз вы пришли сюда через пять лет после ее смерти. Судьба.
— И вы готовы отдать их мне? — спросила Изабель.
— Сверток теперь хранится в моей личной ячейке. Побудьте здесь, я принесу его через минуту.
Как только он вышел из кабинета, старший охранник обратился к Изабель:
— Должен вас предупредить, что действия Марка идут вразрез с нашими правилами.
— Вы не услышите от меня ни единого слова жалобы, — заверила его Изабель.
Она подумала, что Марк, вероятно, исследовал содержимое ячейки Кэти, но Изабель испытывала такой восторг от находки, что не могла на него сердиться.
— Скажите, ему не грозит наказание за этот поступок?
— Ну, строго говоря, ему не следовало прятать содержимое ячейки. Наша полиция весьма щепетильно к этому относится.
— Но ведь я в конце концов его получу.
— Да, верно...
Разговор на этом прервался, поскольку в этот момент вернулся Марк с пластиковой сумкой в руке. Он достал два заклеенных свертка. Казалось, ни один из них не был вскрыт.
— Вот и всё, что было в той ячейке, — сказал он. — Два свертка и фотография, лежащая поверх них.
Изабель провела пальцем по ленточке скотча, не в силах поверить, что парень за столько лет даже не попытался заглянуть внутрь.
— И вы их не разворачивали? — всё же спросила она.
— Я не мог решиться. Как будто мне лично доверили их сохранить. — Марк пожал плечами. — Я знаю, это звучит глупо, но вы сможете меня понять. Я впервые начал читать ее книги не в самый лучший период моей жизни. Мне не приходилось встречаться с ней лично, но ее истории перевернули мою душу. Словно она была моим близким другом, а в частную жизнь друга нельзя вторгаться без приглашения; приходится ждать, пока он сам начнет говорить.
Изабель провела рукой по одному из свертков. Уже по очертаниям она знала, что там спрятано. В первом определенно лежала книга. Во втором — картина.
Она даже ощутила, как прогнулось полотно под весом ладони.
— Ваш поступок меня приятно удивил, — сказала она Марку. — С вашей помощью возродилась вера во всё лучшее, что есть в людях.
— Теперь вы понимаете? — обрадовался Марк. — Это судьба. И всё благодаря книгам Малли и их воздействию на меня.
Изабель повернулась к старшему из охранников:
— Вы не возражаете? Я могу это забрать?
Он немного поколебался, потом пожал плечами:
— Вот черт! Почему бы и нет? Только прошу вас никому об этом не рассказывать.
— Спасибо вам обоим, — поблагодарила их Изабель, складывая свертки обратно в сумку.
— Не забудьте и это, — остановил ее Марк, протягивая фотографию.
Изабель еще раз посмотрела на снимок. Ее воспоминаниям не требовалось дополнительных стимулов.
— Почему бы вам не оставить его у себя? — предложила она.
— А можно?
— Это самое меньшее, чем я могу вас отблагодарить. Еще раз спасибо.
Изабель за руку попрощалась с обоими мужчинами и вышла из кабинета, прижимая к груди пластиковую сумку.
«Произошло одно из необъяснимых совпадений, и вещи попали по назначению, — думала она, покидая здание автобусной станции. — А может, судьба и магический дар Кэти еще раз подействовали, даже после ее смерти».
XI
Мысли о странной девушке, так таинственно появившейся прошлым вечером в помещении фонда, а потом не менее таинственно исчезнувшей, никак не выходили из головы Роланды. И сон, приснившийся той ночью, тоже казался ей загадочным. Роланде снилось, что Козетта сидит на краешке кровати и внимательно изучает ее лицо. Просыпаясь, она осматривалась, но на кровати, кроме нее самой, разумеется, никого не было. Стоило ей снова заснуть, как видение возвращалось.
Наконец Роланда решила встать и закончить финансовый отчет, начатый накануне вечером. Если уж невозможно выспаться, надо хотя бы с пользой провести время.
Она сварила у себя на кухне чашку крепкого кофе и спустилась вниз. На пороге кабинета она замерла от удивления. И причиной тому был даже не странный запах, витавший в воздухе. В углу, на кушетке, свернулась калачиком маленькая фигурка. Козетта, одетая всё в тот же свитер и башмаки, положив голову на подлокотник и крепко прижав руки к груди, изогнулась в виде буквы Z.
Роланда тихонько прошла к своему столу и поставила чашку. Рука некстати дрогнула, и несколько капель коричневой жидкости пролились на одну из страниц отчета, но Роланда даже и не подумала их стереть. Она только молча смотрела на загадочную незнакомку и удивлялась странному запаху, заполнившему помещение. Опомнившись наконец, Роланда сходила в кабинет Шауны, принесла оттуда одеяло и накрыла Козетту.
— Я не сплю, — отозвалась девушка.
Роланда вздрогнула от неожиданности и медленно опустилась на край журнального столика рядом с кушеткой.
«Что ты здесь делаешь? — хотела спросить она. — Как ты сюда попала?» Но вместо этого произнесла совсем другие слова:
— Полагаю, тебе не очень-то удобно лежать на кушетке. У меня наверху есть кровать, можешь поспать там.
Девушка серьезно посмотрела в ее лицо:
— Вы же помните, я не нуждаюсь в отдыхе и не могу видеть сны.
Резкая смена темы разговора не обескуражила Роланду, в подобных местах к этому быстро привыкаешь.
— Все видят сны, — сказала она. — Просто ты их не помнишь, вот и всё.
— Тогда почему я не могу рисовать? — спросила Козетта.
— Я не уверена, что улавливаю связь между снами и рисованием.
Козетта села на кушетке и подняла с пола еще не просохший холст. Увидев его, Роланда догадалась о происхождении запаха. Растворитель. До этого ей никак не удавалось определить этот запах, поскольку данное вещество было в фонде совершенно не к месту.
— Посмотрите, — сказала Козетта. — Это ужасно.
Роланда назвала бы рисунок произведением в примитивистском стиле. Мазки темно-голубой, красной и фиолетовой красок, использованных Козеттой, складывались в образ спящей в постели женщины. Перспектива была несколько искажена, пропорции соблюдались неточно, но в портрете, несмотря на явный недостаток техники, было определенное чувство — какого-то тягостного беспокойства.
— Я бы не сказала, что это ужасно, — произнесла Роланда, внимательно всматриваясь в картину.
Ее внимание привлек контур изголовья. Это же ее собственная кровать! Козетта нарисовала Роланду, спящую в своей спальне наверху. Значит, это был не сон. Девочка на самом деле наблюдала за ней.
— Но вы же не станете утверждать, что работа хороша, не так ли?
Роланда с трудом заставила себя вернуться к разговору. Мысль о том, что Козетта проникла в квартиру, сидела в спальне и наблюдала, совершенно выбила ее из колеи. Как ей это удалось? Входная дверь внизу заперта, дверь в квартиру тоже.
— Ну как? — настаивала Козетта. Роланда откашлялась.
— Как давно ты занимаешься рисованием? — спросила она.
— О, годы и годы. Но мне ни разу не удалось изобразить предмет так, как он выглядит на самом деле, как это делает Изабель. Будь я на ее месте, ни за что не отказалась бы от своего дара.
В словах девушки звучала такая искренность, что Роланда не удержалась от улыбки.
— А ты заканчивала какие-нибудь курсы? — спросила она. — Обучение живописи — долгий процесс. Большинство художников для этого учатся в университете или берут уроки у опытных мастеров. Я не знаю никого, кто в твоем возрасте создавал бы шедевры.
— Я старше, чем выгляжу.
— Да, ты мне уже говорила, — кивнула Роланда.
— Но это правда.
— Я тебе верю.
— Я так выгляжу только потому, что Изабель в таком виде изобразила мой переход. На самом деле я уже не ребенок.
