сделаю пару тонких льняных перчаток.
— А вот это — идея, ‑ с одобрением сказала Моррачэйн. ‑ У твоей матери действительно прелестные руки.
— Она натирает их лосьоном, и носит перчатки, чтобы лосьон дольше оставался на коже, ‑ объяснила Ниа. ‑ Я и так уже подумывала попробовать это. И тогда я смогу плести кружево, не повредив нитки.
— Так умно! ‑ с одобрением сказала Моррачэйн. Она мягко обняла Ниа за плечи: ‑ Я рада видеть, что вся это возня с грубыми инструментами не заставила тебя забыть о женских увлечениях.
— Ой, посмотри на этот! ‑ сказала Ниа, расширив глаза. ‑ Тётя Моррачэйн, что это? ‑ Она провела рукой над узором старого кружева, едва не касаясь его пальцами.
«Чтобы её грубые пальцы мага не касались драгоценного наследия Моррачэйн», ‑ сердито подумала Даджа.
— Ну, это языки пламени или волны, в зависимости от того, как на них посмотреть, ‑ ответила Моррачэйн Ниа. ‑ Моя тёща думала, что они должны показывать обе стороны женственности — страсть и способность обтекать препятствия.
Даджа услышала достаточно — эта женщина что, вечно брюзжит? Она поднялась на ноги.
— Надеюсь, вы меня простите, ‑ сказала она Моррачэйн. ‑ Скоро стемнеет, а мне нужно поупражняться в катании на коньках.
Моррачэйн кивнула. Её бледно-зелёные глаза не отрывались от лица Ниа.
— Не забывай, чем медленнее, тем лучше, ‑ рассеянно сказала Ниа, перелистывая очередную страницу.
Вопреки своему гневу на Моррачэйн, Даджа улыбнулась:
— У меня есть трое друзей, которые сказали бы тебе, что медлительностью я овладела мастерски, ‑ заверила она Ниа, и покинула кухню.
В сенях она надела тулуп, шарфы, перчатки и даже шерстяную шапку, чтобы не поддаваться соблазну использовать магию для обогрева. Взяв коньки, она пошла к водоёму.
— «Не выполняет свой долг», ‑ ворчала она, надевая левый конёк. ‑ «Бездельничает с чернью. Возится с грубыми инструментами». Да у этой женщины такой едкий рот, что в нём можно лимоны мариновать! ‑ Она затянула ремни на правом коньке так резко, что те защемили ей стопу даже сквозь сапог. Ругаясь на языке Торговцев, она ослабила ремень. ‑ Как кто-то вроде Бэна мог произойти от этой старой, злой карги… ‑ Она встала, и оттолкнулась от скамейки. К сожалению, оттолкнулась она слишком сильно. Она скользнула поперёк водоёма и врезалась в снег на его краю. Даджа выбралась из снега, её лицо покраснело от стыда. Рядом не было никого, кто мог бы стать свидетелем её унижения, но она всё равно произнесла вслух: ‑ Я это нарочно.
Это было подобно медитации, осознала она, снова вставая на льду. Она не могла думать ни о чём, кроме коньков, когда ехала на них. Она закрыла глаза и начала делать глубокие вдохи, выкидывая Моррачэйн у себя из головы. Когда в её мыслях осталось лишь катание на коньках, она начала снова.
Через некоторое время к ней присоединилась Ниа. Моррачэйн ушла домой.
— Тебе она не нравится, так ведь? ‑ подала Ниа голос со скамейки.
Даджа упражнялась поворачивать.
— Мне не нужно, чтобы она мне нравилась.
— Я чувствую себя виноватой. Она так ужасно со всеми обращается, и такая добрая со мной и Джори. ‑ Ниа встала и скользнула по льду.
— Джори так и сказала, ‑ признала Даджа.
— Я этого не понимаю, ‑ сказала ей Ниа, резко и быстро закружившись. Замедлившись, она добавила: ‑ Я думала, что все рассказы о ней — просто ложь ревнивых людей. А потом… потом я увидела, как она однажды избила нищего кнутом кучера её кареты. Как она может так ласково относиться к нам, и так ужасно — ко всем остальным? Что может заставить человека стать таким?
— Я не знаю, ‑ ответила Даджа. ‑ Я никогда прежде не видела таких людей. Моя Тётя Хьюлуими плохо относилась ко всем без исключения. Навигатором была отменным, но человеком — ужасным. Я просто рада, что Бэн — не такой, как его мать.
— Весь город этому рад, ‑ заверила её Ниа. Она схватила Даджу за руки: ‑ Давай. Попробуем лёд на канале.
— О, нет, ‑ сказала Даджа, пытаясь вырваться. ‑ Нет, нет, нет!
— Да, ‑ ответила Ниа. ‑ Давай. У тебя получится.
К удивлению Даджи, Ниа была права. Они осторожно прокатились от Дома Банканор на север, к верхушке Кагасепа, и обратно. Даджа упала только один раз, когда наехала на неровный участок льда. Обе девочки вернулись в Дом Банканор, залитые победным румянцем.
Их хорошее настроение передалось и медитации Ниа, когда они зашли внутрь. Девочка уверенно впала в дыхательный ритм. Даджа наблюдала, как её сила прокатывается по её коже, покрывая её светящимся слоем. Чем более пустыми были мысли Ниа, тем реже её сила вырывалась прочь от её кожи. Она была близка к тому состоянию, когда она сможет управляться со своей силой так же, как с древесиной.
— Камок дал тебе задание на сегодня? ‑ спросила Даджа, когда они покинули классную комнату.
Ниа покачала головой:
— Я спросила, могу ли я взять на время книгу о магии для твёрдых пород дерева, а он только хмыкнул. Я думаю, он имел ввиду «да». Главное, что он знал, что я её взяла. Я почитала её сегодня немного — спрятала её в молитвеннике. ‑ Она улыбнулась: ‑ Папа увидел, но ничего не сказал. Думаю, ему тоже становится скучно в храме.
Даджа покачала головой, когда они разделились, чтобы переодеться к ужину. Поев, Даджа провела вечер в книжной комнате вместе с семьёй. Спать она пошла с чувством того, что она в этот день многого достигла, несмотря на Моррачэйн. «Глупо было позволять этой женщине себя раздражать», решила она, заползая под одеяла. Моррачэйн была унылым существом, ненавидимым большинством людей, не понимающим, каким сокровищем у неё был Бэн. Её следовало жалеть, а не бороться с ней.
Было почти темно, когда Бэн покинул склад, в грубом шерстяном плаще и валенках поверх его одежды. Он замотал голову шарфами, полностью скрыв лицо, оставив лишь щель для глаз, а своё устройство и фонарь нёс в корзине. Он незамеченным присоединился к потоку слуг, возвращавшихся в дома своих господ, пригнув свои головы под дувшим с Сиф крепким ветром. Бэн был ветру рад: защищая от него лицо, он также скрывал свой рост.
С тех самых пор, как он начал учить пожарных, он обошёл каждый дюйм большинства островов Кугиско, по дворам и переулкам, мимо мусорных ям и колодцев, вокруг флигелей и вдоль стен. Он спускался в погреба и забирался на чердаки и башни. Он знал эти острова, в том числе Алакут, лучше живших там веками людей.
Благодаря этому знанию у него был богатый выбор мест для проверки его единственной пожарной бригады Острова Алакут — лакеев и продавцов, которые пропускали треть уроков, потому что ходили по делам своих господ или просто забывали. Их нужно было подтянуть. Для этой
