— А всякие. — пожал плечами волхв. — Четыре дюжины девок из сгоревшего дворца колдуна Черноморда. Мы их теперь по домам разводим.
— Значит, Руслан все же добрался до колдуна. — кивнул Лешак. — Добро, я в него верил. А где он сам? Погиб?
— Нет, он во дворце остался, Черноморда ждать.
— Ничего не понимаю… Ладно, давайте по порядку. Кто спалил дворец?
— Черноморд.
— Зачем?!
— Печенегов громил.
— Разгромил?
— Напрочь.
— Понятно. А потом?
— Потом Черноморд куда-то пропал, а мы с Русланом как раз пришли. — вновь вступил в беседу Молчан. — Нашли в кустах раненого Рыбьего Сына, ну, я его выходил. Потом Руслан послал нас провожать девок по домам, а сам остался колдуна ждать.
— Вот теперь все совсем понятно.
— А ты, Лешак, как ты-то здесь очутился? Самое ж время на заставе силушку казать да с недругами сражаться!
— Да скучно там одному! Я седмицу постоял — тишина. Илья прихворнул что-то, да затосковал. Так что он то гуляет по корчмам, тоску свою лечит; то волхвы со знахарями его от всякой хвори травами пользуют. Или наоборот — волхвы от тоски, а вино от хвори, это уж ему виднее, что чем лечат. Киевские корчмари скинулись и десять гривен волхвам дали, лишь бы Илья поскорее поправился да из города уехал… Добрыню князь послом в Царьград заслал, опять грекам головы морочить. Все никак не успокоится, царевну свою выцарапать хочет… Во как. Один я здоровый, для посольства не сильно пригодный по причине природной болтливости и исключительной честности, но храбрый, сильный, весьма мужественный и очень скромный. Так чего мне зря штаны протирать за княжьим столом? Сначала хотел было Гуннарку-вора ловить, да за него ночная дружина, вроде, плотно взялась, мне там делать неча. Ну, я в чисто поле, по привычке. А в чистом поле скучно. Никто из чужаков своей силой бахвалиться так и не приехал; Извек вот, разве что, мимо по своим делам проезжал; да зачем с хорошим-то человеком драться? Тогда поехал сам подвигов искать. Кроме вашей веселой ватаги пока никого не встретил. И давно вы этак путешествуете?
— Да с месяц почти.
— Значит, так, ребята. Я готов вам помочь. Я немного в долгу перед Русланом — это ведь после моей байки он сорвался Черноморда ловить. Я могу отвести тех девок, что в наших краях и поблизости проживают. А вы уж, коли прете на восход, так и продолжайте. У вас тут и степнячки должны быть, насколько я понимаю… Их вы лучше сразу отпустите, а то когда их мужья с дядьями, отцами да братьями прискачут, разбираться, что к чему, придется много драться. Боюсь, что даже слишком много. Вы, конечно, орлы, каких свет не видывал и все такое, но я бы вам не советовал пока что приключений себе искать. Вот проводите всех — тогда и деритесь, сколько влезет… Кстати, жена кагана Хичака здесь? Красивая, говорят, девка! Хоть бы посмотреть одним глазком!
Рыбий Сын покачал головой:
— Она лишила себя жизни возле башни, на месте, где пал каган Хичак.
— Как?!
— Зарезалась. — пояснил Молчан.
— Вот ведь как бывает… А наши певцы поют, что степняки и не люди вовсе… А у них как у нас, и любовь, и честь… Добро, орлы, ложитесь-ка вы оба спать, я покараулю. Заодно и с девками познакомлюсь…
Утром Лешак растолкал их. Он не то, что не выглядел уставшим после якобы бессонной ночи, но, наоборот, был свеж, бодр, и весел. Молчан почуял запах жареного мяса. Скосил глаза и изумился: над негасимым костром, который он в последнее время разводил легко, даже не задумываясь, жарилась туша огромного быка. «Это голодный морок» — подумал он, старательно щипая себя за уши, щеки, глаза. Мясо не пропадало.
— О… о… от-ку-да?! — от удивления волхв едва дара речи не лишился.
— Не поверишь — твой друг добыл! — усмехнулся Лешак. Рыбий Сын открыл глаза, блаженно улыбнулся, потянулся, нехотя поднялся. А Лешак продолжил: — Сижу это я у девок, мы там… гм… общались, в общем. А тут вдруг земля трясется, грохот страшный, не понять, в чем дело. Все пробудились, один ты и дрых, как убитый. Но такой интересный у меня сложился с девками разговор, что отвлечься ну никак не можно. Тогда твой друг вскакивает, сам ругается по-печенежски, хватает мой лук со стрелами, — они к нему ближе лежали, — и куда-то в темноту стрелу пускает. Потом вторую. Третью не смог. Оно и понятно, я вообще удивился, как он мой лук натянуть сумел, это и средь княжьих воев далеко не всякий может, скажу без ложной скромности. Потом, когда грохот стих, бежит он в ночь. Ну, мы с девками к тому временем все тары-бары закончили, так что я — за ним. И гляжу — валяется здоровый бычара, а в яремной жиле у него стрела торчит! Вот это, думаю, да… Много видал на своем веку, но чтоб вот так, на звук, да еще из чужого лука… Разве что, Ветробой Большие Уши, но он стрелок плоховатый, хоть наводчик и первостатейный… Мда. Ну, помог я другу твоему тушу сюда затащить, хотел освежевать, так этот Рыбий сукин Сын сначала обругал меня по-степняцки, потом извинился по-нашенски. Мол, я добыл, мне и шкуру снимать. Шкуру снял, ну, тут уж я говорю: ты, дружок, досыпай иди, а я покамест завтрак сготовлю. Так что — дружина, подъем, кушать подано!
Быка умяли за один присест. Остались от него только шкура, кости, рога да копыта. После неожиданно питательной трапезы свернули лагерь, собрались в путь. Лешак позвал с собой славянок, гречанок да варяжку, все они с радостью согласились. Прощание затягивать не стали, и вскоре Молчан и Рыбий Сын повели свой отряд дальше на восток, а Лешак свой — на северо-запад, к русским землям. Через час они уже потеряли друг друга из виду.
Руслан отъехал от Черного Леса верст пять, не больше, когда заметил посреди пустынного тракта, окруженного лесами, маленькую девочку, лет не более семи. Дите сидело прямо на земле, и, обхватив белокурую головку руками, громко рыдало. Руслан спешился, подошел, присел рядом.
— Здравствуй, красна девица! Что ревешь-то? Заблудилась, что ли? — девочка кивнула, не поднимая лица. — Ну-ну, не надо плакать. Сейчас я отвезу тебя домой. Где живешь-то? — он острожно погладил ребенка по голове.
— В лесу! — пискнула девочка сквозь слезы.
— В лесу?! А кто ж твои родители? — она ничего не ответила, только пуще заревела. — Ну, тише, тише. Не реви. Сказал, отведу, значит, отведу. Давай-ка, утирай быстренько слезки, и рассказывай, по каким приметам дом твой найти можно?
— Не спеши наш дом искать, человек! — прозвучал сзади насмешливый женский голос с хрипотцой. — Это незачем. Стоит ли идти так далеко, когда и здесь неплохое местечко для обеда?
Руслан оглянулся и покрылся испариной: то, что стояло позади него на дороге, на женщину было похоже лишь отдаленно. Длинные, до колен, когтистые руки, толстая фигура, свалявшиеся в колтун полуседые черные волосы. Лицо — страшнее не придумаешь: маленькие круглые глазки, приплюснутый нос с огромными ноздрями, губ почти нет, и видны два ряда острейших зубов. Особо выдается пара верхних клыков, каждый по вершку в длину.
