— Разве может пропасть целая армия? — удивился Олег. Григорий Викторович усмехнулся:
— Ещё как может… И пропасть, и появиться из ниоткуда…
Он задумался, облокотившись на стол и левой рукой перекладывая на нём какие-то бумаги — не свитки, как можно было ожидать, а именно вполне обычные листы, как будто надёрганные из альбома. Олег тихо поднялся и подошёл к Артуру. Наклонился, сказал негромко:
— По-моему, у него и своих проблем хватает, — Артур кивнул. — Может, нам стоит самим продолжить поиски? Начнём с этого Тале-Тиалу… Далеко до него?
— Пешком — часа три… — Артур положил ногу на ногу. — Поспим, или прямо сейчас пойдём?
— Подожди, — в голову Олегу пришла неожиданно мысль, навеянная то ли приключенческими фильмами, то ли чувством вины и преклонения перед сидящим у стола худощавым усталым человеком, так упорно сражавшимся не за победу, нет — за признание человеческого достоинства. Мальчишка подошёл к столу и кашлянул.
Григорий Викторович поднял голову. Улыбнулся, кивнул.
— Мы собираемся в Тале-Тиалу, — напрямик сказал Олег. — Мы вполне можем сойти за местных, за глухонемых, как собирались вначале. Вряд ли мы себя выдадим, а специально нас проверять тоже не станут — не того полёта птицы. Но я вот что подумал… Мы можем сделать не только своё дело, мы можем ещё и посмотреть там для вас… ну, если вы объясните, что вам нужно высмотреть. Только вы поподробней расскажите нам, как и что, чтобы не наломать дров всё-таки…
* * *
Под утро совершенно неожиданно прошёл дождь — короткий, но бурный, от которого совершенно негде было спрятаться. Олег мрачно подумал, что можно было выйти на полчаса позже, но тут же задавил эту мысль, чтобы не расстраиваться. Тем более, что вскоре взошло солнце, стало жарко, над мокрыми камнями закурилась дымка и на дороге стало довольно людно, не то что вчера. К городу шли пешие, гнали скот, проезжали верховые, ехали на телегах и повозках целые семейства с разным барахлом… Артур вдруг тихо сказал:
— Мда-а… Освободительное движение освободительным движением, а ведь для этих вот крестьян воины Григория Викторовича — просто взбунтовавшиеся рабы, от которых надо держаться подальше…
Мальчишки переоделись в местное. Точнее — разделись под местных, кисло подумал Олег. Идти без трусов было стыдно — хотя подол этой чёртовой хламиды доставал до колен, но так и казалось, что всем всё видно. И револьвер пришлось оставить. Из вещей у мальчишек были только "оборотень" и кошелёк у Олега и дубинка у Артура. Кстати, Григорий Викторович сомневался и насчёт кошелька, но Олег по-прежнему возлагал большие надежды на силу денег, тем более — золотых, и им даже отсыпали ещё и из войсковой казны три десятка местных монет.
— Ничего, — раздражённо ответил Олег — тоже еле слышно, — наши предки без рабов обходились, и эти могли бы. А теперь нечего плакаться.
— Были у наших предков рабы, — возразил Артур. — Холопы были.
— Во-первых, холоп — это не совсем раб, — заметил Олег. — А во-вторых, рабовла-
89.
дельческого строя всё равно не было(1.).
— Ну, они же не знают, что можно жить по-другому, — заспорил Артур.
— Кто из нас в ошейнике побывал? — довольно бестактно поинтересовался Олег. Артур не обиделся:
— Не, ты погоди. Я-то знал, что такое свобода. И понимал, чего меня лишили. А большинство рабов даже и не думают о настоящей свободе. В лучшем случае — просто хотят поменяться ролями с хозяевами. Как ты думаешь, почему у Григория Викторовича армия всё ещё не разбежалась? Да они надеются, что победят и он их наградит. А чем? Землями и рабами из местных. Это он о свободе для всех думает… ну, может, ещё сколько-то особо продвинутых, кто пограмотней или поразвитей. А большинство или лично ему преданы или просто хотят сами стать господами.
— А что ж ты тогда так за коня и за шлем уцепился? — иронично поинтересовался Олег. — Лично ему предан или надеешься, что тебя пожалуют виллой и комплектом полевых рабов?
Кадет смутился, помолчал, потом ответил:
— Я — это я. Я бы и вообще тут остался, может быть. Уж больно дело классное — динамит!
— Его же всё равно разобьют. Он и сам, кстати, это знает.
— Да ну и что? — Артур тряхнул головой. — Зато его точно запомнят.
Мальчишки спустили с плеч верхнюю часть своих накидок и наслаждались теплом, по временами бегло осматривая людей рядом. Впереди — уже недалеко — поднимались серые стены Тале-Тиалу.
— Стены так себе, — шептал Артур. — Я так понял, что тут уже лет двести не было никаких бунтов или войн, а этот город — торговый центр чего-то типа провинции. Ночью я видел, что стены спешно укрепляют. Но в город пока пускают всех.
— Думаешь, наши там? — Олег с интересом рассматривал начавшиеся по обочинам дороги статуи. Они стояли слева и справа — высеченные из чёрного камня изваяния распростёрших крылья длинноклювых птиц в человеческий рост образовывали как бы своеобразную стену.
— Если подумать, то скорее всего да. Давай договоримся, как поступим.
— Предлагаю разойтись, — сказал Олег. — Сразу за воротами. Поделим деньги. Ты будешь смотреть насчёт войск и всего такого, а я начну искать наших. Встретимся у тех же ворот в полдень и решим, что делать дальше.
— Договорились, — Артур кивнул.
— Натяни свою хламиду, — сказал Олег. Артур недоумённо посмотрел на него. — Натяни, говорю… там видно ещё, как тебя… били. Ещё решат, что ты беглый раб.
— Блин, — кадет неспешно (молодец) поправил одежду. — Всё. Немеем начисто.
Около ворот возились с десяток человек — с лопатами. Олегу стало смешно. Они откапывали створки! Из могучих досок, окованные металлом, те прочно вросли в землю. Слева и справа стояли по пять-шесть воинов — в жёстких кожаных доспехах, металлических круглых шлемах, с овальными щитами и длинными копьями, наконечники которых походили на сильно вытянутые ромбы. Если исходить из мысли, что это коренные жители Синмейи, то они были похожи
1. Распространённое гордое утверждение, что "славяне не знали рабства" — к сожалению неверно. Рабы у славян (как, впрочем, у всех народов) были (холопы, которыми становились в результате пленения, насильственной продажи за долги, брака с холопом или холопкой; закупы — добровольно продавшиеся в рабство за долги; рядовичи — продавшиеся в рабство по каким-то иным причинам с составлением особого договора). Но, во-первых, число рабов никогда не превышало 10–15 % от свободного населения (сравните это с Грецией или Римом, где рабов было в 3-20 раз больше свободных). Во-вторых, процедура освобождения из рабства была довольно лёгкой и вполне доступной любому сообразительному, трудолюбивому или просто смелому человеку. В третьих, обращение с рабами было не просто намного, а кардинально более мягким, чем у "цивилизованных народов". И наконец, славяне никогда не перегружали на рабов большую часть физического труда и не считали такой труд "чёрным" и "недостойным свободного человека". Так что рабство в привычном нам "книжном" варианте (с колодками, издевательствами, продажей семей в разные руки, диким самодурством хозяев), к сожалению, пришло в Россию с сильнейшим опозданием, в XVII–XVIII веках — когда окончательно утвердился крепостной строй…
