— Кэми, — сказал Джаред, бросаясь наперерез между ней и дверью.
Кэми была вынуждена перевести на него взгляд. Ей пришлось запрокинуть голову назад, потому что в противном случае её глаза находились на уровне его ключиц: его рубашка все еще была расстегнута, мятый белый хлопок на фоне светло-золотой-загорелой кожи, тонкая цепочка, сверкала на шее.
Он все еще носил ту монетку, которую она прислала ему. Теперь Кэми предполагала, что это скорее привычка. Возможно Холли хваталась руками за эту цепочку, как она, очевидно, хваталась за его волосы.
— Ты стоишь у меня на пути, — сказала Кэми, стараясь говорить ровно. — Я настоятельно советую тебе уйти с дороги.
— Я хочу тебе кое-что сказать, — сказал Джаред.
Кэми не имела никакого права быть против того, чем занимались Джаред с Холли, и она отлично приготовилась выслушать то, что собирался сказать ей Джаред. Но действительно ли это было то место и правильное время, подумала Кэми, для откровений?
А этот наряд? Она уже видела Джареда только в нижнем белье, но тогда они находились в темном закрытом бассейне. А здесь был настоящий ГОСТИНИЧНЫЙ НОМЕР, настоящая спальня с настоящим светом. И теперь он казался куда раздетее, с расстегнутой рубашкой и размазанной розовой помадой, оставленной Холли на его челюсти.
— Кэми, — повторил Джаред. Его голос процарапал её имя: он прозвучал так, будто его произношение доставляло ему боль, но возможно ему было просто больно его слышать. Он протянул руку, его пальцы согнулись так, будто он собирался обнять её лицо ладонями. Он никогда не прикасался к ней, и она не собиралась позволять ему начать это делать сейчас. Кэми сделала шаг назад, даже несмотря на то, что это означало стать на шаг ближе к кровати, на которой очевидно кувыркались Джаред с Холли.
Джаред осмотрелся по сторонам так, словно он сам был поражен собственной комнатой, беспорядок на кровати, его отражение в зеркале. А потом вновь взглянул на Кэми.
— Я не это имел в виду, — сказал он.
— Что именно ты не имел в виду? — спросила Кэми. Она была чертовски зла на него: это не было похоже на то, что происходит случайно.
— Ну то, что я сказал в библиотеке Ауримера, — ответил Джаред. — После разрыва нашей связи.
Так значит он говорил не о том, что произошло несколько минут назад здесь. Он говорил о чем-то, что произошло несколько месяцев назад.
— Ты хотела разорвать связь, — сказал Джаред.
— Да Роб собирался убить меня, если я этого не сделаю!
Джаред склонил голову.
— Я знаю. Я просто имел в виду, что еще до Роба, ты не хотела зависеть от меня вот таким образом. Я был зол на тебя за разрыв связи, за желание её прервать. Я не подумал, что ты поверила мне или тебе было не все равно, но все равно с моей стороны это было глупо и неправильно. Мне жаль.
— Так вот почему ты так сказал? — спросила Кэми.
— Я сказал себе, что лучше всего будет полностью разорвать отношения. Я не хотел болтаться по близости, чтобы ты меня жалела. Я думал так будет лучше для тебя. Я был зол на тебя и мне хотелось сделать тебе больно. Я не думал, что и правда могу сделать тебе больно, но я старался. Я знаю, это было ужасно, что я так чувствовал, что хотел причинить тебе боль и при этом желая тебе только самого наилучшего, любой ценой. Я знаю, что в этом нет ни капли здравого смысла.
В этой тираде было еще меньше смыла, чем в любой другой бессмыслице, которую Кэми когда-либо слышала в своей жизни. Все, что было сказано Джаредом, о том, что он сказал про связь, было правдой, но не всей. И с чего бы это ей испытывать к нему жалость?
В холодном тесном сердце Ауримера он сказал ей, что в неё не было ничего особенного. Она стала такой потерянной и одинокой, и она носила в себе так долго этот страх, что возможно все это было правдой.
Он знал её лучше кого бы то ни было.
Теперь он сказал, что это неправда. Она будто сбросила с себя груз, камень, который давил ей на грудь так долго, что она уже почти привыкла к нему.
— Не считаю тебя слабачкой, — сказал Джаред. — Мне хочется охранять тебя, потому что ты важна мне. Потому что ты...Бог, это прозвучало по-идиотски, но я никогда не мог подобрать слова, чтобы выразить свое отношение к тебе. Как ты мне дорога. Я никогда не мог придумать, как можно описать значение тебя для меня, потому что все слова, описывающие значимость, говорили бы, что ты принадлежишь мне, а это не так.
— Хорошо, — наконец выдавила из себя Кэми. — Спасибо, что сказал.
Он поднял глаза, когда она говорила и продолжал смотреть на неё. Она чувствовала, как его взгляд тянет её к нему, словно он ожидал какого-то ответа. Она хотела сказать ему, что простила его, но не могла не могла определить приоритеты его чувств в ней, особенно тогда, когда он оказался тем, кто разразился эмоциональной тирадой.
— Теперь ты знаешь, что можешь сделать мне больно, — сказала она. — Так что больше так не делай. — Она подождала, пока он кивнет и тихо добавила: — Ты тоже очень важен для меня. Я хочу, чтобы мы опять стали друзьями.
— Тогда и я этого хочу, — сказал он.
Она пришла с намерением поговорить с ним об открытие, которое она сделала, и обсудить с ним поцелуй. Она все еще могла поведать ему об открытие. Но ей хотелось убраться из его комнаты.
— У меня есть что тебе показать, — сказала она. — Но не здесь. Мне здесь слегка неуютно...не то что бы я против чего-то, нет конечно, это не так...
Джаред повторил за ней ровным голосом:
— Конечно.
— Могу я просто уйти?
— Конечно, — снова сказал он, все еще стоя перед дверью.
— Можно мне воспользоваться дверью, — спросила Кэми, — или мне необходимо воплотить в жизнь маневр супершпиона и спуститься из окна по веревке?
Джареда разрывало желание улыбнуться и еще какая-та эмоция, которую Кэми не могла прочесть. Он не шелохнулся.
— Что ты должна была показать мне? Скажи куда нужно прийти, и я приду.
— Я подумала, что смогу подождать возле паба, — сказала Кэми. Её бы устроило поговорить по другую сторону двери. Все, чего ей хотелось, это оказаться вне этой комнаты, а он очевидно не очень понимал ситуацию, раз считал, что они могут вот так стоять и трепаться вечность.
Кэми шагнула вперед и Джаред отступил в сторону, следя за ней глазами, когда она уходила. Она потянулась к ручке, открыла дверь, и наконец-то сбежала.
Снаружи на темной улице, она подняла лицо к зимнему небу. Холодный ветер омывал её разгоряченную кожу, и она твердила себе, что она должно быть самое тупое существо на свете.
Когда Джаред вышел из трактира, его рубашка была застегнутой на пуговицы, а куртка на молнию до самого подбородка, а его лицо и волосы были влажными, будто он сунул голову под кран с водой. Капли стекали по его лбу и его воротник был влажным.
