Я потоптался на месте, и сел рядом.
— Наверное, тебе и правда не стоит им попадаться. Там охрана — сплошь сектанты.
— Знаю я их милосердие, Лоза, — маг закинул руки за голову, потянулся, и передразнил: — Убей черного мага, спаси его душу от будущих грехов!
А то. Милосердие работает на упреждающий удар.
— Откуда ты знаешь, как меня зовут?
— Услышал. Лоза, у меня есть к тебе разговор.
— У меня нет к тебе разговора. И дел с черными магами тоже нет.
— Уверен?
— Абсолютно.
Маг вздохнул и развел руками.
— Жаль-жаль. Как знаешь. Увидимся!
Беда подхватил изрядно потрепанный походный рюкзак и, помахав мне рукой, выскользнул из машины.
— А ты… — я обернулся к Соне и раздраженно ударил кулаком по циновке. Претензии так и остались в стадии разработки. Посмертный диверсант втихую выбрался из тюков и улетел на свободу.
Вензелек "Ш" так и остался недоделанным. Кто бы подумал, какие бездны творчества скрываются в чужой душе, хотя я бы скорее ожидал герба Ниморы, или там инициалов ДР…
Я подождал немного, но сигнал тревоги так и не прозвучал. На душе стало легче от мысли, что мой новый знакомый благополучно скрылся, и Сона полетел не за ним, а по своим делам. Хоть из этой неприятности выбрался без последствий. Может быть, жизнь поворачивает к лучшему?
Остаток дня я пытался убить, читая устав Северного братства, подаренный Марией Энгель. Успешно убил нервы и мозг. Суть познавательного творения вкратце сводилась к следующему: "делай то, что велит Великий Лес, он плохого не скажет". Проникшись, я снова отважился поискать в друидской карте смысл, или, хотя бы, где мы сейчас находимся (не нашел), зато в процессе очередной инспекции рюкзака отыскался нож Смерти. Но вернуть его хозяину так и не решился — весь день колдун был слегка невменяем и неспособен к конструктивному диалогу.
Ночь накинулась внезапно, стремительно и подло, прямо из-за горизонта, а я так и придумал, как поступить с друидами.
Как и обещал Дэн, караван встал намертво. К поломке мотора добавились проблемы с колесами, и милосердечники все-таки перетрясли все фуры. Друиды искренне лезли помогать, чем всех нервировали, Смерть вторично разругался с главой охраны, но врагов в итоге так и не нашли.
Торговцы не разжигали костры, опасаясь пожара, беспокойно смотрели на приближающуюся грозу и твердили, что это плохая примета. Плохие приметы северяне видели в каждом чихе. Несколько веков по соседству с Ниморой любого превратят в пессимиста.
Короче говоря, тихо исчезнуть в темноте было проще простого. Оставить прошлое за спиной, плюнуть и забыть
Вот только меня оскорбленное прошлое все время догоняло.
Друиды, конечно, странные люди, но как-то прореагировать на мое исчезновение они должны. Вместе со мной растают в ночи еще пара килограммов несомненно ценного хлама. Настоящий Лоза не обидится, обидится Черная Смерть. Вносить в свою криминальную карьеру новый пункт — воровство — мне не хотелось. И еще, вдруг путешественники подумают, что со мной что-то случилось?
В итоге я нашел Клена у сломанной фуры. Друид стоял над душой механиков и мешал им поминать Великий Лес среди прочих ругательств.
— Клен… — я замялся. Решительность, снова загнав меня в неприятности, пропала без следа.
Друид обернулся, и вежливо склонил голову:
— Да, Лоза?
— Я…Так выходит, что… Надо поговорить.
Клен слегка приподнял брови:
— Я слушаю.
Я задержал дыхание и обреченно выдохнул:
— Не здесь.
Замкомандира прищурился, а потом медленно кивнул.
— Хорошо. Как хочешь…
Друид послушно шел следом, не говоря ни слова, но я чувствовал внимательный пронизывающий взгляд, от которого холодило спину. С каждым шагом в груди росло отчаяние; неизвестность впереди пугала до дрожи.
Мы остановились у последней фуры. С той стороны горел костер, слышались веселые голоса — друиды к вечеру окончательно спелись с охраной. В этот момент я понял, что хочу больше всего на свете.
Вернуться.
Но отступать было поздно.
— Я ухожу.
Я ждал грома и молнии, но не равнодушного вопроса:
— Командир знает?
Вот уж о чем я забыл…Порадуйте его в мое отсутствие.
— О, он не против.
Клен согласно кивнул, и мы замерли в молчании.
— Я могу идти?
— Да-да, — рассеянно откликнулся друид. — Ты свободный человек, Лоза, и волен идти, куда захочешь.
Я растерянно глядел на друида и не верил своим ушам.
— Вещи…
— Они твои.
Вот так. Все просто. Вали, Лоза, а мы еще и доплатим. Вроде пора уже сматываться, пока друид не очухался, но вопросы так и рвались на язык.
— Ты не удивлен? Вы приняли в команду незнакомца, который появился неведомо откуда и уходит неведомо куда! Я не понимаю…
Клен поднял руку, прерывая поток слов:
— Это ваши дела, Лоза. Командир так решил, и я не спорю.
Какие интересные открываются подробности…
— Но зачем было называть меня Лозой? В чем смысл?
Мне показалось, что друид смутился.
— Для отчетности.
— Что?!
Клен быстро заговорил, словно оправдываясь:
— У меня в пропуске указан каждый пофамильно. Сколько времени я бы потратил, каждый раз объясняя, что с Лозой случилось? На мне ответственность за всю экспедицию! Великий Лес, извещен, разумеется, но… ты же понимаешь.
Я не понимал уже ничего.
— Счастливого пути, — кратко пожелал друид и развернулся к кострам. Я с отчаянием смотрел ему вслед.
Пути назад не было.
Пути назад не было.
Пути вперед тоже.
Я выбрался из траншеи, уселся на груду битого кирпича и безнадежно огляделся.
С юга, закрывая мерцающие звезды необъятной тушей, карабкалась на небо грозовая туча. Под ней клубилась тьма; резко вспыхивали кровавые зарницы, и тогда налетали тревожные порывы сухого и жаркого ветра, несущие пыль и запах трав. В неверном свете с трудом можно было различить очертания развалин и ям, разбросанных то тут, то здесь, то прямо под ногами. Вот честно, уже не представляю, с какой стороны пришел.
Умеет ли Сона, путеводное черное пятно на черном, вести за собой людей?
Нет, не умеет.
Темно же. Не видно ни фига. А эта крылатая тварюга витает себе в облаках и не думает снизойти до нужд простого человека, вынужденного пробираться через развалины, ямы, колючки и непонятно что. Вдобавок я постоянно терял его из виду, и Сона возвращался каждый раз с разных сторон, в святой уверенности, что я не сбился с пути, а намеренно сачкую.
Я вздохнул, в очередной раз вспоминая наш с Дэном разговор. В голове привычно зазвучал мерный голос:
