Ослепительно сверкнула молния – и в его мозгу мелькнули две светящиеся полосы.
И вдруг в пещере вспыхнул яркий свет! Храм заиграл огнями, словно в нем начался пожар, но не было ни огня, ни жара.
Гоблины, вопя и визжа, прикрывали глаза лапами и опрометью бежали прочь, лишь бы скрыться от слепящего света.
Конрад не стал раздумывать, откуда тот исходит. Он был слишком занят. Началась настоящая охота.
Он врезался в толпу гоблинов, разя топором направо и налево, и каждый его взмах означал смерть одной из скрюченных тварей. Кровь хлынула рекой, заливая камни.
Конрад чувствовал, что в нем зарождаются невиданные силы, как было в тот раз, когда он взялся за рукоять меча летучей твари. Но на этот раз сила передалась ему не от оружия, она возникла в нем самом. Источник силы находился внутри его.
Он словно переродился – как Сигмар из героической саги. Топор взлетал вверх и опускался вниз, его лезвие вспыхивало, словно заколдованное. Бойня продолжалась, он впал в какой-то транс.
В его воображении возникла картина: боевой молот крушит головы гоблинов. Неудивительно, что дварфы прозвали его «Гхалмараз» – Череполом. Это была битва в ущелье Черного Огня, где орки и гоблины были окружены людьми и дварфами. Размахивая огромным сверкающим молотом, Сигмар шел тогда впереди войска, рассеивая врага. В тот день он получил имя Победивший Гоблинов – Сигмар Молотодержец.
Резня закончилась только тогда, когда все гоблины, не успевшие удрать в свои норы, были убиты.
Наконец, постепенно выйдя из транса и опомнившись, Конрад смог передохнуть; он стоял, опершись на топор. Волшебная сила, бушующая в нем, начала утихать.
Он гордо оглядывал поле битвы. Сотня гоблинов – а может, и две – уложена одним человеком!
Конрад направился туда, где был привязан Вольф. Воин висел на стене, подвязанный за руки, голый, весь в крови, но это была не зеленая кровь гоблинов, а красная, человеческая, его собственная кровь. Он смотрел на Конрада слегка испуганным взглядом.
Тело Вольфа как-то странно изменилось. Его руки и ноги казались вывернутыми в суставах. Впрочем, и лицо Вольфа изменилось – нижняя челюсть была выдвинута вперед.
– Ты что, не слышал, что я тебе приказал? – слабым голосом сказал Вольф. – Ты должен был убить меня, а не его.
И Вольф плюнул на лежащее на спине тело жреца. На мертвое лицо упал сгусток слюны, смешанной с кровью.
– Убивать из лука – дело ненадежное, лук – крестьянское оружие, – ответил Конрад, прислоняя к стене свой могучий боевой молот… Нет, топор. Странно, что ему привиделся молот.
Конрад потер глаза руками, смывая с них кровь гоблинов, затем кинжалом принялся перерезать веревки, стягивающие руки Вольфа.
Когда была перерезана последняя, клинок кинжала вдруг рассыпался на сотню мелких осколков. В руках изумленного Конрада осталась одна рукоять.
– Я думал, ты перережешь себе горло, чтобы не попадать в плен, – сказал он Вольфу, отбрасывая рукоять в сторону.
Тот поморщился.
– Я решил, что лучше сначала перережу горло нескольким тварям, – с трудом произнес он.
Вдали послышались чьи-то тяжелые шаги, и оба насторожились, глядя в черные коридоры, ведущие к пещере.
Одной рукой поддерживая Вольфа, другой Конрад потянулся к топору.
Шаги звучали все ближе, громче, словно к пещере приближалась целая армия. И наконец, из одного из черных туннелей появилась маленькая одинокая фигурка.
– А где же сокровища? – спросила Анвила, оглядывая голые стены древнего храма.
Это время пришло вновь. Пять лет назад люди избежали возмездия, но такое не повторится.
Вместо того чтобы спрятаться, забиться подальше от тех, кто жаждал его гибели, он остался в самом центре конфликта.
Словно он все знал заранее – что совершенно невозможно.
Его, наконец, нашли и взяли под наблюдение до тех пор, пока предзнаменования его смерти не станут самыми благоприятными.
Силы Тьмы слишком яростно бились друг с другом, их энергия оказалась растраченной на это. Их разделившееся воинство было отброшено армией людей.
Впрочем, это была намеренная тактика: чем дальше они отступали, тем большее количество людей, преследуя их, попадало в ловушку и находило смерть.
Победа будет поистине триумфальна; в честь истинных богов будут пролиты реки крови.
Решающая битва состоится в Кислеве. Армия людей будет сметена, земля опустошена, на ней больше не останется следов пребывания смертных.
Тогда наступит черед Империи. Это время пришло вновь.
От усталости и изнеможения Конраду хотелось только одного – просто закрыть глаза и уснуть. Вольф лежал без чувств на полу пещеры, и Конрад ему завидовал.
Раны Вольфа оказались хуже, чем он думал. Конечно, со временем они затянутся, и на его теле значительно прибавится шрамов. Сейчас Вольф выглядел как обычно. Конрад решил, что странные перемены во внешности Вольфа, которые поразили его, когда он ворвался в пещеру, объяснялись либо результатом пыток, либо его собственным, Конрада, воображением. В бою действуют инстинкт и рефлексы, а не разум, иначе с чего ему мог привидеться боевой молот вместо его топора?
Раны на теле Вольфа говорили о том, что у него старались вызвать сильнейшие боли, но не саму смерть – смерть должна была наступить позднее. Гоблины хотели, чтобы она была медленной и мучительной.
Конрад взглянул на усеянный трупами пол.
Сначала он опасался, что гоблины вернутся, но потом понял, что они боятся света.
Свет…
Яркий свет исходил из широкого прохода, прикрытого стеклом, как окно.
– Дварфы освещают свои подземные храмы с помощью линз, которые отражают солнечный свет, поступающий с поверхности, – объяснила Анвила. – Я нашла линзы наверху, но они оказались завалены, поэтому пришлось пробиваться к ним с помощью пороха.
– Я же тебе говорил, что она ужасно умная, – еле ворочая языком, пробормотал Вольф, после чего опять отключился.
Тем временем Анвила исследовала храм. Но вряд ли она искала сокровища. Все золото и драгоценности наверняка были давным-давно растащены.
Анвила проверяла ниши и коридоры, отходящие от центральной пещеры.
Пещера была высечена прямо в скале. Пол был круглым, стены поднимались вверх и смыкались, образуя купол футов двести высотой.
Вскоре Анвила вернулась и опустилась возле Вольфа на колени. Посмотрела на него, на стены, на веревки, которыми он был привязан.
– Это был храм дварфов, человечишка, – сказала она, – а теперь гоблины используют его для своих мерзких ритуалов. Должно быть, сегодня они собирались отметить последний день весны.
