А получилось…
— Я счастлива, — с уверенностью произнесла Нира.
— Неправда.
— Хорошо, — помедлив, она согласилась. — Но я буду счастлива…
— Я постараюсь.
Нира кивнула.
И локон пришлось выпустить. Она не ушла, стояла на лестнице, глядела, как он поднимается, и от взгляда ее живое железо рисовало узоры на руках.
Не воевать?
Нат не воевал. Кажется, он эту войну проиграл изначально, против двоих — Ниры и железа — ему точно не выстоять. Да и не хочет он.
Определенно.
Гроза пришла с юга.
Ийлэ слышала ее задолго до того, как потемнело небо. Бледно-серое, оно меняло цвет исподволь, медленно, неторопливо.
Просто луна стала вдруг невероятно яркой, а звезды поблекли. И дождь начался, мелкий, бисерный. Под этим дождем таяли остатки сугробов, и дом менялся, избавляясь от поношенной зимней шкуры.
— Вот и весна, — сказал Райдо, открывая окно. Он втянул сырой воздух и пробормотал: — Гроза будет.
— Будет. — Ийлэ могла бы сказать, что гроза дойдет к рассвету.
Если повезет…
Грозы ходят своими путями. И как знать, отзовутся ли на голос Ийлэ теперь?
— Возьмешь ее к себе? — Она качала Нани, которая тоже чуяла приближение грозы и волновалась, крутила головенкой, хныкала.
Или не в грозе дело, но в том, что зубы режутся? Живот болит? Или просто неудобно на руках, слишком жарко или, наоборот, холодно? Тысяча причин для слез. В этом возрасте плакать не стыдно. Ийлэ не завидует… разве что самую малость.
— Возьму. А ты…
— Мне нужна эта гроза… — Ийлэ закрыла глаза.
Раньше у нее получалось, до того как…
Ветер слушать.
Ветер пел про то, что тучи отяжелели, что ползут они медленно и все еще голодны, пьют, тянут потоки сырого воздуха, сворачивают в клубки черной пряжи…
…укутывают новорожденные молнии.
Скоро уже.
— Ийлэ…
— Нет. — Она остановила его, не открывая глаз, просто протянув руку и коснувшись губ. И удивилась тому, что даже с закрытыми глазами продолжает видеть.
Его удивление.
И страх.
Страх?
Не за себя, за нее… смешно. Разве молния обидит альву? А псов вот не любит. Отец говорил, что небесный огонь тянется к железу, и в этом есть своя логика. Но теперь Ийлэ тоже страшно — за него.
С него ведь станется нарушить запрет. Пойти за ней.
И тогда…
— Райдо, пообещай, что не выйдешь из дому сегодня. И Ната не пускай. И остальных тоже… это не просто гроза.
— Из тех, которые…
— Да.
Пальцы читают его лицо, и решимость не скрыть.
— Мне она не повредит. Я зову ее… хорошо бы ближе к лесу, но я не уверена, что там безопасно, что… ты ведь не нашел, кто…
— Найду.
— Найдем. Вместе.
И гром, далекий пока, смеется: глупая альва. Что общего у вас может быть, помимо сделки?
Ничего. И многое.
— Просто поверь: мне ничего не грозит…
…самое страшное — гроза не отзовется, и тогда придется ждать следующей. А Ийлэ устала ждать. Да и времени у них почти не осталось.
Райдо ведь хуже.
Прячется, не понимая, что она слышит не только грозу, но и существо внутри него.
— Все будет хорошо, — она открыла глаза и заглянула в светлые Райдо, — пожалуйста, поверь…
— Верю…
— И присмотришь?
— Присмотрю.
— А остальным…
— Скажу.
— Хорошо. Молнии вас не любят… отец так говорил.
— Его правда.
Переплетенные пальцы, и знакомые линии его ладони, и уже совсем не страшно, потому что Ийлэ верит. Пусть потом, позже, она, может статься, об этой вере пожалеет, но это потом…
— Мне было тринадцать, когда я впервые услышала грозу. Я не поняла, что слышу именно грозу… ветер… и будто бы крылья хлопают… и я видела их.
— Кого?
— Птиц. Говорят, что их не существует, то есть как птиц не существует, а на деле это материальное воплощение энергетических потоков. Аномалия. В библиотеке была книга… там все расписано подробно, про потоки, про аномалии… формулы тоже есть. Но формулы — неинтересно. Птицы, они сами по себе, безотносительно формул. Веришь?
— Конечно.
И она.
Перебирает пальцы его, будто играет на причудливом клавесине с огромными горячими клавишами. И музыка не слышна никому, но так и должно быть.
Эта музыка — только для Ийлэ.
— Какие они?
— Птицы?
— Да.
— Огромные… как орлы… или больше… у них крылья из тумана и воды, иссиня-черные… и если приглядеться, то можно рассмотреть каждое перо. Птицы кружат над тобой, зовут. И если откликнешься, то спустятся. Они предложат прокатить, но соглашаться нельзя.
— Почему?
— Унесут.
Он мог бы посмеяться, но не стал. Поверил? В это сложно поверить, если сам не увидишь. А он нынешней грозой будет ослеплен.
— Быть может, мне не следует тебя отпускать?
Его палец скользит по ладони Ийлэ.
— Стоит. Иначе откуда я возьму силы?
— Откуда? — послушно спрашивает Райдо.
— Поймаю молнию. Они доверчивые… как птицы, только лучше. Надо лишь руку протянуть, и молния сядет. Звучит безумно, да?
— Да. — Он соглашается и стискивает пальцы. — Молния — слишком опасно.
— Не для меня.
Ийлэ молчит, а потом признается:
— Кажется, я все равно не смогу устоять… это очень старая гроза. Она давно ищет хоть кого-то, кому нужны ее силы.
Сложно объяснить. Ийлэ и не пытается. Она ждет и мучается ожиданием, ходит по комнате, полуслепая, потерянная, натыкаясь на острые углы… и Райдо о чем-то спрашивает, но потом уходит… хорошо.
Он не нужен.
Никто не нужен этой ночью.
…тот, другой, запер в подвале, но даже под землей Ийлэ слышала грозовых птиц. Звала, умоляя сжечь дом, надеялась на них и еще на белые молнии, но те обманули. Рассыпались в небе.
Сегодня все иначе.
И Ийлэ перекатывается с пятки на носок. И с носка на пятку… земля холодная.
Уже земля?
Она вышла из дома, а когда — сама не помнит. И разулась… босиком легче. Но земля все еще сонная, спеленали ее корни… или наоборот, она укрыла их, спрятала в серых глубинах от морозов? Не узнать, не понять…
И нет нужды.
Ийлэ дрожит, но не от холода. Холода она больше не ощущает, он остался вовне, как и страхи ее, и сомнения, и дом…
…Райдо.
…Броннуин…
…Нат и Нира…
Не важно.
Важно.
Нет ничего хуже, чем потерять себя в грозу… гроза пока не дошла. Тучи ползут, и небо прогибается под их тяжестью. Звезды дрожат, повисают на зыбких нитях… вот будет смешно, если нити не выдержат веса их, оборвутся.
И звездный горох просыплется на землю.
Тогда, быть может, Ийлэ соберет его… правильно, целый мешок звездного гороха. Она сделает ожерелье, и серьги, и еще браслет, краше которого не будет во всем мире.
