— Эти двое заплутали в мирах. Помогите им вернуться домой, ваша милость.
— Я не занимаюсь благотворительностью, — отрезал Торфинн. — А ты стал много себе позволять, Вальхейм.
— Помогите им, — повторил Ингольв.
Почувствовав, что за этим упорством кроется что-то важное, Торфинн встал из-за стола и спросил, недоумевая:
— Да что с тобой случилось, мальчик?
Ингольв ответил не сразу — боялся, что голос дрогнет. Наконец, выговорил:
— Они пришли из мира Ахен.
Торфинн оттолкнул от себя слугу и брезгливо вытер руки об одежду.
— Ты так и не оставил эту человеческую привычку — чуть что распускать сопли, — сказал он и покривился. — Ладно, пусть войдут.
Ингольв быстро подошел к двери, и стражники пропустили в комнату Мелу и Аэйта. Торфинн поглядел на них несколько секунд, а потом откинул голову и громко расхохотался. Белый дымок в курильнице метнулся, словно испугавшись. Оба брата, которые настороженно оглядывались по сторонам, вздрогнули и, как по команде, уставились на чародея.
— Нашел близкие души, а, Игольв? — вымолвил Торфинн. — Боги морского берега! Ты хоть знаешь, кто они такие?
Чародей присел боком на край стола и поманил к себе Аэйта согнутым пальцем. Оглянувшись на брата, Аэйт осторожно приблизился.
— Ну что, нежить болотная, — негромко произнес Торфинн, наклоняясь к юноше, — сказать ему, кто ты?
Аэйт пожал плечами.
— Скажи, коли знаешь.
— Смотри ты, гордый, — заметил Торфинн и снова засмеялся. — Ингольв! — крикнул он. Низкий голос Торфинна звенел, и капитан, хорошо изучивший за эти годы своего хозяина, видел, что тот от души веселится. — Ингольв Вальхейм, ну-ка расскажи мне, что ты знаешь о болотных людях, о морастах Элизабетинских трясин?
Ингольв дернул углом рта. Как и все ахенцы, он слышал о морастах немало жутких историй, но считал их просто болтовней суеверных невежд.
— Что морастов не бывает, — нехотя ответил капитан.
От этого ответа Торфинн пришел в неописуемый восторг.
— Ну, а если бывает?
— Старики много врали про болотных людей, всего не упомнишь, — сказал Ингольв с еще большей неохотой. Судя по тому, как блестели черные глаза мага, тот заранее предвкушал нечто забавное, а давать ему лишний повод потешаться над собой Вальхейм не хотел.
— Что, что врали-то? — нетерпеливо допытывался Торфинн.
— Будто живут они в гибельных трясинах. Будто нарочно сбивают людей с тропы, чтобы поживиться теплой кровью…
— А может, и впрямь? — жадно спросил Торфинн.
Вальхейм дернул плечом и равнодушно продолжал:
— Говорили еще, что морасты родятся из болотных испарений, что дыхание у них смрадное, а кровь зеленого цвета, густая и зловонная.
Полностью удовлетворенный услышанным, Торфинн крепко взял Аэйта за плечи.
— Вот перед тобой живой мораст, — объявил он торжествующе.
Ингольв прикусил губу. Он видел, что чародей не врет. И мальчишка, вроде бы, не отпирается.
— А ты думал, простота, что они люди? — Торфинн страшно веселился. — Ты пригляделся бы к ним повнимательнее. А то услышал «Ахен» и сразу голову потерял. Да разве люди бывают такого роста? У кого из людей ты видел такую поросль на голове? Это же мох! — Он растрепал белые прямые волосы Аэйта. — Да ты бы хоть в глаза им заглянул… Эх, ты! Они обманули тебя в два счета, эти хитрые маленькие болотные бестии…
Ингольв почувствовал, что краснеет, и желая скрыть замешательство, громко крикнул:
— Стража!
Двое солдат, грохнув алебардами, вошли в комнату, и замерли перед дверью.
— Уже лучше, — заметил Торфинн и снова уселся за стол. — Значит, вы, друзья мои, из мира города Ахен? Верю, верю… Заплутали, значит… Но что тут можно поделать? Не нужно было не вовремя гулять по берегу реки Элизабет… — Он откинулся на высокую прямую спинку кресла. — Вы, вроде, из разных племен, — сказал Торфинн, указывая подбородком на Мелу.
Поскольку Мела молчал, чародей выразительно перевел взгляд на Вальхейма.
— Отвечай его милости, — негромко сказал Вальхейм.
— Его милость ошибается, — ответил Мела, вкладывая в слова «его милость» столько яда, сколько мог. — Мы не только из одного племени. Мы родные братья.
Торфинн резко выбросил вперед руку с растопыренными пальцами.
— Следи за своим языком, болотный человек, — произнес он угрожающе. Золотой перстень блеснул и угас на его мизинце. — Ты у меня в замке, а не у себя на болотной кочке.
Мела дернул плечом.
— Иной раз на болотной кочке встретишь больше благородства, чем в замке.
Противу ожидания Торфинн не рассвирепел, а вновь принялся хохотать. Сквозь смех он выговорил:
— Вальхейм, проследи, чтобы его высекли.
Вальхейм сделал знак одному из солдат. Мелу схватили за руки и подтащили поближе к столу Торфинна. Аэйт потянулся было за мечом, но Ингольв заметил это и быстрым движением сбил его с ног, сорвал с него пояс, а потом вздернул на ноги, держа свою саблю приставленной к шее Аэйта под левым ухом.
Торфинн весело смотрел на братьев.
— Из одного племени, говоришь, — повторил он. — Я хорошо знаю ваш народ, мои маленькие болотные друзья. Ваши бесконечные войны доставили мне немало веселых минут. С каких это пор морасты стали стричь волосы? Может быть, ты ходил в разведку, храбрый… как тебя звать-то?
— Мела, — ответил пленник.
— Ну так что, Мела, как насчет кровушки? Лошадку высосешь или довольствуешься стражником? Могу подарить тебе кого— нибудь… Хотя бы Одо Брандскугеля, он у нас самый упитанный.
— Если ты и вправду хорошо знаешь наш народ, — сказал Мела,
— то не болтай глупостей…
Стражник, державший Мелу, сильно ударил его по лицу. Мела замолчал. Одна щека у него запылала.
— Хорошо, хорошо, — сказал Торфинн, — я понял. Ну, так в честь чего короткие волосы?
Мела не колебался ни секунды.
— Я вор, — сказал он ровным голосом. — Мой вождь Фарзой срезал мои косы и велел изгнать за край жизни.
Торфинн бесцеремонно оглядел его с головы до ног.
— Вальхейм, тебе не кажется, что это какие-то второсортные морасты?
Вальхейм не ответил. Ему было безразлично. Эти двое, которые сперва назвались людьми из мира Ахен, а потом оказались болотной нечистью, вызывали у него гадливость.
Черные глаза Торфинна остановились на Аэйте и, казалось, пригвоздили его к полу. Аэйт сжал в кулак левую руку с врезанной в ладонь разрыв-травой.
— Этого заморыша — в подвал, — распорядился маг.
Не опуская сабли, Ингольв кивнул второму стражнику, и дюжий детина (это как раз и был Одо Брандскугель) легко скрутил маленького Аэйта. Мальчик яростно отбивался, пока удар огромного кулака не погрузил его в темноту. После этого Брандскугель взял его под мышку и вынес.
