воззрился на старика:
— Я не ослышался: вы прибыли сюда, чтоб просить о помощи меня?
— Да, да уважаемый Бэфросиаст! Я готов встать на колени, только выслушайте меня,
помогите!
Лесс и Туазин переглянулись: интересненько! Бэф приблизился к старику,
прищурился, вглядываясь в человеческие зрачки:
— Вы в своем уме, профессор? Вы — человек, венец природы, явились умолять Варн,
артефакт, мифологический персонаж, исчадие ада?
— Да, да! Я не считал вас исчадием, вы знаете мою точку зрения на факт вашего
существования, на ваш менталитет. Мы разговаривали с вами на эту тему, и вы
могли понять, что я не шовинист, что не считаю человека единственно великим.
Более того, я осуждаю приверженцев теории о человеческом величии и
неповторимости. Каждое существо в нашей вселенной имеет свои права, свою мораль,
веру, базис знаний, который может значительно превосходить наш….
— Я понял, Адам, — поднял руку Бэф, пресекая горячую речь и призывая к
молчанию. — Вы заинтриговали меня своей просьбой настолько, что я готов
смириться с вашим присутствием в моем замке. Тем более у меня возникло три
вопроса, и ради того, чтоб услышать ответы на них, я готов нарушить уединение
клана. Вы мой гость, Адам.
Провозгласил вожак, тем самым давая понять остальным Варн, что этот человек
становится неприкосновенным до особого распоряжения, и взмахнул рукой, указав
Лесс и Таузину на него:
— Несите его в замок.
Развернулся и полетел домой, нимало не заботясь состоянием старика, который упал
в ступор только от мысли, что его как балласт понесут через ущелье в общем-то
дикие существа, у которых неизвестно, что на уме. А те самые существа недовольно
зашипели, растопырив ужасающие по остроте и размерам когти, и бесцеремонно
схватив старика за руки, полетели через пропасть под бесконечно заунывное:
— А-а-а-а-а… — что невольно вырвалось из горла старика, как только он понял,
что под его ногами пустота и минимум метров сто до земли.
Лесс бы с удовольствием выкинула его, до того ее раздражал вой, но слово вожака
— закон. Таузин же не столько разделяя ее чувства, сколько жалея свой слух,
хорошо встряхнул солиста и прошипел ему в лицо пару веских угроз, прервав тем
самым уникальную по частоте звука арию. До замка они долетели молча и в тишине,
но что гость жив, с уверенность сказать не могли, пока не поставили его на пол.
Стоит человечек? Стоит — переглянулись, удовлетворенно кивнув друг другу,
разошлись в стороны.
Адам Зелинский рухнул на пол и схватился за сердце.
— Да-а-а, подобный метод передвижения… м-м-м…одно дело слышать,
догадываться, другое дело убедиться воочую, — протянул мужчина, залпом осушив
фужер Токайского вина. Четвертый. Первый Бэф влил почти насильно, второй
профессор проглотил сам, но не понял. Третий пошел автоматом, а четвертый,
наконец, помог обрести ему слух, зрение, речь.
Зелинский огляделся и увидел весьма колоритную компанию, расположившуюся в столь
же колоритной зале, что в прошлом служила приютом отчаявшихся сердец, уединенных
молитв и горячих клятв. Когда-то здесь жил Бог, сейчас жили Варны.
Очень символично — с грустью подумал мужчина и потупил взор. На него со всех
концов залы было устремлено слишком много пристальных и неприязненных взглядов.
Адам впервые реально осознал, на что, собственно, решился, и почувствовал себя
глупым ротозеем, попавшим в вольер к хищникам. Прайд Варн, что рисовало его
воображение, был иным, чем являлся на самом деле, и рождал у него внутреннюю
дрожь, как у любого обывателя, что насмотрится на ночь триллеров, а потом в
силуэте вазы на столе видит мерзкое чудище, ползущее к нему с враждебными целями.
— Пойдемте в библиотеку, Адам, — предложил Бэф, уловив его состояние. — Там
нам не помешают.
И скользнул по воздуху к выходу.
— Только, если можно, — вскинулся в мольбе старик. — Я пойду сам, как привык.
Ногами.
Бэф кивнул, скрыв насмешку и перехватив по дороге одной рукой Лесс за талию,
другой — фужер с нектаром, медленно, чтоб за ним успевал профессор, направился в
библиотеку.
Лесс, оторванная от ужина, недовольно зашипела, извернулась и цапнула из рук
зазевавшегося Смайха фужер с нектаром, в фужер Коуст сунула ноготки,
позаимствовав и у него пару капель нектара. А у Хоф пару капель тяпнуть не
успела — увернулся жадюга, даже не взглянув на голодную воришку. Впрочем, она
ничуть не огорчилась, дотянулась до фужера Май, взяв у нее, что не удалось взять
у Хоф.
`Жадина'! — улыбнулся Бэф.
`Не-а'! — мурлыкнула Варн, вылизывая ноготки, и вскинула на него горящий взгляд:
`Есть хочу-у'!
Вожак засмеялся.
Профессор шел за парой, глядя на них во все глаза. Уникальная возможность узнать
систему межполовых, семейных и прочих отношений внутри прайда столь же
уникальных существ лишила Зелинского и смущения, и страха. Теперь им двигало
любопытство изыскателя, трепетное чувство восторга: ведь он, пожалуй,
единственный, кому представилась подобная возможность! Впрочем, монографию на
эту тему он, увы, не напишет. Монументальные научные труды, уникальнейшие
документальные трактаты останутся в его голове, станут достоянием лишь одного
человека. Жаль, вот этого как раз искренне жаль…
Бэф стряхнул Лесс со своей руки на диван, сел рядом и указал профессору на
удобное кресло напротив. Лесс не довольно рыкнула, за то, что ее потревожили, и
продолжала с урчанием поглощать нектар, чувствуя себя голодной, как стая
одичавших Варн. Ей нужно было восстановиться, и организм требовал в три, четыре
раза больше обычного. Бэф понимал это и не мешал ей, держал наготове свой фужер,
уверенный, что и его Лесс проглотит через пару минут. Вожак поглядывал на
Зелинского, ожидая, когда ему надоест смотреть на Варн, как на пулевое отверстие
в лобной кости мамонта, и захочется поговорить. Но вскоре понял, что ждать
придется долго, если не поторопить гостя.
— Моё гостеприимство закончится на рассвете, Адам, а до него не так уж далеко.
Итак, три моих вопроса против вашей просьбы. Первый: вы сказали — `предполагал,
