Рабириец не спеша слез с облегченно зафыркавшего коня, зачем-то извлек меч из ножен, подошел к стене и преспокойно постучал серебряным навершием рукояти по стене.
Ничего не изменилось.
Вернее, сначала ничего не изменилось. Потом по гладкой поверхности зазмеилось тонкое, как нить, углубление. Оно походило на линию, проведенную конским волосом, окунутым в лучшую кхитайскую тушь, и эта линия очерчивала створки! Громадные створки, вроде как у городских ворот Бельверуса, завершавшиеся удивительно ровно выгнувшейся аркой.
– Э-э… – глуповато протянула я. – Что дальше?
– Дальше надо убедить хозяев открыть дверь и впустить нас, – откликнулся Рабириец, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся. – Причем желательно обойтись без срывания ворот с петель и разбивания их на много маленьких кусочков.
– А ты можешь? – с надеждой поинтересовалась я.
– Очень жаль тебя разочаровывать, – в единственном глазе мага из Рабиров вспыхнули насмешливые искорки. – Не могу. Кроме того, это невежливо.
– Тогда как попасть внутрь? – я тоже выбралась из седла и подошла ближе к скале. Потрогала – ровный, чуточку зернистый камень, нагревшийся за день. Очерчивающая контур ворот трещина уходила в глубину монолита, однако я не смогла просунуть в нее ни лезвие кинжала, ни куда более тонкий ноготь. За отсутствием иных идей я пару раз треснула кулаком по стене и крикнула: «Есть кто дома?»
– Доводилось слышать шадизарскую легенду про Отмычки Бела? – с коротким смешком поинтересовался Эллар. Я кивнула:
– Связка волшебных ключей, способных открыть любую дверь. Знаю, Ларн Шелам рассказывал. Нам бы такие… Впрочем, не вижу ничего, похожего на замочную скважину. В твоей бездонной памяти, случаем, не кроется какой-нибудь подсказки? Как вообще открываются подобные ворота?
– Заклинанием либо определенным словом, – Рабириец тоже провел ладонью по желтоватому граниту. Втайне я рассчитывала, что сейчас он произнесет нужное заклятие, и ворота послушно распахнутся. – Подгорный народ всегда держал эти слова в строжайшей тайне, не доверяя их никому.
– Не повезло, – философски заключила я. – Что ж, подождем чуда. Интересно, с той стороны кто-нибудь есть? Какие-нибудь караульные или сторожа?
– Наверняка, – согласился Эллар. – Только они предпочтут дождаться, пока мы уберемся восвояси.
Он уселся на большом валуне и задумался, возможно, пытаясь отыскать в прошлом нечто, способное помочь нам сейчас. Я еще раз осмотрела ворота, убедившись в их полнейшей неприступности, полюбовалась на молчаливых каменных стражей и припомнила рассказы отца об обычаях подгорных королевств. Как-то в нежном возрасте не то пяти, не то шести лет мне довелось услышать от него сказку, где герои вроде бы испытывали подобные затруднения. Возможно, на самом деле Мораддин вспоминал очередную слышанную от сородичей историю древних времен, но я сочла ее сказкой.
Герои предания вошли в пещеры Кезанкии, воспользовавшись тем самым отпирающим словом. Отец называл его, и я, будучи крайне любопытным ребенком, запомнила таинственно звучавшее и непонятное словечко. Смогу ли я вспомнить его теперь, спустя почти десять лет?
Я старательно выговорила ряд глуховатых и шипящих звуков, подсказанный смутными детскими воспоминаниями. Эллар, нахмурившись, удивленно скосился на меня. Состроив зловещее лицо, я повторила попытку, слегка изменив порядок чередования гласных и согласных.
– Дана, чем ты развлекаешься? – осведомился Рабириец.
– Открываю ворота, – самоуверенно провозгласила я и объяснила: – Когда я была маленькая, отец рассказывал нам с братом…
– Берегись! – маг не позволил мне договорить, стремительно вскочив и с силой оттолкнув с места, на котором я стояла, разглагольствуя и помогая себе усиленной жестикуляцией. Я споткнулась о сапог Эллара и едва не шлепнулась. Рабириец успел поймать меня на полпути к земле и рывком отодвинул за спину.
Позади величественно и совершенно беззвучно прошелестела толстенная, не меньше трех ладоней толщиной, каменная створка. Поднятый ею веер песка и каменной крошки щедро засыпал нашу одежду, и перепугал мою рыжую кобылу, неуклюже шарахнувшуюся в сторону.
– Ой… – шепотом произнесла я, встав на цыпочки и выглянув из-за плеча Эллара.
– Ой, – согласился почтенный наставник. – Значит, от отца сказочек наслушалась?
– П-подействовало, – чуть заикнувшись, пробормотала я и замотала головой, вытряхивая пыль из волос.
Казавшаяся цельной и нерушимой гладкая стена раскололась на две половинки разомкнувшихся огромных створок. За ними открывался уходивший в слегка подсвеченный факельными языками сумрак гигантский зал, и я неожиданно подумала: зачем низкорослым двергам нужны столь высоченные помещения? Такой потолок в полтора десятка локтей и для людей будет великоват.
С потолка мой взгляд опустился ниже, наткнувшись на полдюжины коренастых фигурок, выстроившихся сразу за порогом и казавшихся естественным порождением камня и подгорной темноты. Солнечный лучик искрой отразился на лезвии двухсторонней секиры, лежавшей на плече одного из стражей Ворот.
С равным недоумением и опаской хозяева Кезанкийских гор глядели на нас, а мы, незваные гости – на них.
– Кто станет говорить, я или ты? – не оборачиваясь, шепотом спросил Эллар.
– Дай я попробую, – решилась я, лихорадочно припоминая начатки гномского наречия, преподанные отпрыскам предусмотрительным Мораддином Эрде. Наверняка местные жители умели объясняться на туранском, немедийском или заморийском языках, но я решила произвести хорошее впечатление. В конце концов, четверть крови в моих жилах принадлежит народу двергов!
Поселение гномов под Кезанкийскими горами.
23 день Третьей весенней луны,
Ближе к вечеру.
– Долиана Эрде, дочь Мораддина, – задумчиво повторил сидевший напротив гном – седоватый, с окладистой русой бородой, заплетенной в три толстые косички. Физиономия его напоминала хорошо пропеченное яблоко, однако светло-голубые, слегка выцветшие с возрастом глаза смотрели живо и проницательно. Узловатые короткие пальцы неторопливо перебирали звенья висевшей на шее дверга массивной золотой цепи, перемежаемые крупными изумрудами. – Дана Эрде и ее друг Эллар.
Упомянутый Эллар слегка шевельнулся, скрипнув резным креслом. По-моему, короткое пребывание в пещерах изрядно поколебало его душевное равновесие. Видимо, он недолюбливал подземелья и нависающие у нас над головами потолки, поддерживаемые низкими толстыми колоннами. Даже мимолетный взгляд доказывал, что королевство гномов под Кезанкией находится в изрядном упадке: капители колонн потрескались, висящая над столом вычурная бронзовая лампа покрыта налетом патины, мебель поточена червями…
