Мы шли вперед. Спускались вглубь холма. И вот, наконец, мы пришли.
Перед нами открылся громадный зал. Посредине него мерцал темно-красными, почти что черными, искрами житель планеты Огненная. Вокруг него, на лесах сидели, державшись за руки, зеки. Смотрели перед собой бездумными глазами.
– Приветствую вас, жители планеты 14856747, - раздался характерный для денебцев тембр голоса.
Нас не разорвало на части - с нами была сила восьми волхвов. Я лишь поморщилась, ощутив, как меня сотрясает волной инфразвука, но с некоторой опаской взглянула в сторону товарищей. С ними тоже все было в порядке.
– Приветствую тебя, житель Огненной, - заговорил металлист. На скулах заиграли желваки. - Что привело тебя в наш мир?
– Обмен энергиями, - загудело облако. - Вашим людям нравится общаться со мной.
Ага! Нравится. Только что-то они совсем не в восторге. Они вообще никакие - вылитые зомби.
– Как ты сюда попал?
– Меня пригласил начальник этого института, замерцало облако искрами в сторону зомби на верху лесов.
Мы с товарищами переглянулись. У Никола в глазах светилась какая-то умная мысль. Металлист был мрачнее тучи.
– Спроси его сама, - чуть дрогнули губы Ильи. - Я сейчас взорвусь.
Кивнув в ответ, я повернулась к облаку:
– Мне, право, неловко спрашивать, но не могли бы вы показать нам разрешение на пребывании в нашем мире?
Разрешение у денебца было. Только вот, силы в нем было мало. Ничтожно мало. Печать на свитке стояла, но старая, двухлетней давности. Пользоваться этим свитком было - все равно что пытаться согреться солнечным зайчиком в лютый мороз. Но ведь правительство Огненной знало, что после заварушки с беглыми денебскими политическими заключенными, на Валааме сменили и печать, и порядок выдачи разрешений. Это нам было доподлинно известно.
Все это означало, что, либо этот денебец является злостным нарушителем, и нам сейчас придется с ним драться, либо он не так-то и виноват, и что нам придется драться, но после - с кем-то, кто стоит у самой власти на Огненной. Уж не по этому поводу Штирлиц посещал Заповедник?
– Я вынуждена вас огорчить, - повернулась я к денебцу, - но ваше разрешение не дает вам право на посещение нашей планеты.
Пахнуло искренним огорчением.
– Мне жаль. Я пойду. До свидания, жители планеты 14856747.
И он исчез. Мы перевели дух. Неужели все так просто?
А вот нет!
– Берегись! - закричал металлист. - Зеки!
И было чего беречься: сидевшие на лесах зомби расцепили руки. Упулили в нас бездумные очи. Затянули песню.
Не слышны в тюрьме даже шорохи…
Они сделали синхронный шаг вперед - кто в воздух, кто по полу…
Я, признаться, сперва оторопела. Ведь читать про зомби - это одно, а видеть продвижение вперед бездумной биомассы - совсем другое. Те, кто сидел на нижних рядах лесов, надвигались на нас в целости и сохранности. Те, кто повыше, передвигали конечностями, поломанными при приземлении. Те, кто сидел совсем высоко, ползли вперед месивом человеческого тела. Мешали своим же.
Я оглянулась на уголовников с Зубом во главе. Те находились в степени крайнего изумления, отвращения и испуга.
Если б знали вы,
Как нам дороги…
Сила волхвов все также была с нами. Но сквозь нее пробивались позывы к рвоте.
Я стиснула зубы.
До нас дошел первый зомби.
Металлист разрубил живого мертвеца надвое железным тесаком. Половинки зомби двинулись вперед. Металлист искрошил их в капусту.
– За черную зону! - Выкрикнул пришедший в себя Зуб. - В бо-о-о-ой!
Зеки выхватили ножи, и бросились вперед.
Песня слышится,
И не слышится…
Я почувствовала приступ тошноты. Ощутила кожей остатки чуждого поля, поняла, что его излучают поющие зомби. Решение пришло ко мне мгновенно - я взлетела вверх, под своды зала. Внизу все смешалось - зомби, зеки и маги. Вот трое окружили Никола. Технарь отбивался, но мне было очевидно, что он не успеет отбить занесенный над его головой тесак. Я прицельно ливанула огнем. Нестерпимо завоняло паленым мясом. Приступ тошноты усилился. Потом раздался крик - то упала на пол оторванная у "живого" уголовника рука. Кровь брызнула на мертвяка, залила ему лицо. Зомби не обратил внимания на это досадное происшествие, протянул руки к своему бывшему собрату. Но не дошел: вспыхнул, и тут же сгорел. Рядом контролируемо рванула шаровая молния, разорвала парочку зомби на части…
…Через полчаса с мертвяками было покончено. Мы сожгли мясо, и поплелись вон из сводчатого зала. Вышли на поверхность, и упали в снег. Холод возвращал к жизни. Сила волхвов подымала, велела идти вперед. Нас ждала еще одна тюрьма.
И потрясение. Открылся телепорт, из него вышли двое, высокий светлоглазый технарь и Танька. Я бросилась к подруге. Та в кое-то веки раз ухватилась за меня - в воздухе даже не витала, но жила опасность.
Старший технарь шагнул к молодому.
– Нам пора? - Вздрогнул молодой.
– Нет еще, - покачал головой старший Тесла. - Я пришел сюда потому, что здесь источник возмущения эфира.
– Кто же вас сюда телепортировал? - Ахнула я. - Здесь опасно!
Старший технарь неодобрительно глянул в мою сторону. Думал, стоит ли ему удостаивать меня, одетую в мужские штаны, ответом, или нет. Но потом всмотрелся повнимательнее:
– Ты ведь не человек?
– Не совсем человек, - подавила я в себе желание оглянуться на металлиста.
– Тогда я тебе отвечу. Я сам нас телепортировал с помощью волны эфира и своего прибора.
Понятно.
То есть, не совсем. Что делать с Танькой? Не драться же ей с зомби?
– Я присмотрю за девушкой, - дотронулся до моей руки Шуша. - Пошли.
* * *
Мы стояли на холме. Сзади белело здание тюрьмы. Зуб со своими уголовниками остался в ней. Внизу сиял огнями зимний город Урск. По избам сновали домовые. Вдалеке чернел лес, и в нем сейчас осматривал свои владения леший.
Борис Иванович поддерживал старого волхва.
– Как только получим известие, так и отправимся в Заповедник, - успокаивающим тоном говорил он. - Старший друид горазд мед варить. Мертвого на ноги подымет!
Глеб Макарович закашлялся.
– Если бы я точно знал, что она не вернется на путь зла, - прерывающимся голосом простонал он, - я бы закончил свои земные труды прямо сейчас.
– И думать забудь, Макарыч, - покачало головой начальство. - Мы тебя выходим.
– Я его ощущаю, - снова зашелся кашлем старик.
Метрах в пятидесяти появился уже знакомый нам Безымянный. Борис Иванович дернулся загородить собой старого волхва. На лице Безымянного не отразилось ни единой эмоции:
