Он казался озадаченно смущенным, что вызвало легкую улыбку на моем лице.
— Понятно. А какой план действий, и почему Стас меня не предупредил?
— План действий я могу рассказать, а вот почему раньше не сказали…так ты спала, а Ольшанского ночью заметили. Шумные ребята с ним, вот и выдали себя. Итак, первое, ты должна быть в доме, поэтому, милая, сейчас пойдешь и запрешься в своей комнате.
— Почему это? Стас же собирался привлечь Гада моим телом…эээ…то есть мною.
— Должно быть передумал. Да и какой смысл рисковать твоим телом, — оное было осмотрено жадным взглядом, и что еще удивило, князь спрятал ручки за спину, — то есть тобой? Общая картина следующая, Ольшанского необходимо запереть в подвале, потом я спущусь к нему и все у него узнаю…вот такой, собственно, план действий.
Настроение начало падать, прямо противоположно поднимающейся панике.
— Блин, как мне все это не нравится, — прошипела, бросая нервный взгляд в сторону ворот. — Серый князь, а может не надо, а?
— Как ты меня назвала? — удивился он. — Меня только один человек так звал…
— Девушка, — предположила я из-за его сердитого взгляда.
— Да.
— Ну, тут вообще все просто, ты — это и Сергей, и Эдуард…вообще, между прочим, от всей этой мистики можно рехнуться, тебе не кажется?
— Нет.
— Хм, и кому я это говорю… так вот, Серый потому что Сережа, а князь…ну так ты же князь. Ну что я тебе объясняю такую ерунду. Теперь понятно?
— Да.
— Да что ты заладил: да, нет, — обратила внимание на его взгляд, устремленный поверх моей головы. — А на что ты там…ой.
Серый князь рванул меня на себя, затолкал в глубь беседки, накинул какой-то брезент, и сам расположился под ним, практически стиснув мое тело в своих ручищах.
— Что? Начали просачиваться партизаны? — шепотом спросила, завидуя, ибо Эдик наблюдал из небольшого отверстия в брезенте за тем, что происходило во дворе дома.
— Тихо…Карина, — он тоже говорил очень тихо, — нас могут не заметить, там человек пять рванули в сторону дома, как это они тебя не увидели, ты же не скрываясь шла к беседке. Хм. Милая, — вдруг его голос стал более напряженным, — посиди тут тихонько.
Князь оставил меня одну, внезапно вынырнув из-под брезента, дальше я расслышала какие-то звук, напоминающие возгласы боли, потом «шмяк», «бряк» …и снова тишина. Я выглянула из-под брезента, и чуть не заорала…ибо рядом со мною на лавочке сидело нечто, укутанное точно в такой же материал, под которым пряталась я.
Князь нарисовался прямо перед моим носом, и затолкал обратно.
— Сиди тихо…там уже охрана работает…Ольшанского надеюсь уже взяли. И, Карина, пока нас не отвлекли, хотел тебе сказать…да что же такое?! — зарычал этот чудо-призрак-терминатор. Выскочил, опять кому-то наподдавал, я успела заметить из своего укрытия, что куча под соседним брезентом увеличилась вдвое, как князь снова оказался рядом со мною, едва не дыша мне в шею. Мурашки тут же пронеслись галопом по мне, оттоптав пальцы ног…Шучу. Волнительно как-то для меня его присутствие проходит, может вытолкать его наружу, пусть еще парочку партизан прибьет?
— Карина, ты меня слышишь?
— Ага…ох, — зачем же так жарко шептать мне на ушко, блин, меня же ведет уже.
— Милая, я сказал, что ты беременна…ты это поняла, или нет?
— Что? Когда это ты сказал…что ты сказал?! — я почти закричала, но тут большая рука зажала мне рот.
— Убью-ю-ю…, — промычала, свирепа рыча.
— Кариночка, милая, успокойся. Давай вместе, на счет три, я отпускаю руку, а ты делаешь глубокий вздох, и главное не кричи! Договорились?
Я напряженно кивнула, заставив мужчину схватиться за край сползающего брезента, затем рука оставила в покое мой рот.
— Убью-ю-ю, — прошипела я первое после глубоко вздоха.
— Кого?
— Тебя! Сволочь! Отпусти, чего вцепился клешнями?! Убери руки, отгрызу, р-р-р…
— Кариночка, ну что тут страшного. У меня давно не было детей, это же замечательно! Я теперь понял, что пошло не так, и почему я застрял в теле Стаса…из-за ребенка.
Сбросила брезент, ибо дышать стало нечем, и пока яростно приводила волосы в порядок, заметила, что в нашу сторону идет злой-презлой Стас. Мамочки!
— Эдик…будь человеком…э-э-э…ну постарайся хотя бы, — простонала я, — не говори Стасу…прошу.
Князь тоже заметил моего телохранителя, поджал губы, и процедил:
— Уж будь уверена, не скажу.
Стас остановился на входе в беседку, окинул взглядом гору под брезентом, метнул бешеный взгляд на меня, затем на князя, особенно на то, что я сижу у того на коленях, и рыкнул:
— Карина, какого черта лысого ты здесь делаешь?!
Меня и так всю трясло, что не мог ни ощущать князь, потому и держал крепко, так еще и бешенство взыграло от слов Стаса.
— А где я должна быть, по-твоему?
— В своей комнате, — прокричал мужчина, распаляясь. — Не обжиматься в беседке с этим…этим…
— Что? А кто мне соизволил рассказать о том, что на утро намечено взятие банды партизан, а?
— Я тебе записку под дверь просунул…ты же не открыла, когда я стучался утром, — обида проскользнула во взгляде. — Карина, да слезь ты уже с него!
И такая ревность полыхнула на его лице, что и обжечься можно. Я же мстительно сощурилась. обняла князя за шею, и прижалась посильнее.
— И не подумаю.
Эдуард молчал, пряча улыбку, как вдруг спросил:
— Всех взяли?
Стас свирепо посмотрел на него, и протяжно вздохнув, кивнул:
— Да… всех. А кто у вас под брезентом?
— Да так, пробегали мимо, — пожал плечами князь.
— Понятно.
Теперь уже бывший телохранитель снял с пояса рацию и вызвал двух человек, чтобы перенести в дом обезвреженных бандитов.
— Карина, пошли в дом, — хмуро протянул мне руку Стас. — Нам нужно обсудить дальнейшие действия. И вы, князь, тоже присоединяйтесь.
Пришлось выпинывать себя с твердых колен и двигать в указанном направлении. О беременности и о том, как князь мог об этом узнать вперед меня, решила сейчас не думать, ибо не знаю тогда, что сделаю с обоими папашами…
Правда идея, что у предполагаемого ребенка теперь фактически два отца, заставила меня мстительно захихикать, чем вызвала нервные переглядывания у мужиков. Те шли по обе стороны от меня, словно взяв под конвой. Ну-ну, будет вам веселуха-житуха, мысленно потерла ручки. Интересно, а алименты оба платить будут? Тьфу, и каким это образом князь-то будет платить, он же в теле Серого.
Тем временем наша живописная группа вошла в дом и меня усадили в гостиной на диван, рядом расположился Стас, а возле окна — Серый князь. Не успела я спросить, что дальше, как в комнату ввели с разбитым лицом в порванном костюме Ольшанского и в наручниках. Я вжалась в спинку дивана, бросив в Стаса сердитый взгляд.
