— Уходим, — я кивнул Вирану и гвардейцам.
Через пару минут мы уже ехали по улице Нахарар. Император мечтательно улыбался, а я его не торопил. И когда мы оказались невдалеке от центра, он сказал:
— Знаешь, Уркварт, она оказалась именно такой, какой я себе ее представил. И, как мне кажется, я влюбился, да и она интерес проявляет. По крайней мере, я сорвал два поцелуя и она не возражала
— Когда кажется, креститься надо, — я выдал земную мудрость.
— Зачем креститься? — не понял он.
— Не обращай внимания. Лучше скажи, что ты намерен делать дальше?
— Мы договорились встретиться.
— Где и когда?
— Завтра ночью. После полуночи. Она сможет выйти из дома.
— Прикрытие обеспечу. Только не бросался бы ты такими словами, как любовь, твое величество.
— Но я, в самом деле…
— Время покажет, — я прервал его. — Лучше прикинь, а что дальше? И пока будешь готовиться ко сну, обдумай, кому девушка на самом деле улыбалась и поцелуи дарила, тебя или Айнуру? И еще, прими решение, надо ли ей открываться? А то ведь погулять одно, а всерьез любовь крутить, дело другое. Не будет ли грозить Элен опасность от знакомства с тобой? Надо ли подставлять девчонку? У нее уже есть свой путь — выйдет замуж за барона и нарожает ему детей…
— Нет! Она не любит его!
— А зачем тогда старику голову морочит?
— У ее семьи долги. Если бы не это, она смогла бы сама выбрать мужа. Но выхода нет и родственники, словно товар, отдали Элен старику. А он только с виду улыбчивый. На деле брюзга и ревнивец. Даже поколачивает ее…
— Это она тебе сама рассказала?
— Да.
— На первой же встрече, человеку, которого видит впервые в жизни? Более чем странно.
— Она не лжет!
— Ладно. Разберемся. Время позднее. Давай во дворец. Нам завтра еще оборотней встречать и думать, как деньги для казны легализовать. Тут проблем полным-полно, а у тебя любовь…
— Ты не прав, Уркварт. Одно другому не помеха. Да и чего беспокоиться? Пока у нас все складывается хорошо.
— То-то и оно, что хорошо, — я покачал головой. — Даже слишком и это настораживает. Канцлер притих, и великий герцог меня не тревожит. Демоны и те, твари, притихли. Ох, не к добру это.
* * *
Я проснулся от того, что на меня кто-то смотрел. Опасности не было, дергаться не стал. Приоткрыл левый глаз и обнаружил в спальне ламию.
Ведьма сидела в кресле, подавшись телом вперед, и рассматривала меня. Она склонила голову набок, словно любопытный зверек, и это меня рассмешило.
— Доброе утро, милая, — окончательно просыпаясь, сказал я.
— Доброе, — она улыбнулась своей милой неповторимой улыбкой.
— Как ночь прошла? Выспалась?
— Еще не ложилась.
— А что так? С сестрами общалась?
— Нет. Ходила в разведку.
— Куда?
— В дом генерала Минца.
— И что смогла узнать?
— Практически ничего. Кто-то очень сильный и умелый, уровнем не ниже Алая Грача, установил в доме генерала отличную магическую защиту. Решила не рисковать.
— Интересно. Как думаешь, кто бы это мог быть?
— Не знаю. В столице таких умельцев не меньше полусотни.
— Но хоть какую-то информацию получила?
— Да, — она помедлила и выдала: — Жена генерала Минца, урожденная Генриетта Диад, умерла полгода назад. Кремация прошла на Северном кладбище. По завещанию, после сожжения тела, прах развеяли над рекой.
— Вот это сюрприз. Как же так? От чего она умерла, и почему об этом я узнаю только сейчас?
— Ты сам решил, что не стоит задействовать людей Керна, а иначе бы информацию получил раньше. А мои сведения от соседей. Они, кстати, видели вампиров, которые крутились неподалеку. Но промолчали и будут молчать дальше, потому что с ними разговаривал человек, очень сильно похожий на Сима Ойсу. Он смог их запугать.
— Надо же. Куда ни посмотри, везде канцлер и Сим Ойса. Хорошая у них компания. Что дальше-то делать? У тебя есть предложения?
— Необходимо заняться личностью покойной, слишком странная женщина. Вела замкнутый образ жизни и днем на улицу никогда не выходила. Это я тоже узнала от соседей. Еще можно порыться в биографии генерала Минца. И Симу Ойса в разработку взять. Сама все не потяну, других дел хватает. Так что нужна помощь, или агенты Керна, или гвардейцы из особой офицерской группы.
— Керн тоже зашивается, а вот насчет дворян надо подумать. Они, конечно, не шпионы, но люди по жизни опытные, через многое прошли.
— Как скажешь. Решать тебе.
— Ладно. С этим понятно. А что твои сестры, ламии, сказали?
— Они собираются в поход с остверами и под предводительством Иллира Анхо готовятся напасть на республиканцев.
— Это я так знаю. Что еще?
Она улыбнулась и спросила:
— Ты, в самом деле, хочешь это знать?
— Да.
— Старшие сестры сказали, что у меня очень хороший паладин, красивый, смелый и умный. Такой может стать отличным воином, великим магом и добрым мужем.
— Вот, значит, как… — я приблизился к девушке вплотную, и левой рукой обхватил ее талию.
— Ага, — она хитренько усмехнулась, в ее глазах заплясали бесенята, а щеки девушки покрылись легким румянцем.
Ведьма хотела того же, что и я. И перед самим я мог не лицемерить. Попал. Я влюбился. И хотя понимал, что эта любовь навеяна богиней, поделать ничего не мог. Чувство от этого не страдало, и меньше не становились.
Мои губы осторожно прикоснулись к губам Отири и голова закружилась. Дыхание девушки смешалось с моим, запах ламии дурманил и хотелось целовать ее, прижимать к себе и любить. И тут опять, как это уже случалось раньше, нас прервали.
В дверь постучали, и мы услышали голос Амата:
— Господин граф, к вам посетитель…
— К демонам всех посетителей! — прорычал я.
Амат протопал по лестнице, а ламия, сканируя местность, прикрыла глаза. После чего, когда я попытался снова поцеловать ее, она отстранилась, высвободилась из объятий и сказала:
— Важный гость, надо встретить.
— Кто?
— Увидишь.
— А-а-а! Демоны задери ранних гостей! — я встряхнул головой и, прихватив верный клинок, направился вниз.
"В чем дело!? — спрашивал я себя. — Почему такой облом!? Раз за разом! Так нельзя, импотентом стать можно! Вот брошу все, возьму Отири и сбегу на месяц в глушь, где нас никто не потревожит".
Впрочем, я понимал, что не смогу так поступить, даже сгорая от страсти. Долг перед людьми, которые шли за мной, перед императором, Иллиром Анхо и семьей, не давал мне полной свободы. А когда я оказался во дворе особняка и увидел посетителя, мысли о любви развеялись.
Возле входа, покачиваясь, стоял в дым пьяный герцог Гай Куэхо-Кавейр, а кеметцы пытались его выпроводить, по возможности, вежливо. Месяц назад он был моим сюзереном, и мы считались друзьями, а теперь находились по разные стороны баррикад. С той поры ни словом не перемолвились, хотя следовало бы объясниться. И вот он сам пришел.
