Она замолчала, сглотнув слезы, а Квигин закончил вместо нее:
— Сэр Реллен остался помочь раненым и прикрыть отступление.
Все трое надолго замолчали. Пол думал о сэре Реллене, вспоминал, как впервые увидел его. И те, другие погибшие, имена которых он не знал, тогда смеялись и радовались Морскому празднику.
Пол сунул руку в кошель и нащупал Дыхание и Кровь. В этот момент он поклялся себе во что бы то ни стало узнать, как воспользоваться ими, чтобы остановить Тряпичную ведьму и ее тварей, спасти Джулию и всех остальных людей, чьи жизни вознамерилась забрать или разрушить ведьма.
— Пойдемте, — твердо сказал он. — Нужно вернуться в замок.
Джулия ощущала странное спокойствие, поднимаясь к вершине кургана. Приняв решение идти дальше, она словно смирилась с судьбой.
Когда до вершины оставалось не больше пятидесяти метров, воспоминания снова изменились, правда, не сильно — день сменился ночью, стало очень холодно и ветрено. Но уже через минуту рассвело и потеплело. Местность же не изменилась нисколько.
«Наверное, вблизи кургана могут происходить только незначительные изменения в памяти, — подумала Джулия. — В конце концов, это должно быть самым сильным воспоминанием ведьмы».
Шагавший впереди Мирран вдруг остановился. Джулия преодолела последние несколько метров и встала рядом с ним. Ее взгляду открылась усыпанная ракушками вершина кургана, сверкающая в утреннем солнце.
В самом центре светилось кольцо голубого пламени. Его языки двигались, но так медленно, что вряд ли были настоящими. К тому же они были холодными: Джулия чувствовала их леденящий холод, несмотря на то, что солнце уже пригревало.
Внутри кольца, на ракушках лежала женщина. Ее рыжие волосы разметались по земле. На ней было простое черное платье, резко контрастировавшее с белыми ракушками. На груди поблескивала серебряная звезда, отражая языки голубого пламени.
— Это Анхивар, — тихо сказал Мирран.
— Что будем делать? — спросила Джулия, пытаясь получше разглядеть женщину сквозь танцующее пламя, и поежилась от холода, идущего от огня. Казалось, этот огонь вытянул из воздуха все тепло, и при дыхании у Джулии вырывалось облачко пара, как в морозную ночь.
— Мы должны разбудить ее, — ответил Мирран. Он не отводил взгляд от Анхивар. Потом, протянув к ней руки, шагнул к ледяному пламени.
— Стойте! — крикнула Джулия, схватив его за руку. — Пламя вас заморозит!
— Что? — спросил он, мягко разжав ее руку. — Заморозит? С какой стати?
— Пламя… оно же ледяное… разве вы не чувствуете?
— Нет… — задумчиво ответил Мирран. — А что ты видишь… и чувствуешь?
Джулия на мгновение задумалась, вглядываясь в огонь. Холод, идущий от него, бил в лицо.
— Я вижу спящую Анхивар в кольце голубого пламени, — сказала она. — Это пламя какое-то замедленное и очень, очень холодное.
Мирран покачал головой и прищурился. Потом сказал:
— Я тоже вижу спящую Анхивар, но никакого пламени вокруг нее нет. Она спит в хрустальном гробу…
— Что? — переспросила Джулия, рассмеявшись. — В чем она спит?
— В хрустальном гробу… — повторил Мирран и тоже расплылся в улыбке. — Да… это как-то маловероятно. Мама мне рассказывала сказку про принцессу в хрустальном гробу…
— Вещи здесь не всегда таковы, какими кажутся, — сказала Джулия, припомнив предостережение Лиссы. — Палочка показывает вещи в их истинном свете.
— Да… — пробормотал Мирран. Он осторожно двинулся к Анхивар, вытянув вперед руки, словно играя в жмурки.
— Я по-прежнему ничего не чувствую, — начал он, и в этот момент кончики его пальцев коснулись голубого пламени. Оно вспыхнуло и рассыпалось каскадом сосулек, впившихся ему в руку. Чертыхаясь, Мирран отскочил назад. — Спасибо за предупреждение, Джулия, — сказал он, потирая руки, чтобы хоть чуть-чуть отогреть обмороженные пальцы.
Несколько минут они стояли молча. Мирран не сводил глаз с Анхивар, а Джулия вглядывалась в голубое пламя, стараясь принять верное решение. Она хотела бы вызвать Лиссу, но почему-то ей казалось, что Лисса, говоря «когда найдешь Анхивар», имела в виду нечто большее, чем просто возможность показать ей женщину, лежащую в кольце голубого пламени.
— Я попытаюсь, — сказала она наконец. — Палочка должна защитить меня…
Вблизи языки пламени больше напоминали танцующие сосульки, от которых веяло жутким, кусачим холодом. Дрожа от холода и страха, Джулия протянула руку к пламени и тут же отдернула ее: пламя впилось в пальцы, словно зверь с ледяными зубами. Холод мгновенно пробрал девочку до костей. Но палочка в ответ послала волну тепла, согревшую Джулию, а Анхивар зашевелилась и забормотала, словно пробуждаясь от глубокого сна.
Секунду-другую девочка стояла у ледяной преграды, дрожа, всхлипывая и крепко сжимая в руках излучающую живительное тепло золотую палочку. У нее мелькнула было мысль все бросить и вернуться, да только возвращаться-то было некуда — разве что к Тряпичной ведьме и ужасному плену внутри нее.
— Аааааааа! — закричала Джулия и бросилась сквозь леденящую преграду. Она упала на острые ракушки, но даже не почувствовала порезов на онемевших от холода ладонях. Сюда совсем не проникал солнечный свет. Только от потрескивающего ледяного пламени исходило холодное, голубое свечение.
Совершенно белая от холода, Джулия подошла к Анхивар и стала трясти ее за плечо и кричать:
— Проснитесь! Проснитесь! Мне так холодно… пожалуйста…
Но Анхивар только забормотала во сне, уткнувшись в подушку из своих волос. Джулия всхлипнула и снова потрясла ее.
— Просыпайтесь! Пожалуйста, проснитесь! Я замерзла… пожалуйста…
Джулия все трясла и трясла ее. А потом заплакала от бессилия, и слезы замерзали на лету. Замерзшие слезинки градом сыпались на Анхивар и поблескивали на ее черном платье, как бриллианты. Одна из градинок упала на лицо женщины и стала таять. Джулия завороженно смотрела, как льдинка снова превращается в воду и стекает по щеке Анхивар. Слезинка закатилась в уголок рта.
И тут глаза Анхивар распахнулись. Поначалу она казалась едва живой, взгляд ее был затуманенный. Но потом она тряхнула головой, взгляд прояснился, и она посмотрела на Джулию, которая все трясла ее и плакала. Ни слова не говоря, рыжеволосая ведьма села и, притянув к себе Джулию, заключила ее в согревающие объятия. Только серебряная звезда, к которой Джулия прижалась щекой, была холодной.
Анхивар бережно гладила ее по голове, и Джулия чувствовала, как вытекает холод, и вместо него ее заполняет что-то теплое и светлое. Но Анхивар по-прежнему молчала, и Джулия подняла на нее глаза.
