- К стулу цепью был привязан человек. На полу виднеется засохшая кровь... - Маккин присвистнул.
- Что там?
- Будто кто-то пытался распилить её, но след не как от напильника, четыре тонких свежих, даже не заржавелых линии, будто когтями пытались разодрать цепь. Но я не знаю ни одно животное, которое на такое могло бы быть способно, - МакКин передвинул фонарь и увидел еще что-то. Он поднял серый кусочек ткани. - Манжета, тонкий батист, дорогое шитье, похоже, Хелен де Мобрей держали именно здесь.
- Но зачем? - спросила Полли, которая в это время осматривала другую часть помещения. Она присела возле небольшой чугунной печки и, взяв кочергу, стала копаться в золе. Она вытащила из дальнего угла несколько не догоревших листов, брошенных стопкой. - Это же документы, подписанные покойным министром Снодберелом.
МакКин подошел и тоже стал рассматривать их.
- Это интересно. Посмотри, - он взял в руки лист, у которого подпален был только верхний угол. - Это же приготовленная министром речь. И судя по дате, написана она накануне его смерти. Министр так и не успел с ней выступить.
- Это выкрал его убийца, - сказала Полли. Она проглядела вскользь речь министра. Там были яростные выпады против ведьм и колдунов, насылавших порчу на урожай, убивающих младенцев и отравляющих водоемы, и потому министр требовал от парламента отправить всех ведьм на костер. К удивлению МакКина и Полли, в стопке недогоревших листов, выкранных из спальни графа Снодберела, они нашли указ, направленный против ведьм, который уже был подписан половиной министерских чиновников.
- Вот это да... - протянула Полли. - Конечно, ужасно так говорить, но, может, и хорошо, что министр умер, жаль только, что не своей смертью.
- Если граф Снодберел хотел их всех изничтожить, то теперь и гадать не надо, убийца министра магически одаренная натура, - сказал МакКин.
- Или проще говоря, ведьма, - сказала Полли. - Но зачем этой натуре Мобреи?! Они же к политике не причастны и ни с кем не борются, насколько нам известно. Мистер Барклей даже внимания не обратил на колдовские вещи, когда спасал меня из подвала.
МакКин не ответил, он осматривал лабораторный стол. На полу рядом со столом он нашел скомканную маленькую бумажку. Это была квитанция из прачечной.
- Уже кое-что, - пробормотал МакКин. - Это заказ одинокого джентельмена. В счет выставлены: одни брюки, двое манжет, манишка, два полотенца и одна наволочка. Этот человек явно не богач. Надо сходить в эту прачечную и попробовать выяснить у них, кто заказчик.
Ничего интересного они больше не нашли и вышли из дока.
- Думаю, министр очень много узнал о ведьмах, которые за это его и убили, - сказал МакКин. - Все-таки мне надо вновь навестить отца Грюгеля. Но он ничего не желает говорить, он ужасно скрытен.
- А если припугнуть его? - сказала Полли. - Сказать ему, мы знаем, что министр состоял в тайном инквизиционном ордене. Раз он так истерично и с боем вырывал у нас из рук простой, ничего не значащий листок, то перед возможной оглаской он сразу же поведает нам о тайных делах министра!
- Отличная мысль, тогда, может, вы и займетесь запугиванием преподобного? - улыбнулся МакКин.
- С удовольствием доведу преподобного до откровений, а то он у вас все из рук выскальзывает.
- Тогда завтра к нему вместе и пойдем, - сказал МакКин.
- Хорошо, - ответила Полли. Но не успели они пройти и пары шагов, как Полли воскликнула: - Нет! Завтра же королевский бал и я буду с утра занята приготовлением к нему.
- Вас пригласил мистер Барклей? - нахмурился МакКин. Полли кивнула. - Что ж навещу преподобного один.
- Вот еще, - сказала Полли, - пойдем вместе. Прямо сейчас.
- Но уже вечер.
- Думаю, преподобный, привыкший к ночным бдениями, не будет против поздних гостей.
- Но не таких, как мы, - улыбнулся МакКин.
Они пришли к церкви и как раз попали на вечернюю службу, которая, к их счастью, заканчивалась. Полли ткнула локтем МакКина и кивнула на девушку, сидевшую на последней скамье с краю. Полли, как и МакКин, сразу же узнала её. Это была её горничная Тереза. Проповедь подошла к концу и Тереза встала, но, вместо того, чтобы пойти к выходу, она как-то боком подошла к колоннам, а оттуда, так же стараясь быть не заметной, скользнула к боковой дверце, которая вела, видимо, во внутренние помещения церкви.
- Ну вот, кухарка и мою новую горничную приобщила к церкви! - сказала Полли.
МакКин и Полли последовали за ней. Они оказались в коридоре, прошли по нему, очутились в маленькой, заваленной всякой рухлядью комнатке.
- Что вы здесь делаете? - раздался сердитый голос.
Полли с МакКином обернулись. Еще не снявший праздничной ризы, в комнату вошел отец Грюгель.
- Мы искали вас, - сказал МакКин.
- Вам что-то было непонятно в моей речи?
- Вы слишком тихо бормотали и слишком быстро убежали, - сказала Полли.
- Я имел в виду произнесенную перед паствой! - священник был зол.
- А мы, - ответила ему Полли, - продолжаем гадать, какие документы после смерти министра вы забрали из его спальни.
Даже МакКин уставился на Полли, но в отличие от чуть было не задохнувшегося от возмущения преподобного, МакКин глядел на Полли с восхищением. Полли и сама себе удивилась: только теперь, по прошествии времени, ей стало понятно странное поведение святого отца в доме министра. Он стремился завладеть любым клочком бумаги, любой записочкой, которая раскрывала ход поисков граф Снодберела в охоте на ведьм.
- Я буду снисходителен к вашим оскорблениям, так как вы не ведаете, что говорите, и не помните даже, что видели, - ответил с высокомерием священник.
- Хорошо, - сказала Полли, - мы сделаем вид, что вас там не было, но взамен вы скажете какую такую борьбу вел министр против ведьм и против каких именно.
Один глаз у преподобного дернулся, но, в общем, священник остался невозмутим.
- Не надо со мной торговаться, - проговорил он сквозь зубы.
- Я же говорил, - тихо пробормотал МакКин.
Полли понимала, что подобраться к святому отцу ой как не просто, но все же она предприняла еще одну попытку.
- Ну если вам безразлично, что от вашего ответа зависят жизни невинно обвиненных...
- Невинных нет, все мы от рождения грешны перед богом, и когда мы начинаем отрабатывать свой грех, не суть важно, как мы это делаем.
Полли готова была зарычать на преподобного. Он был непробиваемым типом, которого невозможно было не смутить, ни растрогать. И ей пришлось воспользоваться последним козырем, и если он не сработает, придется уходить, с чем и пришли. И Полли сказала:
- Хорошо. Думаю, журналистам из "Дейли телеграф" или "Таймс" будет интересно узнать, что министр состоял в тайном инквизиционном ордене.
