– Власть ваша почти всеобъемлюща, – согласился Кадмон. – Однако не испытаете ли и вы некоторые неудобства, если остудить солнце, уничтожить луну, погасить звезды, изгнать ночь, покрыть льдом землю и заморозить все живое – чтобы ничто больше на земле не воевало между собой, не рождалось и не умирало? Если же и это не потревожит вас, то вот, выслушайте иное проклятье: как явились вы в этот мир, так же и покинете его, и не вечно вам царствовать над Сущим. Те, кто были до вас, останутся и после, и громко рассмеются, узнав о вашем уходе. Власть вашу разделят между собой бессмертные, и даже люди, которые возводят вам храмы и ведут ради вас войны, останутся после вашего ухода и утратят в вас всякую веру. Так же я лишаю вас ваших подлинных имен и оставляю вам только титулы. Отныне не иначе, как по титулам, будут называть вас люди и много будут спорить об именах ваших, но не отыщут их.
И тогда небожители обратились к Судье Богов.
– Позволь, я испепелю его, – сказал Бог Света.
– Позволь, я разрежу этого наглеца на части, – сказал Бог Войны.
– Позволь, я отниму у него жизнь, – сказал Бог Мертвых.
– Позволь, я похищу у него разум, – сказала Богиня Ночи.
– Позволь, я исцелю его душу и заставлю забыть о страсти, которая гибельна для него, – сказала Богиня Любви.
– Ничего этого вы не сделаете, – ответил Судья Богов. – Потому что не сумеете выполнить это столь быстро, чтобы он не успел осуществить что-либо из того, чем угрожал нам, ведь Дарующий Имена – могущественный в числе Обладающих Силой, и мы сами некогда одарили его великой властью. Поэтому теперь нам придется исполнить то, что он хочет, ибо последствия обратного будут ужасны, но нельзя допустить, чтобы Вселенная пришла в опустошение из-за одного предательства.
Послан был слуга в сады богов за плодом, нужным Кадмону. И отдал этот плод Судья Богов тому, кого некогда сам учил Путям Могущества, но при этом так сказал он волшебнику:
– Не принесет тебе добра то, что ты взял против нашей воли, и с этим персиком прими наше проклятье. Так, прежде мы посылали тебе удачу, но отныне ты лишишься ее. Никогда не обретешь ты того, что жаждешь более всего на свете. Так же предрекаю, что в скором времени ты лишишься своей Силы, потому что ты уязвим для той, чья печать коснулась твоего сердца.
– Позволь, я исцелю его душу и избавлю от этой печати, – повторила Богиня Любви.
– Он проклянет тебя, если ты это сделаешь. Кроме того, придется отсечь от его души слишком многое, чтобы избавить ее от печати, а добровольно он не пожелает расставаться с ней. Мы наделили его свободой выбирать; его выбор – стать рабом и оставаться рабом; мы не смеем препятствовать его выбору.
И не позволил Судья никому из богов ни исцелить его, ни уничтожить, ни удержать своей властью. С тем и покинул Кадмон их чертоги. Отойдя на некоторое расстояние, он оглянулся и увидел, как закрылись ворота небесного города и будто легкая дымка окутала небо над городом, и почувствовал, как между временем небес и временем мира смертных появился некий разлад. То было действие второго проклятья Кадмона, ибо если первым он только угрожал богам, то второе произнес в самом деле. Так время богов приняло иное течение, чем время всего Сущего, чертоги их сделались недоступны, а люди забыли их имена. Улыбнулся Кадмон и зашагал дальше.
Спустя некоторое время он достиг дворца, где обитала его возлюбленная и принес ей персик из сада богов, как дар. Она же надкусила персик и похвалила его вкус, но съела менее половины, потому что вкус этот ей быстро разонравился. Вторую половину съел Кадмон.
По прошествии еще нескольких дней сказала она Кадмону:
– Мне наскучил этот дворец и толпы слуг. Я желаю отправиться в путешествие и увидеть места удивительные, которые не видела никогда раньше. Мне не нужно никакого сопровождения, ибо люди надоели мне, но ты, впрочем, можешь следовать за мной, если хочешь.
Так ушли они из дворца. Какие бы земли не посещали они, все склонялись перед красотой женщины и готовы были служить ей, и каждый ненавидел каждого, видя в нем опасного соперника. Однако Кадмон убивал всех соперников и не находилось среди людей и волшебников никого, кто мог бы противостоять ему.
Однажды они шли по лесной дороге, и вдруг случилось солнечное затмение. В темноте, опустившейся на землю, женщина увидела что-то, подобное большой черной птице. Птица стремительно пересекла тень, закрывшую солнце, и скрылась из глаз, а Соблазн обернулась к Дарующему Имена.
– Принеси мне эту птицу, – сказала она. – Ибо показались мне необычными ее крылья – кажется, будто усеяны они были драгоценными камнями, а подобного я не видела еще ни разу.
И тогда Дарующий Имена отправился в погоню за существом, что представлялось женщине волшебной птицей с темным опереньем. Изыскал он волшебный путь, которым следовала птица, и устремился по нему. Вскоре он увидел высокую гору, целиком скрытую лесом, кроме самой вершины. На вершине стоял некто, имеющий облик ангела, но темны были его одежды и темны крылья за спиной его. Удивительными были эти крылья: с равной легкостью могли рассекать они и воздух, и камень, и были украшены многими светящимися камнями, походящими на большие прозрачные капли, чистейшие, как сам свет.
Засмеялся Кадмон, ибо для того, чтобы уничтожать подобных существ, его и создали когда-то боги, и занятие это до сих пор было приятно ему, а сейчас к тому его побуждала еще и просьба возлюбленной.
Сказал ему стоявший на утесе:
– Для чего ты следуешь за мной? В час затмения открываются старые дороги и отменяются многие законы, которые волшебники полагают незыблемыми, а к обитаемым мирам прикасаются силы, свойства и суть которых ни смертному, ни бессмертному понять невозможно. Это опасные тропы, и тебе одному не стоит бродить по ним.
– Я немедленно последую твоему совету и покину дорогу затмений, – сказал Кадмон, – если ты отдашь мне свои крылья и те украшения, которые сверкают на них.
– Отдашь ли ты мне свои глаза, если я попрошу об этом? Вынешь ли из груди сердце, если я захочу посмотреть на него? Сверкающие камни, которые привлекли тебя – не украшения, но часть меня; если я отдам их, то истеку кровью.
– Что ж, – с улыбкой ответил Кадмон, – тогда придется мне самому забрать их, если ты отказываешь мне в этой незначительной просьбе.
С презрением усмехнулся собеседник Дарителя Имен, услышав его последние слова.
– На твоем месте, – сказал он Кадмону, – я бы не стал прибегать к угрозам. Я – Каэрдин, Повелитель Затмений, и сейчас – мое время.
Расхохотался Кадмон, услышав это.
– Теперь ты – в моей власти, – сказал он Каэрдину. – Ибо я повелеваю именами, а ты только что сам назвал мне свое, и я знаю, что имя это – подлинное.
