Три латника-гвардейца, очистив свой участок стены, двинулись на выручку зажатому в угол Жану, мечи войнов по рукояти покрывала зеленая кровь орков. Злобные твари, оказавшись меж двух огней, предпочли повернуться лицом к закованным в сталь бойцам, которые казались им более опасными. Вконец измотанный, Жан получил краткую передышку.
Латники явно переоценили свои силы и порядком устали, тогда как орки, похоже, были свежи и полны сил. Один из гвардейцев был убит наповал — тонкое лезвие стилета, брошенного умелой рукой, впилось в глазную прорезь шлема. Двое оставшихся, рубя направо и налево, уверенно теснили орков, хотя те, постепенно собираясь с силами, неминуемо уложили бы обоих, не подоспей на помощь отряд ополченцев, которые практически в упор расстреляли большую часть тварей из арбалетов. Остальных перебили латники и Жан, достаточно к тому времени оправившийся и пустивший в ход не только свою верную глефу, но и пару метательных ножей, каждый из которых уверенно нашел цель.
Орки снова отступили — войска Клана понесли чудовищные потери, сотни сожженных, изрубленных, пронзенных стрелами тел остались лежать у стен цитадели. Клан отошел, но он собирался вернуться и закончить начатое.
Алия молча стояла возле кострища — угли почти погасли, и лишь слабый дымок поднимался над местом последнего успокоения благородного эльфа. Маркиза достаточно хорошо знала обычаи Дивного народа, чтобы выбрать для Лериаса и его соплеменников достойный уход из этого мира. Она знала, что учитель одобрил бы ее выбор.
Леди Алия сама поднесла факел к сухим березовым поленьям, обильно политым каменной кровью, поверх которых мрачные воины установили носилки с обезображенными телами эльфов. Взвихрилось пламя, унося к небесам души гордых, часто надменных, иногда просто невыносимых, но и нередко вызывавших восхищение воинов древнего народа. Девушка чувствовала, как по щекам бегут слезы — она очень привязалась к холодному, равнодушному эльфу, который стал ее первым настоящим учителем. В этот миг ей не дано было узнать о причинах столь странного пожелания эльфа — учить человека магическому искусству, да и не стремилась она особо к этому знанию. Всему свое время, когда-нибудь занавес этой тайны раскроется перед ней, а пока она провожала в последний путь своего наставника, который так и не успел в полной мере передать ей свои знания.
И снова, несмотря на все сделанные приготовления, потери защитников были чудовищными, и мало утешал тот факт, что орки снова оставили под стенами Форша чуть ли не тысячу своих бойцов.
Корт, Лериас, Бенедикт… погибшие были не просто воинами или магами, они были одними из тех, на ком держалась оборона цитадели. Берн был страшно изранен — останься в живых эльфы, они, возможно, и смогли бы поставить рыцаря на ноги, но знаний простых лекарей на это не хватало, а Алия, хотя и умеющая залечивать небольшие ушибы и ссадины, ничего не смогла сделать с глубокими ранами, оставленными в теле рыцаря орочьими клинками. Жить Черному рыцарю осталось недолго, до утра или даже меньше.
Алия задумчиво смотрела на легкий дымок, вьющийся над не погасшими еще угольками. Вот и Берн оставляет ее… сначала Лериас, потом он. В этот раз цитадель едва устояла, лишившись лучших из лучших своих защитников. Что же будет завтра… если это «завтра» для них вообще наступит.
Даже не будучи полководцем, Алия не без оснований подозревала, что еще одного штурма такой силы крепость не выдержит. И так уже бойцов оставалось едва столько, чтобы поставить по стрелку у каждой бойницы — и лишь небольшой отряд мог позволить себе занять верхний ярус. А отряды к оркам прибывают и прибывают, они и не особо стараются это скрывать.
Прошлая ночь прошла спокойно — отступившие после вечерней атаки орки, получив хороший удар, не стали атаковать снова, однако сегодня к их лагерю подошли еще две колонны зеленых тварей, не менее трех тысяч.
Да, три тысячи. Вчера у стен легла треть этой армии, но эта, с позволения сказать, треть была столь незначительна перед лицом стоящей под стенами замка не менее чем десятитысячной армии Клана.
— Миледи! — раздался сзади голос.
Алия обернулась. Перед ней стоял один из латников, его доспехи были погнуты, голову стягивала окровавленная повязка.
— Сэр Айдахо хочет вас видеть.
— Да? Хорошо, сейчас иду.
— Поспешите, миледи, — после паузы добавил солдат. — Боюсь, ему недолго осталось.
Алия кивнула и, бросив последний взгляд на погасший погребальный костер, направилась в покои рыцаря. Она быстро шла по темным коридорам замка, думая о том, что скоро, возможно, по этим, ставшим для нее родным переходам, промчатся толпы злобных орков, сокрушая на своем пути все, что может быть разрушено и сожжено.
Айдахо лежал на кровати, простыни были испещрены пятнами крови — лекари справились с большинством ран, однако часы воина были сочтены. Они это знали, да и он сам, не раз в своей жизни видевший, а то и наносивший смертельные удары, прекрасно понимал, что уже не жилец. И тем не менее его голос, хотя и еле слышный от слабости, был спокоен.
— Рад видеть вас, маркиза.
Он повернулся к хлопотавшему возле него лекарю и взглядом приказал ему покинуть комнату. Тот молча повиновался.
— Вот и настало время прощаться, Алия, — прошептал Айдахо, делая попытку приподняться на подушках и морщась от боли.
— Не думайте об этом, Берн! Я совершенно уверена, лекари поставят вас на ноги… — Алия старалась говорить со всем возможным убеждением, но рыцарь лишь слабо улыбнулся.
— Нет, Алия, нет. Даже бог не сможет меня вылечить. Ладно… я прожил не такую уж короткую жизнь, и мне не жаль тех лет, которые для меня потеряны. Меня печалит только мысль, что я оставляю вас в такое тяжелое и почти безнадежное время… — Он закашлялся, на губах выступила красная пена, струйка алой крови стекла из уголка рта и мгновенно впиталась в простыню.
Алия промокнула губы рыцаря чистой тканью.
— Друг мой, не надо слов, они тяжело вам даются…
— Пустое… час, два — вряд ли мне осталось больше. Я хочу попросить вас об одной услуге…
— Все, что угодно, Берн.
— Спасибо… вы сказали эти слова, и я… попрошу у вас… вряд ли это вам особо понравится. Но вы пообещали, это моя последняя воля и вы должны выполнить ее…
Он снова закашлялся, красное пятно у его головы стремительно увеличивалось в размерах. Алия снова стерла кровь с лица Айдахо.
Затем, вспомнив то, чему ее учил Лериас, стиснув в левой ладони амулет, правую положила на грудь воина и сосредоточилась. Маркиза чувствовала, как медленно перетекает тепло с ее пальцев на истерзанную грудь воина, как унимаются многочисленные внутренние кровотечения. Наконец она открыла глаза и, чувствуя тяжесть во всем теле, медленно убрала руку — она сделала все, что могла, и не ее вина, что могла она так мало.
