– Как что?
– Как жучок.
– Ой! – Торвард скривился и правой рукой схватился за перевязанную грудь. – Ой!
– Что? – Сельви и Виндир разом вскочили. – Что с тобой? Болит?
– Еще как… – Торвард зашипел сквозь зубы, на глазах его показались слезы. – Уморите… гады… Мне же смеяться… больно… Ой, тролль тебя подери… сказитель хренов… Больно же… Жучок! Ой!
Тут и остальные начали фыркать в бороды, отворачиваясь, чтобы не заразить конунга своим смехом и помочь ему справиться; но в самом деле сравнение прекрасной девы, пусть лишь в какой-то части тела, с жучком показалось сэвейгам чрезвычайно смешным.
Наконец Торвард подавил приступ смеха – боль в груди, которая сопровождала его попытки сильно шевелиться, громко говорить, глубоко дышать и тем более смеяться, очень быстро отбивала охоту веселиться.
– Хватит выделываться. – Он махнул здоровой рукой. – Говори толком, чего надо-то?
Можно было бы удивиться тому, что Даохан, уже, казалось бы, наученный горьким опытом, да и вообще мужчина от природы неглупый, так расхваливает девушку, предмет своих устремлений, перед тем самым человеком, кто очень даже способен это сокровище отнять. Но Даохан не боялся, что Торвард сам захочет завладеть Элит. Наоборот, чтобы побудить того к задуманному походу на Клионн, требовалось заронить в его душу жажду этой победы – хотя бы ради девушки. Даохан не хотел ждать, пока сам Торвард оправится, хотел получить от него войско с ярлами во главе. А после победы…
– Если же ты дашь мне войско, а боги дадут нам удачи, чтобы привести деву в мои руки, – говорил он, разъясняя свои замыслы, – то я привезу дочь Клионы сюда, чтобы она служила тебе и услаждала твой взор своей красотой. – Он снова бросил насмешливый взгляд на Тейне-Де, имея в виду, что услуги той Торварду больше не понадобятся. – Ибо не менее она искусна во врачевании и в целящих песнях, чем любая королевская дочь, и ласки ее усладят твой отдых и наполнят блаженством дни, будто в Стране Вечной Юности.
– Ну ты и сволочь… – задумчиво протянул Торвард, выслушав перевод, будто сам дивился этому открытию. – Это ты что же – свою будущую жену мне предлагаешь?
– В деве этой заключено два дара. Дар красоты и дар власти, – ответил Даохан, не очень смущенный этим упреком. Однако он прочитал в лице и голосе Торварда выражение презрения, и в его глазах мелькнула острая искра ненависти. – Дар власти не нужен тебе, ибо ты не собираешься остаться здесь навсегда и назвать себя ее мужем навеки. У тебя есть своя земля, и туда ты уйдешь, получив на Зеленых островах многочисленные награды своей доблести. Дар же красоты ее станет одной из этих наград. Взяв его, ты после передашь мне деву вместе с даром власти – и оба мы получим то, что нужно нам.
Торвард хмыкнул.
– То есть я попользуюсь, а ты потом женишься и приданое возьмешь, – перевел он. – Да у нас последнего бонда засрамили бы за такое, что он свою жену, считай, за деньги под чужого мужика подкладывает, а ты, король, сам хочешь и еще меня уговариваешь! А если она мне понравится и я ее просто с собой заберу, вместе со всеми дарами? А вы тут делите ваши равнины и прочее как хотите.
Даохан помолчал. Такой оборот дела не приходил ему в голову – Элит была так же неотделима от зеленых равнин Клионна, как трава от земли, как отражение от воды, как аромат от цветка. Но для конунга фьяллей любая здешняя дева была лишь добычей, с которой он может делать что захочет.
– Но ведь мы союзники, и не годится нам наносить обиду один другому, – с тихой ненавистью в голосе напомнил Даохан и при этом так смотрел на распростертого на ложе Торварда, словно хотел убить его взглядом. – Я помогу тебе получить одно, а ты мне поможешь получить другое, и пусть каждый из нас будет равно счастлив своей добычей.
– Только я, в отличие от тебя, в чужой помощи не нуждаюсь, – обронил Торвард. – И, что мне нужно, возьму сам. Ладно, отвали. Утомил.
На этом их беседа завершилась, но Даохан не отступил и не утратил надежд. Пока Торвард отдыхал, он беседовал с его ярлами и дружиной, расписывая им тучные стада земли Клионн, ее прекрасных дев, сокровища короля Миада. Самый сильный претендент на Каменный Трон – Брикрен Биле Буада – уже был повержен, ибо дал Миаду клятву не воевать против Клионна, а без того ему уже никогда не подчинить своей власти все пять островов. Если, конечно, ему не удастся уговорить Элит добровольно передать ему власть над Клионном. Такую возможность Даохан стремился предотвратить в первую очередь – а уж потом можно будет подумать и о том, как бы взобраться на Каменный Трон самому. Торвард конунг был его оружием, настолько мощным, что ни один из пяти островов не сможет ему ничего противопоставить. И этим оружием Даохан намеревался воспользоваться.
В последующие дни хитроумный риг Банбы еще не раз заводил с Торвардом разговоры об этом, и конунг фьяллей слушал его все более благосклонно. Довольно легкие победы над разрозненными, плохо вооруженными уладами влекли к новой добыче, тем более что дружина его уже соскучилась сидеть на одном месте. Прокормить ее удавалось с трудом – в ближайшей округе съестные припасы кончались, и охота в сочетании с рыбной ловлей не только развлекали хирдманов, но и обеспечивали самым необходимым. В этом отношении перебраться на другой, такой же большой и богатый, но еще не тронутый остров хотелось всем.
Да и мысли об Элит, которые Даохан ему внушал, не лишены были приятности. Торвард достаточно давно расстался с королевой Айнедиль, и общества женщины ему уже не хватало; в распоряжении же его находилась только Тейне-Де, ни внешностью, ни обращением, ни суровым взглядом желтых глаз исподлобья не внушавшая ему ничего похожего на желание. Пока он еще не настолько окреп, чтобы всерьез жаждать любви, но в мечтах его дева с белой грудью и прочими прелестями уже выглядела весьма привлекательной. Достойной того, чтобы ради нее пересечь пролив и обогнуть остров Банбу. Вот только бы не оказались ее брови и в самом деле похожими на пару черных жучков!
* * *
И вот наконец настал день, когда Торвард впервые вышел во двор, опираясь на Халльмунда. Дружина встретила его появление радостным ревом и грохотом мечей о щиты, будто приветствуя победителя, а Торвард щурился на ярком свету после целого месяца, проведенного в сумраке броха без окон. На победителя он пока мало походил – исхудавший, с повязками на груди и плече, с рубашкой, накинутой на спину вроде плаща, заросший бородой, скрывшей его знаменитый шрам. Но все же он был жив и снова на ногах, и дружина видела, что конунг снова с ней. А свежий воздух, вид неба и яркой зелени, плавных очертаний холмов, окружавших бруг, сами по себе вливали в Торварда новые силы, побуждали скорее оправиться, чтобы вновь вступить во владение этим прекрасным миром!
