представителями от князей.
— Долго, Лана, очень долго, — не выдерживал Святозар.
— Я знаю. Я уже и сама извелась.
— Но он сделал что-то невероятное. Мой отец точно столько не сможет собрать князей.
— Тебе можно доверять? — внезапно спрашивает Лана.
— Конечно, — без обид ответил юноша. — Я помогу вам, как и обещал, даже если мой город сгорит дотла.
— Ты любишь меня? — она задает мучащие ее вопросы.
— Не так, как ты вкладываешь в вопрос.
— Хорошо. Спасибо.
Лана действительно выдыхает с облегчением, хотя заранее знала ответы на эти вопросы. Она натягивает тетиву и стреляет— попадает, как и всегда.
— Опять попала, — не удивляется Святозар.
Лана поворачивается, услышав приближение знакомых шагов. Он один и в этот раз, уже не смущаясь, обнимает ее сам.
Как же она его ждала!
У меня было три любимых женщины, но вторая мне запомнилась больше всего, ведь она причинила мне больше всех боли. Когда я стал князем, моя власть была слаба. Я был вторым сыном, но никто меня толком не знал из-за моей нелюдимости. Тогда я отправился в плавание, чтобы доказать свой героизм. В плавании у меня была женщина, но я ее бросил, зачав ребенка. Я привез заморскую царевну домой. Но и ее я разлюбил, я решил жениться вновь. Однако моя жена была не проста: она отравила мою невесту, УБИЛА НАШИХ ДЕТЕЙ и сбежала.
Я никогда не знал счастья и никогда его не узнаю.
— Дружина будет двигаться медленно, поскольку нас слишком много. А значит, не избежать передачи вестей врагу.
— Например, они могут рассказать, что Лана сбежала.
— Мой отец слишком горд, чтобы рассказать, как упустил девчонку.
— Я ведь и не говорил этим князьям, где Лана. И не обещал, кстати, что один из них жениться на ней.
— На словах можно поиграть. Обещал ты славы и сокровищ и обещания не нарушил.
Князья съехались, к счастью, быстрее, чем Деян их уговаривал. Так что вскоре, чтобы Самбору не пришлось кормить всю эту ораву, они отправились. Но двигались они даже медленнее, чем рассчитывала четверка. Даже влияние Самбора несильно продвигало дело, отчего Деян и Святозар бесились до чертиков. Хотя для Самбора было главнее то, что они согласились поставить его во главе войска и подчинялись, пусть и не с рвением выслуживающегося дружинника.
Но тот путь, что занял у Ланы и Святозара ночь, у войска занял 3 недели.
— Как твой отец поведет себя, учитывая наших союзников?
— Думаю, он уже завел себе всех возможных соратников. Может, кто-то из них струсит и перебежит на нашу сторону. Но это не меняет почти ничего — отец будет держать осаду.
— А ведь содержать их всех надо.
— Именно. Значит, он меньше там просидит — придется идти в бой.
— Но это и означает, что наши союзники заскучают.
— Предлагаю, пограбить деревни вокруг города, тогда у них не будет возможности получить дополнительную провизию на содержание войска.
Предложение Святозара не понравилось ни Лане, ни Деяну, они просто с этим смирились с этой необходимостью. Но вот чего не понимали ни Деян, ни Самбор так это, как нужно ненавидеть отца, чтобы предлагать грабить свое же княжество. Оба друга все еще ожидали какого-то обмана, но его не было и не было.
В деревнях забирали еду, ценности, насиловали женщин. А Самбор смотрел на это сквозь пальцы, но единственное, что он запретил: забирать девушек к себе, чем вызвал маленькое неудовольствие. Впрочем, своих женщин хватало, но наверняка кто-то забрал хоть одну девушку из принципа.
Когда они достигли города, Самбор решил обойти его вокруг и позволить войску пограбить еще. Недовольными казались только Деян и Лана: первый затягиванием войны, а вторая бессмысленной жестокостью.
— Неужели это я во всем виновата? — с ужасом допытывалась она у Деяна.
— Нет, Лана, таковы люди, — говорил Деян, понимая, что ее это не успокоит.
В конечном счете это завершилось и настала пора мести, но скорее пришло время самой сложной части их плана.
Войско было предупреждено о долгой осаде, поэтому они на должном расстоянии обустроили лагерь. Большой лагерь. Странное это зрелище было: множество раскинутых шатров, кругом лес, и суетятся люди.
— И что мы сделаем потом?
— Во-первых, Лана действительно поедет с нами?
— Как полноценный воин.
— Я умру от волнения.
— Как и я. Она заслужила это. Лучше вернемся к вопросу с осадой.
— Они будут жить в вечном волнении. А значит устанут.
— Но устанем и мы— я не хочу затягивать с осадой.
— Но как нам выманить Бронислава? Что думаешь, Святозар?
— Поджечь, что ли? Не знаю, что должно случится. Ему гораздо выгоднее выжидать, пока мы потеряем бдительность.
— А у тебя, Лана, появились мысли?
— Да. Зачем же нам его выманивать. Если мы сами можем к нему прийти?
Под стенами они сидели больше месяца совершенно без боевых столкновений. Даже в деревнях уже больше делать было нечего, так что, как и предсказал Самбор, воины и князья начали бездельничать, немного бунтовать, а еще больше развлекаться, кто как мог. Кто-то даже умудрялся закатывать пиры.
Но теперь Самбор и решил совершить свой непонятный ход: он отправляет трех гонцов. Не самых смелых и не самых надежных, или самых сильных. Чем вызывает недоумение у союзников. Но тут Самбор просит князей выделить лучших дружинников, а потом и вовсе подготовить дружины, свернуть шатры и увести дружину подальше от ворот. Вот тут князей взяла ярость, мол, струсил Самбор. Но даже здесь Самбору помогли чудный голос и умение убеждать, не как у Деяна, но и этого хватило.
Когда все необходимые действия с дружиной были произведены, выехали три гонца: Деян, чтоб убеждать, Святозар, блудный, но вернувшийся сын, и лучник в черном. Странный это был лучник. Всегда в черном и маске. Никто никогда не видел его лица. Поговаривали, что он его никогда и не показывал никому, поскольку лицо его страшно, изуродованное шрамами. А сам еще и худой такой, а еще и с князем вечно рядом. Откуда он взялся и кто он, никому не известно. Но вот в мастерстве его сомневаться не приходилось.
Особенно много вопросов было у тех, кто знал о побеге Ланы, о котором, конечно, говорить было запрещено. Но разве может так стрелять человек? Наверняка дух на их стороне! Так что о местоположении Ланы толком никто не знал.
Этой странной троицей они подъехали ко рву, где обозначили свое присутствие криком с просьбой о переговорах с князем Брониславом. После некоторой возни по ту строну, приходит князь и глядит на троицу,
