Меня не интересовала сама зачистка. Моя часть работы была выполнена, и все, чего я хотел, так это уйти и никогда не возвращаться. Получить свободу и покой в своей жизни, которые я знал, я никогда не найду в мире волшебников. В ту ночь я пошел в апартаменты Сириуса по его приказу. Я бы не хотел обсуждать эту встречу. Сириус вел себя как будто он был пострадавшей стороной. На следующий день на встрече с министром Марии Амосом Диггори, Дамблдором и Сириусом я объявил о своих намерениях. Они попытались извиниться, но меня это не интересовало. Вместо этого я заставил их поклясться, чтобы они оставили меня в покое (так же как и их организации). Затем я оставил мир волшебников. Я никогда не сожалел об этом решении. У меня никогда не возникло желания вернуться. Я счастливо жил следующие шестнадцать лет с моей женой и детьми. Хотя я сожалею, что не могу себя заставить рассказать моей семье о моем прошлом. Нет, у меня просто не хватит духу… все это в прошлом, с этим покончено и им нет необходимости обладать таким знанием.
Мне было очень трудно писать об этом, Кортни, и я надеюсь, что никаким образом не нанес тебе душевной травмы. Я почти сожалею о своем поступке, но … ты имеешь право знать правду, как и все другие. В свертке вместе с этим письмом есть еще несколько вещей. Одна — это Вреднескоп, который дал мне Рон. Там также есть Омниноколь и фигурка дракона с Турнира Трёх Волшебников. Там также есть несколько документов, которые ты можешь хранить сколько сможешь, хотя я не прикасался к ним в течение многих лет, я не решаюсь уничтожать юридические документы. Кортни, прости меня пожалуйста, за резкость в этом письме.
Искренне твой,
Гарри Поттер»
Шокированная Кортни опустила письмо. Слезы струились по ее лицу, и она тщетно пыталась вытереть их. Письмо как будто бы впитало в себя страдания и муки Гарри и, пока она читала это письмо, эти строки затронули её душу. Она благоговейно сложила письмо, понимая, чего стоило Гарри написать его.
Затем она быстро просмотрела содержание посылки, найдя 3 упомянутые в письме предмета и документы. Она разложила их.
На 13 день июня месяца 2005 года Гарри Джеймс Поттер объявляется невиновным во всех преступлениях, за которые он был обвинён. Министерство Магии приносит ему глубочайшие извинения и признаёт гражданином волшебного мира со всеми правами и привилегиями…
Кортни без энтузиазма ковыряла вилкой свой ужин. Единственное о чем она могла думать, было письмо Гарри. События, описанные в нем, сложились в жуткую картину в ее голове. Она не могла разобраться, что же она теперь чувствует по отношению к своим учителям. Эти люди сделали ужастную ошибку не проверив всех фактов. Кортни не ожидала, что они были способны на такое. Но ведь Гарри тоже этого не ожидал. Кортни поняла, что они были лишь люди. Магия не давала ответов на все вопросы. Это не ее удивляло, но приводило в бешенство то, что они не могли даже для общего блага адекватно воспользоваться всем, что им было дано. Всего лишь какой-то пятиминутный допрос под воздействием сыворотки правды, все что требовалось для оправдания Гарри.
К счастью, Анжела была увлечена спором о Кубке по Квиддитчу и ничего не заметила. В тот момент, когда Кортни вяло пила тыквенный сок, на нее упала тень. Вздрогнув, она посмотрела вверх и увидела декана своего факультета нависающую над ней.
— Мисс Барнс, пожалуйста, следуйте за мной.
Кортни безмолвно вышла вслед за МакГонагалл из все еще переполненного шумом Большого Зала. Они подошли к Горгульи в коридоре и профессор трансфигурации сказала: «Лимонные дольки». Статуя отпрыгнула в сторону, открыв проход к движущейся лестнице. Когда они достигли верха пролета, МакГонагалл открыла дверь в комнату с большим столом, несколькими креслами и двумя людьми — профессором Уизли и директором.
— А, спасибо Минерва. Прошу вас обеих присесть. Нам нужно обсудить несколько вопросов. Во-первых, как я понимаю, вы не присутствовали на Заклинаиях сегодня, мисс Барнс? По какой-то особой причине? — мягко спросил ее Дамблдор.
Кортни сглотнула и бросила взгляд на профессора Уизли. Тот приподнял бровь, смотря на нее.
— Я открыла посылку и читала письмо.
— Письмо? — повторил за ней Билл Уизли. — Это не уважительная причина, чтобы пропустить урок.
— Это было письмо от твоего... друга? — спросил Дамблдор.
Кортни кивнула.
— Понятно. И что он рассказал тебе на этот раз?
— Все. Это было последним письмом его истории.
Могло показаться что Дамблдор неожидано постарел на многие годы. Он кивнул и мягко спросил:
— И что ты думаешь о нас теперь?
Кортни пожала плечами:
— Я не знаю. Мне хотелось бы верить, что все изменилось, что вы извлекли уроки. Но я не могу, потому что все, чему вы нас учите — ложь.
— Мисс Барнс! — МакГонагалл была шокирована тем, как девочка разговаривала с Альбусом.
Директор поднял руку. Он повернулся к Биллу:
— Мисс Барнс придет к тебе на отработку завтра вечером в семь утра за свое отсутствие сегодня. Теперь, не могли бы вы двое позволить нам с Мисс Барнс обсудить несколько вопросов наедине.
Довольно сильно обиженная, МакГонагалл вышла вслед за профессором Уизли. Дамблдор встал и посмотрел в окно.
— Когда Попечительский Совет и Министерство постановили, что мы не будем преподавать настоящую историю Гарри Поттера и второй Темной Войны, я боролся с ними как только мог. Я не люблю ложь. Она сковывает и ограничивает нас. Но если я позволю преподавать настоящую историю, я потеряю свое место директора. Эта школа моя вотчина, это моя объязанность перед будущим давать студентам цель в жизни. Я бы передал ее в руки других, если бы не знал, что Драко Малфой следующий в очереди стать директором школы. Я не могу в здравом рассудке оставить школу ему. Я готов был сложить с себя полномочия шестнадцать лет назад, когда понял КАК сильно всех подвел. Затем разговор с Северусом убедил меня остаться. И я остался, потому что я был нужен. До тех пор, пока моя работа нужна людям, я буду ее продолжать. Вне зависимости от моего убеждения в том, что я не заслуживаю доверия.
Директор вздохнул и повернулся посмотреть на Кортни.
— Ты права, мы не сильно изменились. Узкость мышления и эгоизм по-прежнему присущи нам, мы не обладаем и тенью осознания глубины наших возможностей. Мы боимся перемен и подвляем все необычное и новое. Возможно, если бы Гарри остался, мы могли бы измениться. Наша ошибка была бы постояно перед глазами, это бы могло заставить нас измениться. Но мы избрали легкий путь, предпочтя забыть и притвориться, что этого никогда не было.
