А когда оказалось, что женщины асуров еще великолепно варят кофе и обожают сладости, Дайра почувствовала себя на седьмом небе. Впрочем, практически так оно и было.
Они проводили время с Лейлой за непринужденной беседой, все-таки женщины всегда остаются женщинами, неважно, кто они — отважный воин-асур или юный строптивый демиург, им было что обсудить.
Поахав над медиагассскими чулками, и туфлями на тончайших шпильках, Лейла тотчас решила заказать себе такие же, а Дайра не могла оторваться от многочисленных браслетов и жидкого огня татуировок, покрывающих плечи верховной правительницы. Она уже знала, что украшать свое тело татуировками у асуров имеют право только воины, и по их количеству можно определить количество их побед. Дайра вспомнила могучие плечи Элиона, сплошь пылающие синим пламенем, и Лейла удовлетворенно улыбнулась — да, ее старший сын прослыл настоящим героем. — Нашим женщинам правящей династии наносятся узоры белого цвета, а если женщина становится воином, она имеет право на татуировки воинов, а также на щиты и мечи, изображаемые на ее бедрах.
— Белые крылья у нас от прародительницы женщин-асуров, Атини. Согласно преданиям, она изображается в белых одеждах и с белыми крыльями за спиной. В одной руке ее огненный цветок жизни, а в другой — кувшин с мудростью, потому что женщина дарит мужчине жизнь и делает его мудрым.
— Ты сказала (после нескольких попыток назвать правительницу на «вы», и каждый раз слыша, что ей до одури надоели все эти церемонии, и Дайра — гость их народа, Дайра начала говорить Лейле «ты»), что Атини — прародительница женщин-асуров. У мужчин-асуров другой прародитель?
— Отцом мужчин крылатого народа был Абигор — первый асур, демон-всадник, искусный воин. Мятежный герой, он изображается на черном крылатом коне, в одной руке его копье, несущее смерть врагам, а другой — молния, потому что он умел управлять стихиями.
— А Атини — получается, она не была асуром, раз первым асуром был Абигор?
— Атини тоже принадлежала к крылатом племени, но асуром не была, — улыбнулась Лейла, — Она была из мира ангелов. Атини была ангелицей.
— Какая, должно быть, красивая легенда их связывает! — Воскликнула восхищенная Дайра.
— О да! Об их любви у нас до сих пор поют и слагают песни. Абигор увидел Атини только один раз, и никогда больше не усомнился в своей любви к ней. Остальные демоны хотели проклясть его, но, согласись — странно демону быть проклятым демонами. А ангелам вообще не к лицу кого-либо проклинать. Они только прятали Атини, кстати, прятали в тысяче миров, и в каждом из тысячи миров он находил ее.
— А она?
— Она ждала его, но никогда не знала о том, что он близко. Каждый раз, когда он был готов предстать перед ней, ее переносили в другой мир, и там она опять продолжала ждать. О каждом из пройденных ими миров в Летописях асуров, в храме, есть две написанные книги.
— Две?
— Две, потому что в каждом из этих миров у каждого из них был свой путь. И путь этот подходил к концу, когда они вот-вот готовы были встретиться.
— Как это жестоко!
— Это любовь, Дайра. По сути, любовь — единственное, что движет нами.
Сидя рядом с женщиной-асуром, и слушая рассуждения о любви, веденные демоном, Дайре начало казаться, что она потихоньку сходит с ума.
— Как это может быть любовью? Ей не давали встретиться с возлюбленным, а ему — найти ее!
— Но это делалось именно потому, что ее любили. В момент этих действий ангелы свято верили, а верить по-другому они не умеют, что это делалось ради ее же блага.
Дайра вспомнила всех своих десятерых родителей, мечтавших отправить ее в Лаэлирт. Создавших ее для последующего развоплощения! Им нужен был только ее Дар Десяти Сил, огромный дар, творящей миры, и где здесь любовь? Любовь к ней, к их дочери? Она видела в этом только любовь к ее Дару, которым наделили ее опять они же, мудрейшие из всей высшей расы, Мудрейшие Совета демиургов. «А кто сказал, что это не правильно? — впервые подумала она, — Почему они не должны любить то, что создали с таким трудом? Дар, объединивший все их Силы и многократно увеличивший их? Почему они не должны любить свой народ, высшую расу, демиургов, почему не должны были искать пути, ведущие к процветанию их мира? Разве не стоит для благоденствия всего народа пожертвовать одним его представителем, развоплотив его?». Дайра ощутила, как слезы катятся по ее щекам и разозлилась на себя за эту слабость. Она понятия не имела, что означает это страшное слово — «развоплощение», об этом не говорилось ни в одной книге, и ни один из демиургов не говорил с ней об этом. Перед глазами промелькнула череда лиц — двоих женских, и восьми мужских. «Мамы, папы, — подумала Дайра, — простите меня, — я просто пока не хочу. Черт меня побери, я вообще не хочу умирать! И я выиграю этот Квест, и докажу вам свое право на жизнь и свободу! И не дам для развоплощения этих девчонок, моих соперниц в этом Квесте! Или я не Дайирия Анавеорт, дочь десяти Мудрейших Совета демиургов!».
Лейла протянула руку и погладила Дайру по щеке, вытирая слезы. Ее глаза сейчас источали какой-то особенный свет, не такие красные вспышки, как это периодически случалось у всех асуров, свет, исходящий из глаз золотоволосой женщины в сверкающем золотом обруче, был мягкий и теплый, и Дайра поняла, что даже асуру не чуждо сострадание.
— Две тысячи одна книга, повествующая о любви Атини и Абигора, хранится в нашем храме Познающих Ветер. И, читая эти книги, асур формирует представление о том, что значит любить.
— Две тысячи одна — потому что он нашел ее? И поэтому последняя книга — одна на двоих?
— Да. Нашел, после того, как искал и не находил в тысяче миров, а она ждала его тысячу жизней, не зная, о том, что он придет, и не надеясь на это.
— Но… Как? А что они делали в ожидании встречи?
— Он, сама понимаешь, был всадником, воином, правителем и командующим флотом, великим мыслителем, исследователем и наставником, — всего не перечислишь за раз, — улыбнулась Лейла.
— А она? Атини? Она же даже не знала, не могла знать, что он придет? Она не надеялась на встречу?
— Она всегда знала, что он придет, и никогда не надеялась на встречу, — опять улыбнулась Лейла, — Атини тоже была занята, поверь. Она опускалась в самую бездну отчаяния, и тогда путь ее становился настоящим адом в том мире. Она ныряла в глубину страха и сомнений, неверия и малодушия, она изучала многие искусства, училась любить и училась принимать любовь, она прошла множество путей, и даже была известной женщиной-философом.
— И они соединились, пронеся свою любовь через тысячу миров… — восхищенно прошептала Дайра, направляя очарованный, немигающий взгляд куда-то, в неведомое и невиданное.
