– Если. Здесь будет. Вода.
– О-о-о! – Йеруш Найло вцепился двумя руками в свои волосы и забегал кругами, глядя под ноги.
Такому эльфу как он подошли бы жёсткие волосы какого-нибудь дикого цвета – да, жёсткие, неуправляемые и непременно стоящие дыбом, но на буйной голове Найло росли самые обычные волосы – мягкие, блестящие, тёмно-русые. Оттого сейчас, когда он нервически перепахивал пальцами эту копну, её было очень жаль, словно Йеруш трепал маленькую, ни в чём не виноватую зверушку.
– Как это сделать, спрашивается? Прекрасный вопрос, чудесный, я бы никогда такой не задал, а ведь только его и стоит задавать! Мне нужна будет полная карта точек выхода – раз. Мне нужно будет найти новые выходы – это два. Потребуется притащить кого-нибудь под землю и бросить там, чтобы он составил карты, карты оползней, карты месторождения живой слизи, еще какие-нибудь карты. Я люблю карты, их будет много в этой истории, вы следите за моей мыслью? Но как разрушить структуру связей, вот о чём я вас спрошу! Не шутка – выпарить воду из слизи, или же шутка? А из кристаллов? Нужно всё там взорвать к ёрпыльной матери, чтобы они перестали строить, перестали, но кто может им велеть перестать? Что вы на меня так смотрите, хотел бы я знать?
– Подготовьте перечень. Всего, что потребуется. Передайте Альме.
Теландон медленно, словно неумолимый рок, подошёл к Йерушу, и тот как-то съёжился, оставил в покое свои волосы, руки рухнули и повисли вдоль боков, лицо вмиг осунулось, черты заострились, аккуратный тонкий нос стал ещё больше похож на клюв. Найло в этот миг выглядел уже не безумной птицей, а заигравшимся птенцом.
– Весьма. Ожидаем.
С этими словами верховный маг донкернасского домена проследовал мимо Йеруша к двери. За ним потянулись остальные эльфы. Каждый искоса бросал на Йеруша взгляд – досадливый, злорадный, сердитый или какой-нибудь ещё, однако Найло этого, кажется, вовсе не замечал. Он как будто вообще не услышал последних слов Теландона – на лице гидролога отражалась бешеная работа мысли и такой азарт, что можно было не сомневаться: если воду можно вернуть в донкернасский домен, то этот неуёмный эльф её из-под земли достанет.
В прямом смысле слова, разумеется.
Глава 11
«Мои преподаватели призывали делать ставку на мощь коллективного разума научного сообщества. Они говорили, что один ум, даже гениальный, не справится с задачей так хорошо, как много умов, путь даже каждый из них – не блестящ.
Но ведь это сущее безумие – смешать свою гениальную и неповторимую голову с усреднённым коллективным разумом!»
Первый платиновый выпускник Ортагенайского университета Йеруш Найло
Первый месяц сезона горького мёда
Илидор услыхал имя Йеруша Найло задолго до того, как увидел его впервые, и это само по себе было необычно.
В Донкернас то и дело приезжали учёные или маги – нечасто, но регулярно, примерно раз в полгода. Одни прибывали по приглашению Теландона, другие – по собственной инициативе, для постоянной работы в Донкернасе или сезонного исследования, связанного с драконами.
Или не с драконами, а с деревьями мельроки, скажем. Или не с самими драконами, а с ядами, которые те могут производить, или со сном, в который они могут погружать других. В прошлом году, например, в замке всю зиму прожила группа сомнологов из Зармидаса – они искали подтверждения своей теории о том, что управляемые сновидения могут пробуждать в эльфах латентные магические способности. Сомнологи употребляли в пищу только печёные и сушёные растения, носили на головах обручи с проволочными завитушками, «чтобы улавливать зимние магические колебания», встречали рассвет песнями и очень надоели за зиму не только снящим ужас драконам, но и всем вообще, включая стены Донкернаса.
Имена приезжих в обычном случае почти не упоминались, по крайней мере не при драконах, и даже если эльф оставался в Донкернасе надолго – драконы могли никогда с ним не повстречаться или повстречаться, но не знать, как его зовут. Да что там, они не знали имён многих эльфов, которые жили в Донкернасе – какой дракону смысл запоминать каждого, кто лет через двадцать будет уже мёртв?
Однако имя Йеруша Найло звучало так часто, что его услышал и запомнил каждый, хотел он этого или нет. Ведь даже восьмерых сомнологов в своё время упоминали реже, чем одного-единственного учёного, молодого гидролога из далёкого домена Ортагенай, домена, славного своим университетом, приморскими научными центрами и безумной стоимостью жилья.
– Да-да, Йеруш Найло, – рассказывал Чайот Гарло стражему эльфу из тех, что охраняли камеры Плохих Драконов. – Говорят, он починит нашу воду, и не нужно будет сниматься с места всем скопом. Очень надеюсь на это, я ведь только нашёл себе приличную работу, хотя тут и полно драконов!
– Он из Ортагеная! – возбуждённо втолковывал Южра Хашер каждому, кто желал его слушать. – Ортагенай северной своею макушкой почти граничит с моим дорогим Сейдинелем, благословенным краем тёплого моря и щедрых садов. Быть может, изыскания приводили этого молодого эльфа на мою родину, и у нас найдётся много тем для душевных бесед! Может быть, у нас отыщутся даже общие знакомые! Возможно, он привёз мешочек-другой специй и просто забыл рассказать нам об этом? Ах, жгущий горошек или пряный базилус, а может горстку порошка курамы…
А однажды Илидор у теплиц Корзы Крумло подслушал, что говорил ей какой-то незнакомый дракону учёный из лабораторий:
– Этот Йеруш Найло – очень перспективный гидролог. Говорят, ему прочат невероятное будущее или безвременную кончину.
– Кончину? – переспросила Корза.
– Да-да. Когда университет Ортагеная объявил его первым платиновым выпускником, Найло ответил: «Мало стать первым, нужно, чтобы все остальные сдохли». Что же, я бесконечно уважаю чудовищный выбор Теландона.
После этих слов в теплицах надолго наступила тишина.
Прибытие Йеруша пришлось как раз на те дни, когда Илидор был поглощён добычей информации из Арромееварда и много времени проводил в замке, а Найло носился по Айяле вместе с Льодом, другими эльфами и несколькими слышащими воду драконами. Когда же Илидор вернулся в Айялу, Йеруш умчался «исследовать верхние водные вены далеко-далеко отсюда», чтобы «найти, какая холера на них начихала».
Драконы об этом эльфе не говорили, но их выразительное молчание можно было нарезать пластами.
Эльфы, что примечательно, спустя время тоже примолкли, теперь Илидору даже подслушать ничего не удалось, но когда речь заходила про воду, все они качали головами очень выразительно и одним губами произносили: «Йеруш Найло. Да».
Тем временем с поставками воды снова возникли сложности, дневную норму в очередной раз урезали, а в драконью ипостась теперь можно было возвращаться только один раз в день и при том не летать.
Драконы злились, многие стали плохо спать, а невыспавшийся дракон – создание ворчливое и сварливое. Будто невзначай, находясь в окружении множества сородичей, Куа однажды обронил:
– Интересно, сколько воды бы сэкономили, если бы Балита тогда пришибла пару-тройку эльфов?
И все неодобрительно посмотрели на сидящего в отдалении Илидора, а Илидор почувствовал, что сидит недостаточно далеко.
Однако несколько дней назад Моран лично пообещала «насовать полные карманы говна» тому, кто начнёт драку. Идти наперекор слову матриарха дураков не было – это в лучшем случае закончится несколькими днями сна на коврике, голодовкой и неумолчным бубнежом по семейному рецепту Моран, а если драку увидит кто-нибудь из шпионов, то все к ней причастные на несколько дней отправятся в большую машинную биться головой о стены. Да и сил на хорошую драку у обезвоженных драконов сейчас не было, а затевать плохую – себя не уважать.
Потому пока Илидор и Куа ограничивались подножками по дороге в спальное крыло или невзначай опрокидывали один другому тарелки с едой, и ещё крылья плаща Илидора временами хлопали прямо перед носом Куа, вынуждая того с ругательством отшатываться, а ещё то и дело Куа не вписывался в поворот и врезался в Илидора, вышибая из него дух.
