– Мой джарл! – прошептала она.
Но я швырнул Ольгу прямо на руки Оттару, который со смехом перекинул ее через плечо и потащил прочь. Я видел, как она колотит его по спине своими маленькими кулачками. Оттар унес невольницу в темноту и бросил на меха.
– Мой джарл, – простонала Тири, скорчившаяся подле меня на коленях, и несмело коснулась моей руки.
Я снова притянул ее к себе, и молодая леди из Кассау, рабыня Тири, оказалась в моих объятиях.
Мимо торопливо пробегала Хорошенькие Ножки с огромным подносом жареного мяса на худеньком плече.
– Меду! – заорал Ивар Раздвоенная Борода, сидевший напротив меня. – Меду! – Он поднял огромный кривой рог с золотым орнаментом.
Булочка и Гунхильда стояли на скамейке на коленях, прижимаясь к нему с двух сторон. Однако ни одна из них не пошевелилась, чтобы отправиться за медом. Сегодня эту обязанность выполняла другая.
Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара, обнаженная, как и все остальные невольницы, наливала Раздвоенной Бороде мед из громадного бронзового сосуда. Мужчины хохотали.
Хотя она и была свободной, бедняжка подавала мед, как простая рабыня. Весь зал ревел от восторга. Торгарду из Скагнара, врагу Ивара Раздвоенная Борода, нанесено страшное оскорбление. Его дочь, обнаженная, разливала мед в зале его заклятого врага.
К тому же ее научили ходить на поводке и подчиняться. Наступил час торжества Ивара Раздвоенная Борода. Он протянул руку, чтобы коснуться дочери Торгарда из Скагнара.
Она в ужасе отпрянула. Раздвоенная Борода с хорошо разыгранным удивлением посмотрел на нее.
– Разве ты не хочешь поиграть со мной в мехах? – поинтересовался он.
– Нет, – содрогнувшись, ответила Хильда.
– Разреши мне поиграть с тобой, – простонала Булочка.
– Лучше мне, – прошептала Гунхильда.
– Пойми меня правильно, Ивар Раздвоенная Борода, – тихонько проговорила Хильда. – Если ты мне прикажешь отправиться на меха, я немедленно подчинюсь. Я выполню малейшее твое желание быстро и точно. Я сделаю все, что мне прикажут.
Булочка и Гунхильда засмеялись.
Спотыкаясь, к нам подошел Оттар и остановился, опершись рукой о стол. К своему поясу он длинной веревкой привязал Ольгу. Девушка посмотрела на меня, ее глаза сияли, губы приоткрылись, она протянула ко мне руку. Однако я не обратил на нее внимания, и она опустила глаза, сжала кулаки и жалобно залепетала. Я улыбнулся. Сегодня я ее использую – не успеет эта ночь подойти к концу.
– Говорят, – монотонно забубнил Оттар, – что Хильда Надменная, дочь Торгарда из Скагнара, самая холодная из женщин.
– Ты здесь видишь интересных для тебя мужчин? – спросил Раздвоенная Борода у Хильды.
– Нет, – холодно ответила она, – не вижу.
Оттар расхохотался.
– А разве тебе не хочется, – осведомился Ивар у дочери Торгарда из Скагнара, – почувствовать на своем теле их руки и губы?
– Все мужчины – настоящие скоты! – воскликнула Хильда.
– А их зубы? – поинтересовался он.
– Все мужчины отвратительны, – зарыдала она. – Они ужасные звери и используют девушек в качестве жертв! – Она посмотрела на других рабынь. – Сопротивляйтесь им! – воскликнула она. – Сопротивляйтесь!
Булочка откинула голову назад и захохотала.
– Сопротивляться не разрешается, – с трудом проговорила она, продолжая хохотать.
– Брось ее на меха, – предложила Хорошенькие Ножки. – Тогда она хотя бы будет знать, о чем говорит!
– Брось ее на меха! – закричала другая рабыня.
– Брось ее на меха! – взвизгнула третья.
– Брось ее на меха! – завопили все разом.
Хильда дрожала от ужаса.
– Молчать! – взревел Ивар Раздвоенная Борода.
Наступила тишина.
– А что, если я прикажу тебе отправиться на меха? – спросил Ивар Раздвоенная Борода.
– Я немедленно повинуюсь тебе, – ответила Хильда. – Я уже знаю, что такое хлыст.
– Но по собственному желанию ты туда не пойдешь? – не унимался Ивар.
– Конечно нет, – сказала она.
Горм, который освободился от Пухлых Губок, по дошел к столу, за которым мы сидели. Пухлые Губки стояла у него за спиной, приглаживая волосы расческой из рога.
– Она же Хильда Надменная! – веселился Оттар. – Самая холодная из женщин!
Хильда стояла, гордо вскинув голову.
– Оттар, Горм, – сказал Раздвоенная Борода, – отведите ее в ледяной сарай. Свяжите руки и ноги и оставьте там.
Рабыни завопили от восторга. Мужчины застучали ладонями правой руки по левому плечу. Некоторые колотили тарелками по деревянному столу.
Оттар задержался только для того, чтобы отвязать Ольгу от ремня. Веревка была обмотана вокруг талии рабыни, он не стал ее трогать, а свободным концом привязал руки девушки к одному из столбов, поддерживающих крышу.
После чего они с Гормом удалились, таща за собой упирающуюся Хильду.
Ольга попыталась высвободиться. Она бросила на меня умоляющий взгляд.
– Развяжи меня, – попросила она.
Я посмотрел на нее.
– Мое тело хочет тебя, Тэрл Рыжий, – рыдала она. – Мое тело нуждается в тебе!
Я равнодушно отвернулся от нее.
– Ты нужен мне, Тэрл Рыжий, – молила Ольга, и я услышал, как она нетерпеливо трется о столб.
Пусть подождет еще парочку анов. К этому времени она будет готова. Как только я ее коснусь, Ольга бессильно упадет в мои объятия. Я возьму ее дважды, второй раз, как и положено горианскому господину, когда в течение целого ана рабыня не будет знать пощады.
– Меду! – приказал я.
Хорошенькие Ножки бросилась исполнять мое желание. Я наклонился и поцеловал Тири в губы.
Прошло немало времени, было выпито много меду, когда появился юноша-раб, подергал за рукав Ивара.
Раздвоенная Борода и сказал ему:
– Мой джарл, девка в сарае со льдом просит, чтобы ты освободил ее.
– Как долго она уже просит? – спросил Раздвоенная Борода.
– Больше двух анов, – улыбаясь ответил юноша.
Как-никак, он был мужчиной.
– Отличный парень, – сказал Раздвоенная Борода и оторвал рабу кусок мяса.
– Спасибо, мой джарл, – сказал юноша.
В отличие от остальных рабов, его не приковывали на ночь в сарае с босками. Он нравился Ивару, поэтому мальчишке разрешалось спать на кухне.
– Рыжий и Горм, – сказал Раздвоенная Борода. – Приведите маленькую убару из Скагнара.
Мы улыбнулись.
– Горм, – добавил Раздвоенная Борода, – прежде чем освободишь ее, позаботься о том, чтобы утолить ее жажду.
– Слушаюсь, капитан, – ответил Горм.
Прихватив с собой факел, мы отправились в ледяной сарай. Открыли тяжелую дверь, обитую кожей, и высоко подняли факел.
В его тусклом, колеблющемся свете мы увидели Хильду и подошли поближе.
