Не снизойдя до повторных объяснений, проигнорировав наличие свидетелей, я спокойно зафиксировал положение тела трактирщика, разжал ножом его челюсти и с ухмылкой демона влил в него остаток содержимого кружки. Всё, как обещал, только это первая часть.
Хозяин закашлялся, чуть не подавился. Не по сердцу пойло, выплюнул.
Выражение лица сразу изменилось: ушла надменность, пропало бахвальство. Присмирел, боров, как только магическое воздействие почувствовал, залебезил:
— Что же вы сразу не сказали, что вы…
Удар под дых — нечего трепать, что я волшебник. Незаметненький такой удар, а эффект… Худеть надо, а то с таким брюхом одышка — плёвое дело.
— Я тебе всё сказал, уши надо было прочистить. Так что пальцы мои.
Как он взвыл, как завопил! А я ведь только начал, с аккуратностью некроманта разрушая кости и сухожилья.
Вырвался, запрыгал, умоляя пощадить, пообещал всё, что угодно, за счёт заведения. А у самого глаза косят — не нравиться мне это. Резко развернулся и не глядя описал невидимую обычному глазу болевую дугу, чиркнув пальцами по воздуху. Как в воду глядел — шум падающих тел, ругательства и стоны.
Настроение паршивое, опохмелиться не дают — вы нарвались.
Плевать, что знают, что маг, — сколько их, этих магов? А свидетелей могу не оставить. Или с памятью их поиграю — вот уж болезненный процесс, бальзам на мою душу. Отыграюсь за прошедший месяц.
— Первый и последний раз предупреждаю: не нарывайтесь, а то некромант не соберёт. Это наше с хозяином дело.
Не поняли. Мир вашим тушам.
Трактирщик попытался оглушить меня кувшином, а один из его защитников — пырнуть ножом. От обоих увернулся, наглядно продемонстрировав навыки самообороны.
Хозяин на высокой ноте завывал за стойкой, вспоминая о том, как же хорошо было жить со здоровой рукой, а второй мужик истекал кровью на полу.
Наклонился, вытащил из живота недоумка один из своих ножей и, не оборачиваясь, заговорив, метнул его вместе с собратом за спину, одновременно пригнувшись.
Тьхери, как хорошо-то! Почему не додумался раньше напряжение сбросить?
Три трупа.
Оружие только-только благополучно вернулось в руки, а я уже успел заготовить нордан и с самоудовлетворением наблюдал за ошмётками плоти, разлетевшимися по полу. Ничего, приберутся.
Головы как погремушки. Красиво! И личность не установишь: нордан обезображивает человека, по сути, оставляя только позвоночник и немного тканей. И, что приятно, им можно убить не одного, а сразу несколько человек. В разумных пределах, разумеется. Мой рекорд — двадцать, но в том нордане было дофига энергии.
Калеку-хозяина выворачивало. Попыток звать на помощь он уже не предпринимал.
Ничего, я тебя несильно, зарастёт. Да, кости раздроблены, но есть же! А у тех уже нет.
— Ну, как, желающие общаться со мной кончились? — я с вызовом обвёл взглядом зал. Оставшиеся посетители по стеночке ползли к выходу. Кто-то даже обделался со страху. — Кто додумается позвать стражу, познакомится с содержимым своих кишок. Так что настоятельно советую молчать.
Когда зал опустел, я развалился за ближайшим столом, спокойно стёр с него платком кровь, отпихнул чьё-то тело и крикнул бледной, как полотно, служанке, выглядывавшей из кухни:
— Приберись тут, врача своему дурню-хозяину позови, а то без руки останется. Но сначала метни на стол чего-нибудь съестного, обязательно кувшин хорошего эля. И рассчитай за комнату.
— Для вас бесплатно, — пискнул хозяин.
Выполз из-за стойки и тут же снова согнулся в три погибели. Слабенький у тебя желудок, как у Данки. Хотя Одана, умничка, кладбище вытерпела (обморок не в счёт), а тебя бы, мужик, я с собой не взял. Ну кровь, ну кости, ну части тел. У меня, к примеру, рядом с сапогом чья-то печень. Нужна мне печень? Свежая. А, пёс с ней, сердца даже вырезать не стану — дрожащими-то руками! Буду долго ковыряться, кто-нибудь припрётся… Или взять? Пропадает же добро!
Пока готовился завтрак, воспользовавшись одиночеством, обработал пару трупов. Мне много не нужно, редко пользуюсь. Отнёс добычу наверх, вымыл, уложил в сумку и вторично умылся, попутно избавившись от следов крови на одежде. Спустившись, поел, бросил на стойку пару серебряных монет — больше не заслужили — и отправился к храму.
Настроение медленно улучшалось, похмелье проходило. Ещё бы, если я таки не удержался и глотнул пару травок.
Н-да, переполох поднял знатный, сорвался, но не жалею — сами виноваты, я честно предупреждал.
Накопившуюся злость тоже нужно было куда-то деть, на ком-то сорвать. Для Элоиз необходима холодная голова, ибо убивать планирую долго и медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем. А со злости…. Со злости убиваешь быстро.
У ворот храма меня встретила одна из девочек-учениц, сказала, что меня уже ждут, и повела по саду.
Вот интересно, как бы она отнеслась ко мне, зная, какую бойню я устроил?
Ангерца я увидел раньше, чем он меня. Так и планировал — иначе сбежит.
Ничего так, понятно, чего Одана запала. Девичья мечта! И не такой уж хлюпик, хоть и аристократ, защитить даму сумеет. Но чувствуется «белая кость» — слишком холёный. Не, к оборотням тебе соваться не стоит.
— Доброе утро, сеньор Эсфохес.
Стараюсь говорить вежливо и доброжелательно. Ещё бы улыбку к лицу приклеить — но не клеится. В итоге решил не мучиться — не дипломат.
Ангерец обернулся, удивлённо взглянул на меня: изучает. Да, ясно проступает в нём родовая порода, борзую с дворнягой не перепутаешь. В каком он там родстве с местным монархом?
И как сбежать умудрился? Судя по рассказам Оданы, у него свёкор — та ещё скотина, я бы давно убил. Женили невесть на ком, детей заставили плодить — так ещё за каждый шаг отчитывайся, к женщинам не подходи. Да с такой жизнью, как у него, любовницу завести — самое милое дело. Кстати, вот ведь выкидыши жабьи, в бордель ему можно, а к одной и той же девочке — ни-ни. Это так они честь рода блюдут!
Глянул в мысли Садерера — всё логично. Ждал Одану — явился какой-то хмырь. И где, спрашивается, подруга юности, ради которой из страны с трудом удрал? Кстати, по первому зову. Надеялся на что-то или по дружбе? Из цикла: любил, соблазнил, бросил, теперь помогать должен? Или Одана — запасной вариант, если любовницу разрешат? Сдаётся мне, что второе: ну, не верю я в дружбу мужчины и женщины.
— Извините, я вас не знаю и, к сожалению, не располагаю временем для знакомства. Я жду одну особу…
— Мою жену, полагаю.
Безгранично, безгранично удивление человеческое.
— Да не смотрите вы так на меня, сеньор Эсфохес. Вы приехали сюда по письму Оданы Азарх, моей супруги и вашей бывшей любовницы. Придётся вас огорчить: Одана в Медир не собиралась, я здесь один. И желал бы с вами побеседовать. На темы, далёкие от жены. Но, если угодно, могу рассказать, как она поживает, передать что-нибудь.
