— В таком случае пообедаю с Милиндой, — усмехнувшись, сказал Ког.
— Вы сегодня необычно веселы, — заметил Паско.
Бывший слуга Роберта появился спустя месяц после того, как Ког и Калеб поселились в Саладоре. Он исполнял роль камердинера с невероятной легкостью и убедительностью; Ког решил, что ему и прежде доводилось служить у какого-нибудь благородного господина. Во всяком случае он привил Когтю Серебристого Ястреба благородные манеры, превратив его в Когвина Ястринса.
Ког кивнул и улыбнулся.
— Слухи, пустые сплетни и недостоверные источники заставляют меня верить, что еще до начала турнира я буду приглашен во дворец на аудиенцию к королю или, по крайней мере, буду внесен в список гостей на следующий бал.
— Ничего удивительного, хозяин, — сказал Паско. Понизив голос так, чтобы его мог услышать только Ког, он добавил, накидывая на плечи юноши плащ: — Удивительно, что на это ушло так много времени.
Ког не возражал.
— Вот именно.
Они покинули зал для тренировок, а когда пересекали вестибюль, выходящий во внешний двор, то к Паско подходил то один, то другой слуга и тихонько совал ему в руку записку. Стены огромного вестибюля были украшены портретами прошлых чемпионов, а в центре, при входе, гостей и учеников школы встречала огромная статуя Вереи Данго, отлитая из бронзы. Ког со слугой проворно спустились по лестнице к ожидавшей их карете, и возница распахнул перед ними дверцу. Сев в карету, Ког заметил:
— Я всего лишь второй фехтовальщик в истории школы, который ни разу не потерпел поражения в поединке.
— Хм, — засомневался Паско. — А я, кажется, припоминаю, что однажды мастер Дубков задал вам настоящую трепку, милорд.
— Это не был поединок, — возразил Ког. — Обычный урок. Но главное, это произошло потому, что я позволил.
— Вы позволили?
— Да, по двум причинам, — сказал Ког. Карета тем временем выехала со двора на улицы Ролдема. — Во-первых, он мастер школы, а мне нужны здесь друзья. А во-вторых, я узнал больше, проиграв бой, чем узнал бы, если бы поднажал и победил.
— Значит, поэтому вы довольствовались в некоторых случаях ничьей?
— Да, — подтвердил Ког. — Но, заметь, только на практических занятиях. Я ни разу не проиграл во время соревнований и не намерен этого делать в ближайшее время.
— Позвольте напомнить, милорд, что на турнир съедутся фехтовальщики со всего мира.
— Да, я могу проиграть, но это не входит в мои планы.
— Отлично, — сказал Паско.
Карета катила по булыжной мостовой, а Ког откинулся на спинку и наслаждался видом из окна, пока Паско быстро зачитывал и выбрасывал записки, полученные несколько минут назад. Во всех было одно и то же: молодые женщины спрашивали Кога, почему он в последнее время к ним не заходит.
Ког подставил лицо свежему океанскому ветру, с удовольствием осматривая окрестности. За свою жизнь он видел три больших города — Крондор, Саладор, а теперь Ролдем — и предпочитал всем именно последний. Крондор казался грубоватым и чуть ли не примитивным по сравнению с двумя другими — возможно, в результате того, что последние тридцать лет его пришлось восстанавливать из руин. Калеб в свое время поведал ему историю Изумрудной Госпожи змей, приказавшей своим войскам уничтожить город, и о том, как стойко держала оборону армия Королевства.
Саладор, напротив, был древним городом, расползшимся во все стороны. На окраинах там было полно маленьких рыночных площадей и торговых улиц, а внутренняя часть города мало чем напоминала крепость, которая наверняка была здесь в далеком прошлом. Ког запомнил, что проходил сквозь открытые ворота из одного района в другой, но от огромной стены, служившей когда-то главным оборонительным сооружением города, осталось лишь жалкое напоминание.
Саладор обладал своим особенным шармом, и те два года, что Коготь Серебристого Ястреба провел там, превращаясь в Когвина Ястринса, были самыми лучшими в его жизни. Так он считал до тех пор, пока не оказался в Ролдеме. Именно в Саладоре он избавился от акцента, говоря на языке Королевства или ролдемском наречии, и мог сойти за знатного юношу обоих народов. Он отточил свое мастерство в живописи, научился отличать хорошее вино от плохого и познал все тонкости придворных танцев.
Он читал книги и свитки, изучил всю историю народов этого континента. Он узнал и о других странах, в которых пока не побывал, и вообще пристрастился к истории.
Он лучше узнал женщин. Поначалу он долго лелеял рану, нанесенную ему Алисандрой, но Калеб однажды вечером силком вытащил его в город. Они пили, переходя из одного трактира в другой, пока наконец не оказались в одном дорогом борделе. Там Калеб вручил Кога заботам целого отряда умелых и пылких юных куртизанок, которые нашли способ, как возродить его интерес к женщинам. После этого он не чурался связей со служанками и дочерьми купцов, и даже дочками из знатных семейств.
Ко времени своего двадцатилетия (он перенял обычай Королевства праздновать день летнего солнцестояния, отмечая его как собственный день рождения) он был готов поступить в Школу Мастеров.
Однажды вечером появился Роберт с фальшивыми документами, по которым Коготь стал Когвином Ястринсом, дальним родственником небогатого аристократа из провинции Вабон Западных земель Королевства Островов. Таким образом Коготь Серебристого Ястреба превратился в Когвина Ястринса, сквайра Белкасла, баронета Серебряного озера, вассала барона Илита, покинувшего отчий дом, чтобы послужить в северном гарнизоне в качестве лейтенанта под командованием герцога Вабонского, а затем оставить с почетом службу и отправиться на поиски счастья, — одним словом, молодого человека, знатного, но не богатого.
Однако, пока суд да дело, он умудрился кое-что скопить и приобрел на эти деньги скромную, но со вкусом обставленную квартиру в лучшем районе города, где принимал небольшие компании молодых господ, любивших развлекаться; в скором времени он приобрел славу лучшего фехтовальщика последних лет и самого завидного заморского жениха.
Кога потрясло, сколько усилий было затрачено, чтобы ввести его в ролдемское общество. Верительные грамоты, рекомендательные письма, характеристики — все было приготовлено заранее. Несколько местных жителей выдали себя за его старых знакомых и даже пошли на то, что напомнили Когу подробности их прошлых встреч.
К удовольствию Паско и Роберта, Ког оказался умелым игроком — наверное, в результате тех логических игр и задач, к которым его приучали Роберт и Магнус. Ког не поддавался соблазну срывать куш на больших ставках, предпочитая выигрывать постоянно, но понемногу. Чтобы его и в следующий раз пригласили сыграть партию в кости или карты, он время от времени проигрывал, причем делал это легко и с хорошим настроением.
В общем, все, кто его знал, считали Кога приятным молодым человеком. Прямодушный, воспитанный, с чувством юмора — заполучить такого гостя к обеду в каждом доме считали за честь, и он действительно редко обедал дома. Он бегло говорил на многих языках, грациозно танцевал, играл на нескольких инструментах и пел — все это сделало его самым популярным юношей в городе. Ему не хватало только приглашения на одно из королевских торжеств; но сейчас поползли слухи, вселившие в него надежду, что и это приглашение уже не за горами.
Недовольство Когом Ястринсом высказывали только молодые ролдемские дамы. Он был очарователен, красив, остроумен и, когда нужно, проявлял пылкость. Но часто молодым женщинам приходилось обвинять его в бессердечии. Он никогда не говорил им о любви. Пылкость и страсть — да, прямолинейность и дерзость — безусловно; именно благодаря этим качествам он сорвал не один прелестный цветок Ролдема, поначалу оказывавший сопротивление известному сердцееду с Запада. Его кровать пустовала, только когда он сам этого хотел, но даже если он делил ее с кем-то, особой радости это ему не приносило. Удовольствие, разрядка, развлечение, но только не радость. Время от времени он вспоминал Алисандру и задавал себе вопрос, не становится ли он сам похожим на нее, но тут же решал, что это не так — ведь он все еще нежно любил своих наставников, и в его сердце до сих пор жила любовь к семье и всем жителям деревни; но если дело касалось молодых женщин, то он использовал их для своих целей — чтобы удовлетворить сладострастие, завоевать авторитет в обществе или просто разнообразить свою жизнь.
Карета остановилась перед его домом: он снимал три комнаты на втором этаже, а на первом жил ростовщик с семьей. Была у него дочь, весьма симпатичная особа, но Паско с самого начала посоветовал (и Ког с ним согласился) оставить эту молодую даму в покое: разъяренный отец в качестве соседа мог создать ненужные проблемы. Сам глава семейства, возможно, и не стал бы браться за оружие, но на свои деньги мог бы купить множество клинков. Поэтому Ког держался вежливо с отцом и матерью, по-братски с их сыном и слегка флиртовал, никогда не переходя границ приличия, с их дочерью.
