А дальше начинается самое интересное: лед тает, становится тепло. Но вначале, в первые десять лет, огромные массы холодной воды устремляются в Атлантику. Гольфстрим сворачивается — и Европе приходит кирдык. Там наступают морозы. Во Франции — минус 15, Англии — минус 25, в Швеции — минус 30. Амба! Экономика Европы летит к чертям собачим. Это раз!
Штаты тоже замерзают с востока, а с запада на них из-за разницы температур над Атлантикой и Тихим океаном обрушиваются бесконечные тайфуны и ураганы. И пиндосы все силы должны бросить на то, чтобы выжить. Их экономика тоже терпит крах.
— А у нас? — тупо спросил Владимир, воззрившись на своего друга. — У нас-то тоже хреново станет!
— У нас, Володя, и так хреново, дальше некуда, и хуже не будет, а наоборот. Теплые воды Тихого океана хлынут через Берингов пролив в Арктику, согревая все Приполярье — Чукотку, Сибирь, Русский Север. Оттает вечная мерзлота. В тундре начнут расти нормальная трава и деревья. Климат в Поволжье и Западной Сибири помягчеет и станет, как в Крыму. Вот тут-то, в этот момент, мы и будем поднимать свою экономику.
Обеспечив себя продовольствием, мы возродим промышленность, причем в дело пойдут уже спроектированные в моих подпольных «технобункерах» станки, самолеты, машины, компьютеры и прочее.
Прикинь: весь мир задыхается, замерзает, борется за выживание. Сотнями тонут в диких штормах корабли, падают самолеты и вертолеты. Сотни тысяч километров проводов оборваны ураганами, без электричества встают заводы в Западной Европе и Америке. Поля заливает ливнями и сечет градом, торнадо уносят миллионы тонн плодородной почвы. Нехватка топлива ставит некогда развитые страны на колени — арабские танкеры не могут к ним пробиться из-за непогоды, а мы временно перекрываем газо- и нефтепроводы. Где они будут приобретать продовольствие, технику и сырье? У кого? У нас! И по тем ценам, которые мы выставим, а не по ценам ВТО!
Вот он, шанс для России! Они пятнадцать лет уже кричат, что победили в «холодной войне» — хренушки! Пора и нам победить, и наша война будет вестись по нашим правилам. А потом…
— Да, а что потом? Нет, погоди, ты вначале скажи… Тьфу ты, теперь столько вопросов… — Владимир посерьезнел и мрачно поглядел на хозяина кабинета: — Наворотил ты тут… Во! Во-первых, как ты это все делать собираешься?
— Все учтено и продумано, Володенька! — радостно оскалился Сергей. — Ты думаешь, «Северный проект» я так, с дури затеял? Думаешь, я знаю! Мол, стал Серега депутатом и пыль людям в глаза пускает, помогает бедным северянам, топливо завозит, уголь, печки какие-то производит… Ха-ха!
Мне эту печку три гения-конструктора проектировали. Засыпаешь в лоток центнер угля, крутишь ручку, одновременно аккумулятор заряжаешь, чтобы телек посмотреть потом спокойно в тепле, и через полчаса перемалываешь все в пыль. Потом насосом накачиваешь давление в водяном резервуаре и открываешь форсунку. В камеру сгорания поступает угольно-водяная смесь, которая горит, что твой бензин, нагревая чугунные стенки. КПД — закачаешься, стоимость — ноль целых хрен десятых! Два завода клепают эти печки вагонами, успевай только забрасывать в Заполярье!
А чтобы народ престарелый и малосильный не уродовался, ручку не крутил, следом за печками идут и стационарные угледробилки… И уголек, самый дешевый, самый паршивый, который тут, на материке, на хрен никому не нужен… Моим чудо-печкам-то похеру, они на любом угле работают… Вот он, «Северный проект», в действии! Дадим северянам тепло и свет в каждый дом, в каждый чум, в каждую ярангу и иглу!
Ну, просекаешь? Нет?! Ну ты тупо-о-о-ой!!!
— Хватит лаяться! — набычился Владимир. — Давай, толкуй без понтов: че да как…
— Блин горелый, Володенька! Да все просто: для того, чтобы понизить альбедо снега и льда в Арктике, нужно много сажи и угольной пыли. Вот мои печки и угледробилки эту пыль и сажу и могут производить в немеренных количествах. И никто, никто, ни одна сука шпионская, ни один комар разведывательный ни нюхом не пронюхает, ни носа не подточит!
Далее идем — в нужный момент отремонтированные без особой огласки самолеты и вертолеты полярной авиации, что пятнадцать лет стоят под снегом на полярных аэродромах без топлива и техобслуживания, заводятся посреди полярной ночи и начинают делать «боевые вылеты». И каждый летательный аппарат оборудован простейшим распылителем, этакой сеялкой-веялкой, которая распыляет угольную пыль — в пыль! Ха-ха! Ее не видно, не слышно, ее не поймаешь руками. Она ложится на снежок и ждет…
А дальше начинается самое веселое: приходит полярный день, проклевывается над горизонтом солнышко. Оно раньше тут еле-еле грело, потому что белый снег все лучики солнечные отражал. А теперь каждый лучик будет в снегу находить свою маленькую, малюсенькую частичку, угольную пылинку. И нагревать ее, потому как она черненькая. А она, нагревшись, начнет растапливать вокруг себя снег и лед. И будет растапливать до победы, пока все вокруг в воду не превратится!
— Ну… Ну, ты, Серега, даешь… — покрутил головой Владимир, восторженно глядя на друга. — Я тока щас вот въехал, что к чему… И никто не засечет? Уверен?
— Почему же, можно засечь… Потому и таюсь, потому и прячу все, и для отвода глаз в «Северном проекте» еще пять чисто убыточных направлений есть: переселение северян, поддержка малых народов и прочее — ну, ты в курсе, знаешь все. Если спецслужбы пронюхают, наши ли, западные ли, — все, кранты, меня просто уберут по-тихому. Я больше всего спутников боюсь и экологов с их мониторингом. Одно хорошо — демократы всю метеосеть в Арктике развалили, а те станции, что остались, — так на них теперь мои люди работают.
В общем, пока тихо…
«Ой-е-й!» — Илья остановил запись, всмотрелся в застывшее на экране лицо бритого Сергея, стараясь запомнить. Человек с такой волей и таким размахом далеко пойдет. И если он узнает, что кто-то подсматривает за ним, этому «кому-то» придется очень плохо…
И еще одна мысль не давала Илье покоя: Хтонос. Климатическая катастрофа, созданная трудами бритого, играет на руку хтоническим тварям. Олигарх и депутат этого знать, конечно, не может.
«А вдруг может! — Илья почувствовал, как по спине побежали мурашки. А вдруг тут все еще более хитро, чем есть на самом деле!»
Бах! — на кухне загрохотало битое стекло. Илья обмер. Сердце заколотилось часто-часто, руки противно задрожали.
«Спужался, десантник?» — насмешливо мявкнул кот Баюн. Илья медленно выдохнул и взял себя в руки. В качестве оружия он подхватил за ножку табуретку и выбежал в коридор.
Тревога оказалась ложной — ветер распахнул незакрытую форточку, и та ударилась об угол оконной ниши. Илья собрал осколки, заткнул дыру небольшой подушкой-думкой, вернулся в комнату и продолжил увлекательный и пугающий просмотр…
