— …И что, боюсь, ваше долгое путешествие было напрасным. С такими нарушениями протокола я предпочел бы сделать вид, что вовсе вас не видел… Для предотвращения международного скандала…
— Так что, можно откланяться? — злобно спросил Даниэль. — Так и передать моему государю, что его приближенных выставили за дверь, как жуликов?!
Моретта улыбнулся неопытности этого простофили, который явно, сам того не осознавая, был пешкой в дипломатической игре, смысл которой ему недоступен по определению.
И неужто он в самом деле надеется отсюда уйти?
— Не горячитесь, мэтр. Поверьте, лично я рад видеть в своем доме путешественников из Каррены. Это такая редкость сейчас, в наши неспокойные времена… Кроме того, мне и моим друзьям, интересующимся науками, было бы крайне любопытно побеседовать с настоящим ученым. Вы ведь назвались придворным алхимиком, не так ли? Карренские алхимики славятся по всему миру… А мы ни от чего не отказываемся — это принцип Амаро…
«Ну да, точнее, «нахапаем как можно больше», — подумал Даниэль, вовремя удержав язык.
— Вы, должно быть, устали с дороги. Прошу, будьте моими гостями. Вам отведут покои у меня во дворце. А сейчас позвольте откланяться. Я и так отвел частному делу недопустимо много времени в такой день, как сегодня…
Моретта встал. Подскочили безмолвные слуги, вдвоем набросили на его плечи роскошный плащ на меховой подкладке, волочащийся по ковру. У пояса блеснули самоцветы на рукоятке меча, но вычурность костюма не позволяла понять, какое ядовитое жало скрывалось под этими пестрыми перьями.
— Завтра вечером я устрою прием в честь церемонии Обручения, — с любезной улыбкой произнес Моретта. — Общество будет избранное. Вы, как мои гости, также приглашены. Надеюсь, герцог почтит мой дом своим присутствием.
— Но разве вы не сказали…
— Это будет скромный, почти семейный ужин. Только узкий круг, никаких посторонних и минимум огласки. Кстати, герцог — очень образованный человек и тоже весьма интересуется наукой…
Даниэль наконец начал понимать. От сердца у него отлегло, и снова забрезжила надежда на успех. Все-таки этот Моретта ему поверил, хоть и не хочет этого показывать! После неудачи с этим сумасшедшим из Фиоре найти союзников в Амаро было бы большим везением! А если удастся выведать их тайну…
— Какой-какой церемонии? — спросил вдруг Вальтер.
Моретта высокомерно и удивленно взглянул на этого вендела, который сперва молчал, а потом заговорил, да еще так нахально. Но неожиданно для себя ответил:
— У нас сегодня великий праздник. Обручение с морем.
Он перевел взгляд на Даниэля, и на его лицо вмиг вернулось прежнее выражение.
— Поскольку официально вы не послы, на борт золотой барки вас не пустят. Ну ничего, с балкона вам и так все будет хорошо видно.
Он вдруг еле заметно подмигнул Вальтеру, словно намекая на что-то, известное только им двоим.
— Вам будет что рассказать вашему герцогу. Его, конечно, особенно интересует, каким образом мы обеспечиваем безопасность Амаро, не тратя средства ни на армию, ни на алхимию. Дело все в том, что есть еще один ресурс…
Даниэль его намека не понял. Но лицо Вальтера утратило прежнее безразличие — теперь на нем было написано откровенное любопытство.
— А почему вот тут вместо Змееборца звезда? — не удержался Даниэль, когда они уже покидали кабинет. — Я никогда прежде не видел такой символики…
Моретта остановился, повернулся и с неожиданно глубоким почтением склонился перед диптихом.
— Сердце Моря, — произнес он, прижимая руки ко лбу.
* * *
Даниэль и Вальтер стояли на мраморном балконе дворца Моретты. Дворец находился на лучшей набережной Амаро, окаймлявшей лагуну. Черные воды медлительной Мауры тут совершенно прекращали течение, и вода в лагуне казалась застывшей, как стекло. Вдалеке маячила кромка намывной дамбы. За ней синела узкая полоса моря. Заходящее солнце бросало на черную воду багровые отблески и вспыхивало на золоченых куполах соборов.
Все пространство лагуны было усеяно красочными лодками всевозможных форм и размеров. Множество людей толпилось на набережных, заполняло балконы и крыши. Над разодетой толпой стоял монотонный гул множества голосов. Время от времени его перекрывали пронзительные крики чаек. Со стороны моря тянуло гниющими водорослями.
— Если Амаро находится под покровительством Змееборца, как, к примеру, Сантория, это уже предполагает, что город защищен от зла, — говорил Даниэль, глядя, как на широких ступенях герцогского дворца, сходящих к воде, выстраиваются все новые ряды певчих в белом, красном и золотом. — В защите от Змея Бездны и его порождений — сама суть культа Змееборца… Не делайте такое скучающее лицо, Вальтер! Я предвижу ваши аргументы. «Помогла ли защита свыше сожженным городам?» А вы вспомните Фиоре! Признаться, после знакомства с Лукой мой скептицизм относительно религии сильно поубавился. Сам он, конечно, безумец, но в его случае мы настолько явно видим вмешательство сил, сути которых мы понять не можем…
— Готовитесь увидеть чудо, коллега? — ухмыльнулся Вальтер.
— А на что, по-вашему, намекал Моретта? Не на помощь свыше? И разве сейчас мы видим не приготовления к религиозному обряду?
— Да вы, похоже, готовы уверовать! Стыдитесь! Вы же ученый!
— Вот именно как настоящий ученый я и подхожу к религии непредвзято. И если вижу чудо, то скорее начну изучать его, чем отвернусь, поскольку оно не вписывается в мои убеждения…
— А вы заметили, что в городе уничтожены все изображения Змееборца?
— Уничтожены?
— Снесены, убраны, разрушены…
Даниэль озадаченно нахмурился.
— Да, я заметил, что их стало меньше…
— Их вообще нет.
Вальтер окинул взглядом пространство лагуны.
— Вы, мэтр, должно быть, считаете, что перед нами вторая Сантория, — произнес он серьезно. — Там, говорят, настолько рассчитывали на защиту свыше, что даже не стали заводить войско — дескать, если что, Змееборец сойдет с небес и поразит Змея Бездны собственноручно… Погодите, доберемся до Сантории и посмотрим, помогло ли городу его заступничество. И почему из-за Альмы третий месяц нет ни вестей, ни приезжих, а посланные туда не возвращаются… Кстати, я видел, вас тоже заинтересовало это «сердце Амаро»?
— Крайне заинтересовало! — оживился Даниэль. — Совершенно новый символ! Что он означает и почему заменил собой образ Змееборца на иконе?
— Думаю, это мы узнаем в самом ближайшем будущем… Тс-с! Начинается!
Заходящее солнце коснулось края горизонта. В тот же миг над лагуной воцарилась мертвая тишина. Приглушенный ропот толпы затих. Кажется, умолкли даже крики чаек. И над неподвижной, как стекло, водой, постепенно нарастая, раздалось хоровое пение.
