Я снял шлем.
Смахнул щекочущую слезу: они, чужие, поняли меня лучше своих.
И улыбнулся в ответ.
Эпилог
Убедившись, что норинги уже достаточно далеко, Корд'аэн покинул их на кожаной лодке. Он грёб против течения, на север. Он возвращался в Норгард.
Он не знал, станет ли сражаться. Но — должен был увидеть.
Чем ближе к Норгарду, тем крепчал северный ветер, тем труднее становилось грести. Дикие пенногривые кони ходили по Андаре, били копытами, желая растоптать лодку. Всё труднее было удерживать курах на плаву, избегая ярости волн. Река гневалась и скорбела, и друид ничего не мог с этим поделать. Пришлось грести к берегу.
Дальше дорога шла через вырубки. В ясную погоду Норгард уже виднелся бы. Но впереди только клубилась непроглядная мгла.
Корд'аэн шагал, пошатываясь от усталости. Ветер бил в лицо, застил глаза пылью, сбивал с ног. Волшебник упорно шёл, согнувшись, опустив взор, опираясь на резной посох, а на спине у него сидела свинцовая старуха, громко визжала и кусала за уши гнилыми зубами, тяжелея с каждым шагом. Наконец Корд'аэн остановился и поднял глаза.
Впереди бушевала буря. Серая пыль стояла стеной, пожирая небо и землю. Тень накрыла мир. Молнии рвали мглу, ревели ветер и гром. И чёрное исполинское древо пронизало серую завесу, устремляя голые ветви ввысь, протыкая тучи пыли. Совершалась великая битва, Хранитель держался, а Корд'аэн не мог и шагу ступить вперед.
Во мгле слышались голоса. Это цверги вопили от ужаса. Они шли напролом, визжали и умирали, и не могли остановиться. И ещё звучал ледяной презрительный смех.
Корд'аэн запрокинул голову к бушующим небесам и страшно, досадно, отчаянно завыл. Его не пускали в круг, где погибал мир и его упрямый глупый друг Снорри. Небо ответило грохотом, кроваво-алой вспышкой, и древо стало золотым, белым, беспощадно-белым. Ветер подавился, скрючился и рухнул наземь, дёргаясь и умирая во прахе.
И понял Корд'аэн, что он опоздал. Все погибли. Всё кончилось. Им овладело страшное бессилие, захотелось упасть на колени и никогда не вставать. Но он лишь отряхнул пыль и пошёл дальше, в заметённый Норгард. И старуха свалилась с его плеч.
— Иную долю нагадал я тебе, Снорри, друг мой… — прошептал Корд'аэн.
Но никто не ответил ему в этом новом безмолвном мире. Лишь хмуро чернели на западе далёкие горные снега.
Сага о Борине, сыне Тора,
и совсем немного — о Дарине, сыне Фундина
Перенеси меня через горы
Пролог
Нож легко и плавно шёл по дереву, рождая узор. Равносторонний крест в круге, переплетённый причудливыми завитушками. Побеги неведомых растений украшали борта люльки. Добро будет тому младенцу, который станет в ней спать.
Мастер работал во дворе. Солнце садилось за холмы, чёрно-золотой лес пропускал маловато света, но и работа была почти готова. Резчик улыбался. У его знакомых намедни родился ребёнок, и мастер вызвался сделать колыбельку. В Народе Холмов в последнее время не рождалось много детей, так что не он один хотел сделать подарок счастливым родителям.
Ветер пел в кронах яворов, шевелил шары омелы. Шелест бело-зеленых побегов раздражал. Мастер подумывал вырезать дрянь, спилить ветви, но наставник запретил: омела священна для друидов, и её обильный рост в последнее время о многом говорил знающим людям.
Последнее время…
Мастер порезался, алая капля окрасила русло узора. Слишком много ненужных, тревожных мыслей, недобрые серые сны, бессонные полночи, наполненные криками призраков в холмах. И нет ни покоя, ни ответа.
Мастер не удивился, заслышав перезвон колокольцев. Он знал этот перезвон, милый и угрожающий. Звук доносился из дольмена на опушке. Его мало кто слышал.
Большая белая кошка заступила путь. Посмотрела на мастера с укоризной.
— Я должен, Нейтис, — резчик почесал её за ушком. — Должен. Сторожи.
И зашагал к каменному окну в рост человека.
Он не хотел никуда идти. Но его никто не спрашивал.
Остановился. Хотел оглянуться. Но лишь шагнул вперед, в бархатную восточную ночь.
— Здравствуй, Корд'аэн О'Флиннах, — старческий голос дрожал, но то было притворство. — Мы тебя ждали…
* * *
Роскошный покой в чертогах халифа Джамбулы освещали пахучие лампады. Смердели приторные благовония. Ночь жарко дышала сквозь маленькие стрельчатые оконца. Старики с удобством устроились среди ковров, шёлков и парчи. Сверкало золото, пахло вином: хозяин, чернокнижник Джаффар Аль-Хазред, не слишком беспокоился по поводу запрета на дар лозы, обязательный даже для халифа. Такова была Джамбула: здесь можно было достать многое…
И здесь проходили совещания Золотого Совета, в который Корд'аэн был допущен, и не вчера.
Собственно, в Золотом Совете состояло четырнадцать человек, но сейчас друид видел лишь пятерых. Джаффар, один из старейших волшебников Эльдинора, глядел на него мутными, полуслепыми глазами, однако Корд'аэну казалось, что легче смотреть в глаза ядовитой змеи. Тарквест Орлиный Взор из Алмара, напротив, пронизывал своими ярко-синими глазами, и верилось, что своё прозвище он заслужил. Лориен из Боргоса, в сером плаще с отливом, отрешённо любовался ночным городом, а на его устах застыла извечная насмешливая улыбка. Олаф Хаммарваль, седой иссечённый берсерк, пил из золотой пиалы, приветствуя друида блеском ледяных глаз. А Брендах Чайный Куст, наставник, лишь коротко кивнул.
— Не стой там, присоединяйся, прошу тебя, — Джаффар величаво указал на подушки, подносы и кувшины. — Вина, кофе, крепкий кальян?..
— Благодарю. — Корд'аэн шагнул к блюду, взял сочный гранат, но садиться не стал — стоял, опираясь на посох, и смотрел на старцев. Ему было душно, липкий пот, замешанный на дыме и страхе, не давал дышать. От сладких курений и жары раскалывалась голова. Верно, Нейтис оказалась права — не стоило сюда идти.
— Ты гордый юноша, — едва заметно двинул бровями Джаффар, огорчаясь и сожалея, — у Брендаха славный ученик. Хочешь стоять, подобный кипарису — стой, но помни, что молнии гнева часто бьют в кипарисы гордости…
Корд'аэн едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами. Учитель любил Восток, а вот ученику милее был Север. Хоть он и ненавидел себя за это. Он понимал Арам, язык Востока, но не любил его, как не любил истовых поклонников Иллу за их горящие глаза.
— Если позволите, я начну, — Тарквест обвёл собрание взглядом и, не дожидаясь позволения, продолжил. — Корд'аэн, ты хорошо поработал над Золотой Ветвью, при Тар Бранна, и тебе самому это ведомо. Однако… — старик возвысил голос, сверля его глазами, — ты допустил две большие ошибки. Ты не уследил за двумя молодыми людьми: Аллиэ О'Кирелл и Дейрахом кан Кеарахом. Не такой хороший из тебя лис, коль скоро они скрылись. А недавно, кстати, объявились, похваляясь надеть твою голову на кол на площади Аэльреда Великого, что в Даэлоре. В моём городе. Надеюсь, ты рад. Хотя мне такое украшение не по душе.
