— Почему ты так решил? — спросила Эрика.
— Электричка сказала, — я стоял с таким видом, словно выбил из Электрички признание после долгой и изнурительной борьбы.
— Сама? — ахнули девчонки в один голос.
— Нет, — хмуро ответил я. — Мы спускались в комнату пыток.
Не сразу я понял, что после истории с многобашенным городом девчонки готовы поверить в любую выдумку.
— Не пугайтесь, — кивнул я. — Шутка. Электричка весьма удивилась, когда увидела план в моих руках.
— Ты не успел, — огорчилась Эрика.
— Не в том дело. Лестница исчезла. Просто мне не положено ходить по верхним пределам.
— А кому положено? — насторожилась Говоровская.
— Ей, — кивнул я в сторону счастливицы.
— Мне? — удивилась Эрика.
— Тебе, тебе, — быстро произнёс я. — Давайте не тормозить. Надо прикинуть, что будем делать дальше. У меня времени только до вечера. Вечером Электричка будет со мной разбираться по-настоящему.
— Убьёт? — ахнула Инна.
— Может, — кивнул я, желая подчеркнуть трагичность судьбы. — Так и сказала, мол, позже увидимся. До вечера, Егор Ильич.
— Ага, — недоверчиво раскрыла рот Эрика. — Да тебя, Куба, по имени-отчеству никто не зовёт. Зачем же клеветать на Электричку?
Ну вот, приехали! Ерунде про камеру пыток мы верим безоговорочно, а самым обыденным вещам уже не в состоянии. Я обиженно отвернулся. Не верят, да и пускай. Сам разыщу подвал. Сам открою дверцу, за которой сверкает Красная Струна. И тогда… А что тогда? Наверное, меня пропустят в тот сказочный город. Я буду ходить по красивым улочкам и любоваться башнями. И никто, никогда в жизни не будет называть меня Кубой!
Окончательно уйти в глухую обиду мне не дала Говоровская. Она вскочила с сиденья и умильно присела на корточки возле меня:
— Ну, Куба, не обижайся. Лично я верю каждому твоему слову.
Ты-то конечно, вот бы ещё и Эрика вела себя таким же образом. Но, в конце концов, команда моя пока не думала разбегаться, и, как командир, я должен был приступать к изложению плана дальнейших действий.
— Неплохо бы махнуть на денёк в тот городишко, — рука мечтательно указала за горизонт. — Наверное, этим с утра и займёмся. А к вечеру мы должны рвануть домой. Чёртов сгусток ведь обещал, что к вечеру подвал с Красной Струной проявится так или иначе.
— А не опоздаем? — обеспокоилась Эрика. — Лучше приехать в город загодя.
— Верно, — кивнул я. — Но что толку, таскаться по городу? Мы можем триста раз пройти мимо нужного подвала, а указатель, что надо зайти именно в него, так и не появится. Только выдохнемся, проголодаемся, и к вечеру нам уже будет не до Красной Струны.
— Но если мы зайдём в город верхних пределов, то сумеем ли выбраться оттуда?
— Запросто, — кивнул я. — Будем оставлять ориентиры. Да и далеко всё равно не успеем забрести. Нам ведь так, одним глазком.
— Не лучше ли отправиться туда после того, как закончится история с Красной Струной? — упорству Эрики мог позавидовать даже гранит.
— Не лучше, — заспорил я, на ходу придумывая причины. — Если Электричка исчезнет, наверняка исчезнет и проход. Это во-первых. А во-вторых, что мы знаем про Красную Струну? Ничегошеньки! Только то, что полезно было бы её разыскать. Если Электричка явилась к нам из верхних пределов, то в городе, расположенном там же, про Красные Струны должен знать каждый, как знают про Солнце или про воздух.
Не то чтобы я сам в это верил, но мне дико хотелось побывать в городе-картинке. Как ни странно, мои объяснения устроили даже строгую Эрику.
— Договорились, — кивнула она. — Тогда после построения…
— Вместо построения, — поправил я. — Завтра будет вынос аж тридцати двух флагов. Боюсь, что церемония протянется до обеда, а после обеда надо уже сматывать удочки, чтобы успеть на пятичасовой автобус до города.
— Ты не хочешь узнать, что скажут флаги? — удивилась Говоровская.
— О! — просиял я. — Точно! Кому-то надо остаться, пока мы двое исследуем город.
— Это нечестно, — губы у Говоровской задрожали. Она уже собиралась расплакаться. Но тут вступила Эрика.
— Давай, я останусь.
Вот чёрт! Даже сказочный город без Эрики полностью терял привлекательность. Но командир на то и командир, чтобы всё шло так, как он сказал.
— Не получится, — с нажимом сказал я. — Лестница в верхние пределы появляется только в твоём присутствии.
— Тогда я вызову лестницу и…
— Я думал об этом, — удачные объяснялочки сами прыгали на язык. — Если ты уйдёшь, то нам не выбраться. Кто вызовет нам обратный путь? Нет, разумеется, когда-нибудь ты придёшь, но вдруг понадобится срочно сбежать, а обратная дорога закрыта, так что ты — обязательный член экспедиции.
— Тогда придётся остаться тебе, — хмыкнула Эрика. — Да ты не бойся, мы разберёмся.
— Не пойдёт! — выкрикнул я. — Чёртовы флаги без вас мне не расшифровать. Да и от меня будет больше пользы в том городе.
— Неужели? — загадочно улыбнулась Эрика.
Мы помолчали. Мимо, многоголосо пыхтя, прошествовал второй отряд. Видок у него был ещё тот. Если бы поблизости обретался хозяин полосатой палочки, он тут же поспешил бы к заляпанной глиной колонне, радостно начиная извечное: «Ну чё, камаз…» Позади всех плёлся Борька, отсвечивая свежим фингалом.
Инициатива незаметно уплыла от меня в чужие руки, и не виделось ни единого шанса вернуть её обратно. Положение попыталась выправить Говоровская.
— Если Куба остаётся, то и мне не надо, — твёрдо заявила она.
— Хорошо, — согласилась Эрика. — Тогда я исследую город, а вы запоминаете новые флаги. Лучше их зарисовать. И, самое главное, не забудьте последовательность. А лучше — запишите. Для надёжности. Ладно, мне пора. Я там обещала в конкурсе рисунков поучаствовать.
И упорхнула себе. А Говоровская, из-за которой и завертелась вся бодяга, неловко топталась на месте.
— Мне тоже надо, — тихо сказала она. — Я Людке Мельниковой хотела показать, как лак для ногтей правильно накладывать.
Я только фыркнул от злости. Инна растолковала это как согласие и мигом исчезла.
Вот когда всё зло, что во мне копилось, выплеснулось наружу. Его энергия собралась в упругий комок и вылилась в мощный пинок, которым я наградил ближайшую сосну. Тут же ногу охватила жаркая боль, а перед глазами заплясали разъярённые звёзды. Так бывает, когда подхватишь простуду и свалишься в кровать с температурой в сорок градусов. Или тебе влепят клюшкой по шее у хоккейных ворот. Или, как сегодня, ты умудришься отшибить сразу и большой, и указательный палец. Сквозь слёзы я радовался, что Инна с Эрикой успели отбежать далеко, потому что трубные звуки, извергшиеся из моей глотки, напрочь перечеркнули бы мою персону в качестве командира. Герои не плачут.
