Стало противно и душно. По спине скользнуло несколько капель пота. Я брезгливо поморщился. Наверное, это часть ее работы - давать автографы и терпеть домогательства фанатов. Почему же на душе так мерзко?
Наверное, потому, что я всегда знал об этих тайных желаниях.
Под налетом цивилизации, поклонения таланту и искусству, в людях все еще живет это животное начало. Либидо двигает цивилизацию. Из-за него развязывали войны, дрались на дуэлях, убивали правителей. Из-за него практически любая техническая новинка, только-только выпущенная в серийное производство, через несколько месяцев уже каким-либо образом приспосабливалась для использования в любовных утехах.
А эти навязчивые идеи, романтизированные писателями и сценаристами современности - секс в невесомости, секс с роботами, секс с инопланетянами? Секс, секс, секс…
Неужели и в самом деле только на нем держится все наше общество?
В ЗЕФ пытались предотвратить подобную пропаганду, но от этого она только обрела большую притягательность. Как и любой запретный плод. На острове Забвения я узнал довольно много людей, поплатившихся свободой за неуемные желания. Но число других, ступивших на опасный путь, становилось только больше.
Я выбрался из толпы, толкнув напоследок особенно здорового и шумного фаната. Тот не обратил на меня никакого внимания.
– Ну и катитесь вы все! - огрызнулся я.
Возвращаясь к Смирнову, я ругал себя за то, что поддался этой истерии. Не хватало еще и мне, собирая слюни рукавом, с квадратными глазами бежать за усталой девушкой и просить ее оставить след от губной помады у меня на лбу!
Тьфу…
Может, когда-нибудь разум все-таки победит фанатизм и животную страсть? Во мне он несколько раз уже побеждал. Впрочем, я тут же поймал себя на том, что в моей каюте сейчас сидит Ирка и я отнюдь не из-за высоких чувств занимаюсь с ней любовью. Виновато, пожалуй, то самое либидо.
– Ну и как? - спросил меня Смирнов. - Взял роспись?
Я в ответ лишь покачал головой.
– Пойдем перекусим? - предложил агент.
– Давай, - согласился я.
В последний раз бросив взгляд на толпу, мы вышли из холла. Смирнов выбрал для трапезы небольшой ресторан на второй палубе. Мы уже пару раз обедали там, и я знал самые вкусные блюда в его меню.
Смирнов выбрал картофель фри и эскалоп.
Я заказал солянку, антрекот с капустой брокколи и, когда официант ушел, спросил у агента:
– Не знаешь, где тут на космолете какое-нибудь место без людей?
– В смысле, чтобы кафе без людей было? - переспросил Смирнов, оглядывая переполненный зал.
– Нет. Я имею в виду вообще. Посидеть, подумать, почитать что-нибудь?
– Мы в оранжерею еще не ходили. Там обычно людей не так уж много. Даже если и есть, то их за деревьями не видно.
– Хорошо, - кивнул я. - Завтра пойду туда.
– С тобой что-то случилось? - Агент внимательно смотрел на меня. - Все в порядке?
– Да, все отлично! - через силу улыбнулся я.
Смирнов пожал плечами.
– Еще, если хочешь, можешь в каюту-океанариум зайти. Там сейчас дельфина перевозят на Рай. Посмотришь, как он плавает. Говорят, интересно.
– Ладно, еще подумаем, - вздохнул я. - Спасибо за информацию!
– Да не за что, - хмыкнул Смирнов.
А потом принесли наш заказ, и мы приступили к трапезе.
Пресытившись впечатлениями, весь следующий день я провел в корабельной оранжерее. Но и там ближе к вечеру мне откровенно надоело читать невероятно полезную информацию об анноне трехлопастной, иланг-иланге, цитрофортунелле и карамболе.
Я вернулся в каюту. Ирка, завалившись на койку, хрустела чипсами и смотрела очередной романтический боевик.
Увидев, что я пришел, девушка вяло протянула мне пакет.
– Чипсы хочешь?
– Нет, спасибо. - Я покачал головой и присел на свою койку.
– Что с тобой происходит, Сережа? - Ирка задумчиво смотрела на меня, и я непроизвольно опустил глаза. - Ты все время куда-то уходишь. Ты избегаешь меня, да?
– Нет, что ты! - как можно увереннее сказал я, и по спине разлилась свинцовая тяжесть - тело наказывало меня за вранье. - Дела просто! Государственная важность! Совещания, проработка планов, обучение…
– Ты не умеешь врать, - грустно улыбнулась девушка.
– Я никогда не вру!
– Мне-то уж можешь не говорить. Я тебя знаю очень хорошо. Ты мне всю свою историю в подробностях еще на первом свидании поведал!
– Я не вру, - повторил я.
– Такой большой, а такой наивный! Ты ведь в Забвении отсидел, через столько прошел! Неужели так тяжело научиться пудрить девушкам мозги?
– Я и не собираюсь этому учиться! - Во мне поднималась холодная волна ярости. - Ты не знаешь, как и что я делал в Забвении! Ты не знаешь о том, какой ценой я убил овров! Как я сказал, так и будет! Ты не в том положении, чтобы пререкаться!
– Все я прекрасно знаю! - Ирка зло швырнула пакет с чипсами в угол каюты. - Давай!!! Выгони меня! Отправь копать тоннели на вонючий Марс! Ты же у нас крутой!
– Я не понимаю тебя. - Мне с трудом удавалось держать себя в руках. - Ты так сильно хочешь со мной поругаться? Я же говорю - у меня все в порядке, я уходил по делам, я тебе не вру! Какие доказательства мне предъявить в следующий раз?
– Ладно. - Девушка поджала под себя ноги и обхватила руками колени. - Делай что хочешь. Приказывай! Распоряжайся мной как угодно! Я ведь для тебя всегда теперь буду «не в том положении»!
Мне очень сильно хотелось выкрикнуть в ответ массу обидных слов, потом плюнуть и уйти куда-нибудь, оставив ее лежать тут в слезах. Что ей от меня нужно? Зачем устроила эту глупую истерику?
Я уже готов был осуществить задуманное, когда Ирка вдруг соскочила с койки и обняла меня, прижимаясь всем телом.
– Я так боюсь тебя потерять, Сережа! Я тебя люблю! Люблю-люблю-люблю! Ты у меня самое лучшее, что в жизни было. Мне так страшно. Не оставляй меня! Не бросай меня, пожалуйста. Я толстая, знаю. Но я буду худеть. Хочешь, я вообще ничего есть не буду. Я тут про яблочную диету читала - по десять килограммов в месяц можно сгонять. Или могу волосы отрастить и покрасить, я ведь тебе такая нравилась раньше. Что мне сделать? Скажи! Я буду твоей собачкой. Можешь ноги об меня вытирать, только не бросай! У меня в целом мире больше никого не осталось.
Она была такая жалкая и такая родная. Как после этих слов я мог накричать на нее?
Конечно же, я обнял Ирку, погладил по голове и прошептал на ухо:
– Прости меня. Я постараюсь больше не бросать тебя на целый день. Не надо ничего с собой делать, ради бога! Чуть больше двигайся, чуть меньше лопай чипсы и бликерсы - вот и весь рецепт.
Ирка начала всхлипывать, все сильнее вжимаясь в мое плечо.
Такой ли она была в детстве? Пожалуй, совсем не такой. Тогда она действовала решительно, независимо, агрессивно, теперь же превратилась в размазню. Впрочем, нет. Я не прав. Ее решительность и страсть никуда не испарились, утратила она только независимость. Но на этом фоне все остальные яркие качества характера как-то поблекли и сместили акценты. Ирке нужна была опора, она устала жить одна.
