Он покачал головой:
— Я так и не смог справиться с этим, Шира. Шкатулка стоит у меня дома — как насмешка.
Она взволнованно попросила:
— А можно я приду к тебе домой и попрошу шкатулку? Ой, скажи, что я могу, что еще не поздно, иначе я просто не выдержу!
Он опустил глаза на землю, где медленно таяли снежинки как исчезающие видения. А потом пропал. У нее появилась маленькая надежда. На этот раз можно было что-то исправить.
Путь Ширы был долог и труден. Она встретила так много людей, тех, кого она и подумать не могла встретить во время этого испытания ее бездумности и эгоизма. И с каждой встречей душевные силы ее убывали, как и предсказывал голос. Но в конце путешествия ее поджидало нечто такое, что душа ее едва могла выдержать. Уставшая и физически, и духовно, еле держась на ногах, после слишком тяжелых испытаний, она оказалась перед незнакомым молодым мужчиной, красивее которого ей видеть еще не приходилось, с волосами, как золото, и ясными синими глазами. Он печально смотрел на нее:
— Шира, Шира, девочка моя! Меня услали от тебя из-за тебя. На долгом и горьком пути я пострадал, и уже никогда не смог вернуться к тебе. Я никогда не видел тебя, но с тех пор в моем сердце навсегда поселилась печаль, жаля его своими черными шипами.
Она увидела, что у него нет ног, видны были лишь обрубки на белом снегу. Шира с искренней болью прокричала!
— Отец! Мой отец! Как я могла причинить тебе боль, тебе, о котором я мечтала и по которому тосковала всю свою жизнь? Я не хочу причинять тебе страдания потому, что ты думаешь о дочери, которую никогда не видел!
Совершенно подавленная, она спрятала лицо в ладонях. Когда она убрала их, отец исчез, но перед нею стояла теперь молодая девушка ее же расы, одетая в тонкие погребальные одежды. Она так замерзла, что вся дрожала.
Глаза ее не были такими же теплыми, как у отца.
— Ты знаешь, кто я, не так ли?
Шира ослепла от слез. Она упала на колени перед молодой женщиной.
— Мама, — шептала Шира.
— Я умерла из-за тебя, Шира. Меня забрал Шама.
— Шама? О нет, только не Шама! — воскликнула она. Боже, лучше бы мне вообще не рождаться на свет! Ты, моя мать, у него! Я не вынесу этого!
— Там неопасно. Мы — цветы в его саду. Конечно, это довольно печальный сад, — сказала мать задумчиво и мечтательно. — В нем нет ничего светлого и красивого, все почерневшее, мертвое. Но, по мнению Шамы, это красиво.
Шира давилась рыданиями, она с трудом дышала, нос был забит, лицо — в слезах.
— Вот! Ты замерзла! Возьми мою сорочку, она хоть немного согреет тебя.
Она лихорадочно обернула остатки своей тканой сорочки вокруг матери. И Синсив исчезла.
Шира закрыла глаза. Эти туманные призраки ничего не знали о том, что в действительности с ней произошло. Ее родители никогда не видели ее, они не знали, что в ночь ее рождения приходили духи, ничего не знали они и о том, как долго она боролась, чтобы спасти Таран-гай.
О, смерть ужасна, ужасна!
А Шама, дух угасших жизней и умерших ожиданий, был хуже самой смерти.
Шира с трудом поднялась на ноги. Еще более одинокая, чем раньше, она делала последние шаги к одиннадцатым и последним воротам.
Она шла, как в бреду. В голове и груди ее как будто что-то разрывалось, казалось, она на грани помешательства. Последнее испытание затемнило ее сознание. Тяжесть совести невыносимым грузом легла ей на плечи, она закричала. Громко, отчаянно и долго. О, все эти люди, которых она уже не могла попросить о прощении! Она даже не знала, что обидела их! Но хуже всего была встреча с матерью. Шира, так отчаянно боровшаяся против Шамы, сама привела свою мать в его ужасное царство. Оборвала ее короткую жизнь…
— Нет! Нет, нет, нет!
Никто не слышал крики, идущие из глубины ее измученного сердца. Снег падал так тихо и мягко вокруг нее, она даже не заметила, что всем телом дрожит от холода. Она беспомощно смотрела на непостижимо узкий выход из пещеры. Как же она сможет пройти? Она заползла в проход, вытягивая перед собой руки, продвигаясь дюйм за дюймом, пока перед ней, в конце концов, не забрезжил свет и не раздался последний удар гонга.
Ее окружала удивительная, красная темнота.
Когда глаза привыкли к этому странному освещению, она увидела, что слабый красный свет исходил из стены далеко в огромной пещере, где она находилась сейчас. На темно-красной стене отражались тени семи каменных изваяний, семи колоссов, которые как бы сторожили пещеру. Они сидели, черные и громадные, как давным-давно позабытые произведения искусства, созданные в незапамятные времена. Она не могла понять, из камня ли были высечены их лица, она видела лишь их неподвижные, монументальные очертания. «Но где же тогда источник?» — подумала она и огляделась. Она должна до него дойти. Лучше уж, чтобы все закончилось как можно быстрее, надо выбраться отсюда, а потом… Заснуть мертвым сном, умереть…
Потому что Шира больше не хотела жить. Там, где когда-то была ее душа, оставалась лишь большая, глубокая, ноющая пустота.
Из темноты от изваяний отошла какая-то фигура. Шира удивленно смотрела на монгольское лицо с длинными, тонкими висячими усами, на одежду, которая была неизвестна ей — из незапамятных времен. Он протянул руку и весело улыбнулся.
— Добро пожаловать, Шира из Нора!
Она радостно и удивленно воскликнула:
— Голос!
— Да, я сопровождал тебя в твоем долгом путешествии по пещерам. Должен признаться, что когда ты вначале вошла в зал тщеславия, я не поверил своим глазам. На это отважилась маленькая и хрупкая девчушка! Сначала я относился к тебе с некоторым сарказмом, но постепенно начинал все больше уважать тебя. Я знаю, что значит проделать этот путь — я сам прошел его много столетий тому назад. — Он склонился в глубоком поклоне. — Мое имя — Течин Хан. Это я смог уладить все те раздоры, которые существовали между многими тысячами племен, живших в Сибири.
Шира приветствовала хана по старому восточному обычаю.
— Я слышала о Вашем Величестве. Все народы знают, что Вы — величайший из всех, рожденных на земле.
— Рад слышать это. Но возьми-ка мой плащ, ты так легко одета. А сам я вообще был гол, когда пришел сюда.
Только сейчас Шира сообразила, что на ней лишь повязка и жалкие остатки одежды. Она с благодарностью взяла плащ и быстро завернулась в него.
Легендарный герой с Востока кивком подозвал к себе другого человека, скользнувшего из темноты. Это был мужчина в странных одеждах. В красной темноте она увидела, что он высок, довольно молод, и что его гордое и красивое лицо больше было похоже на лица людей рода Даниэля, чем на ее собственное.
Течин Хан представил его, сделав величественный жест рукой.
— Агинахарийяр. Его имя означает «одинокий великан», он был первым, кто прошел этот путь до конца. Сейчас он забыт. Когда он пришел в Таран-гай, там была пустынная ледяная тундра. И его заслуга в том, что там теперь тайга, что там растут цветы и деревья, что там могут жить люди.
