обречённую землю, но всё же на поверхности не так безнадёжно, как здесь.
Долгое время они не слышали ничего, затем всё-таки из глубины туннеля донёсся звук шагов, и через минуту Фрикс предстал перед ними. Одежда и волосы были покрыты пылью и землёй, но чистые голубые глаза устремились в даль коридора.
— Пошли, времени мало, — произнёс он, заставив Вестанию ещё раз содрогнуться от необыкновенного тембра его голоса.
Они вновь продолжили подъём по петляющему узкому туннелю. Фрикс держал её за руку, и это показалось Вестании самым естественным из того, что могло произойти. Пусть хоть их сейчас расстреляют солдаты янтарной армии, пусть обвалится потолок, или всю Термину испепелит гневный огонь революции, теперь она была согласна на всё, лишь бы эта рука не отпускала её.
— Фрикс… — она хотела столько всего сказать, столько всего спросить у него, но с губ срывалось лишь имя. Вестания многое готова была отдать за способность общаться мыслями, не произнося слова вслух, не разрушая сокровенное таинство молчания.
— Странно, я заговорил, а все остальные онемели, — усмехнулся он.
— Что происходит? Ты пойдёшь с нами? Алкид отпустил тебя, так? — вопросы тотчас посыпались сами собой.
— Вы всё слышали. Я помогу вам выбраться.
— И поедешь с нами? — тут уже заговорила Теренея.
Интересно, что она вообще думала обо всём этом? Вот Аластор, наверняка, был против, потому молчал. Ему ли решать? Его вообще не должно было быть здесь!
Ей нравилось то, что они больше не были одни с Теренеей. Вдвоём было бы сложно, она бы не справилась, но вот идея отправиться в странствие с надоедливой сестрой и убийцей ей никак не нравилась. В конце концов, это Теренея настояла на том, чтобы Аластор пошёл с ними, значит, она может позвать с собой хотя бы Фрикса.
Вдруг Вестания опять вспомнила, что на самом деле никогда не была одна, и по спине пробежал жуткий холодок, словно её тень проскользнула где-то под кожей вдоль позвоночника.
— Ты больше не служишь Алкиду, так? Он тебя отпустил? — спросила Вестания.
— Он просто вернул мне голос. Я выполняю последнюю его просьбу.
— Скажи, что ты поедешь с нами! — попросила Вестания.
— Если ты этого хочешь.
От его голоса и руки, от него самого исходило такое далёкое тепло. Он ведь был ей ближе всех остальных, он был родом из Гипербореи, она чувствовала это странное родство крови, которого ей не хватало в Теренее. Тайна их происхождения перевернула всю её жизнь вверх тормашками. Ей казалось, что теперь любой, кто встретится им на пути, сразу сумеет рассмотреть в них чужаков, кровных врагов. Словно никто больше никогда не станет относиться к ним по-другому, и только Фрикс нёс в себе тот же потенциальный вирус, так же, как и она, Фрикс был проклят. Вестания думала, что если они объединятся против всего мира, то это обернётся величайшим счастьем. Они будут друг для друга, и тогда ни Теренея, ни Аластор, ни Алкид уже не сумеют им помешать.
Вестания не смогла произнести этого вслух, но слова и не требовались. С Фриксом было привычнее молчать. Зачем им нужны теперь слова? Он вёл её за руку, догнать его и поравняться было непросто, но Вестания хотела бежать с ним на одном уровне, рука в руке и две свечи, что озаряли мрак подземного туннеля. Фрикс замедлил бег так, чтобы девушка поспевала за ним. В трепетании маленького огонька она видела его лицо, омытое сумраком, его острый подбородок, тонкие губы и хитрые лисьи глаза.
— Ты точно знаешь, как перевести стрелки? — спросил Аластор откуда-то издалека, из того мира, куда Вестания не хотела возвращаться.
— Да. — Он обернулся к наёмнику. «Да» Фрикса сотрясло стены. — Алкид объяснил мне, как, сегодня утром, — сказал Фрикс. — Он хотел бы сделать это самостоятельно, но должен оставаться с армией.
— Он предложил Веспер уйти, но она отказалась. — Заметила Теренея. — Выходит, ты не захотел…
— Алкид не дал мне выбора, — вдруг произнёс Фрикс. — Он отдал приказ.
— Но он говорил, что каждый выбирает сам: покинуть Некрополь или остаться с ним, — сказал Аластор. — В чём дело?
— Мне он выбора не дал. — Повторил Фрикс. — Я бы остался там… но, если он послал меня с вами, значит так надо.
— Ты серьёзно намерен присоединиться? — Засомневался Аластор. Вестании не понравился тот тон, с которым наёмник произнёс вопрос. Она хотела возразить, осадить его, напомнить, кто принимает решения. Пока она держала Фрикса за руку, она могла позволить себе эту смелость, но потом вмешалась сестра.
— Но это же хорошо, да? Фрикс сильный, он может сражаться. Чем нас больше, тем больше шансов дойти до…
— Тера! Помолчи. — Огрызнулась Вестания, которой больше всего на свете не хотелось слышать сказки о волшебной стране.
Как ни странно, сестра послушалась, не стала препираться.
— Давайте для начала выберемся отсюда. — Изрёк Фрикс отстранённо, положив конец разговорам на некоторое время.
Вестания была даже рада помолчать. Дышать в туннеле становилось сложно, к тому же на бегу. Несколько раз они замедлялись, переходя на шаг, но девушка всё равно чувствовала, что не может насытить лёгкие. В чем была причина одышки? Бег? Страх? Сигареты? Или всё-таки тень? Она вспомнила, как Алкид говорил о тенях, о том влиянии, какое они оказывают на людей. Трудность при дыхании входила в перечень симптомов. Как и холод, как и страх, как и боязнь света…
Она думала про Фрикса и Алкида, про то, что они были вместе. «Фрикс любил в Алкиде женщину», — сказала Веспер. Так что, это могло считаться нормальным? Алкид сам по себе противоречил любым законам природы, его называли «Перфекцией», идеалом мысли, что создал Акрополь, но Вестания бы скорее причислила его к совершенству чего-то сломанного, неправильного, весь он олицетворял хаотичное безумие, как часы, бегущие то в одну, то в другую сторону. Почему Фрикс, Веспер и остальные видели в нем полубожество, лидера, авторитет которого они не ставили под сомнение? И каким образом подпускали так близко к сердцу?
Она вспомнила то, что ей рассказали о Фриксе Кирка и Веспер: Алкид намеренно приблизил Фрикса к себе, чтобы оградить и защитить его от остальных повстанцев. Интересно, как сам лидер Сопротивления относился к гиперборейцам? Что думал на этот счёт Фрикс? Она не знала о второй стране ничего. Растили ли их в такой же ненависти к Ойкумене? Был ли государственный строй и власти во второй стране лучше, чем Акрополь? Или на всем материке не осталось счастливого народа?
«Кроме Океании», — предвидела она ответ сестры. Когда-нибудь Теренея перестанет мечтать и жить детскими сказками. Когда-нибудь,
