А вот дриад, в отличие от героя, такие поделки стал делать – загляденье. Я на мальчугана нарадоваться не мог, тем более что парень всерьез увлекся резьбой по дереву, причем доходил до всего сам, так как в этом деле я не очень, однако с нужным инструментом через секретаря Мангалыча подсобил.
Эльф все так же любил медитировать над любой деревяшкой, правда, пока я находился от него на расстоянии, но при моем приближении начинал шуршать аки пчелка.
Мальчик-волшебник до сих пор удивлял нас полетом своей мысли, правда, его мысли постоянно летали в каком-то непонятном направлении или вообще вразброд. Ему бы в нашем мире, где-нибудь в музее импрессионизма выставляться – цены бы его творениям там не было, а мне только головная боль. Ну скажите мне, как можно оценить нечто загогулистое с тремя ручками и запердулиной сверху, да сперва полдня гадаешь, что это такое.
Оборотень вроде нормально втянулся. Вообще он паренек неплохой – работящий, но зубки показать любит. Да и Грей вроде отошел от стиля «поделки палача на пенсии», так что в принципе дело, хоть со скрипом и похрустыванием, а также в сопровождении различных крепких выражений от моего лица (правда, мысленных), стронулось с места.
Конечно, не обошлось без эксцессов. Ребятки несколько раз пытались подшутить надо мной, но моя пресловутая антимагичность всегда была на страже моего организма. Например, когда мы заканчивали со скамейками, парни сделали специально одну для меня, а дриад ее даже резьбой украсил. Блин, я аж прослезился от умиления, правда, потихоньку и вечером, в уголке кровати. А так тут же уселся на нее, чтобы примериться. Скамейка и взаправду получилась симпатичная и очень удобная, правда, почему-то у пацанов лица чуток вытянулись, но тогда я этому значения не придал. Вечером же Батон, как всегда, раздобыв где-то очередную крынку со сметаной (опять, поди, в запасниках Дорофеича пошукал – без спросу, естественно), сразу облюбовал стоящую у стены скамеечку и тут же взгромоздился на оную. Я в это время заполнял журнал и, покосившись на него, только усмехнулся. Кот тем временем поерзал задней точкой, пристраиваясь (кстати, сидеть он любил вполне по-человечески, свесив лапы), после чего, поправив лапой хвост, принялся поглощать кусок любимого хлебного изделия – и вдруг замер. Глаза стали большими-большими, усы, наоборот, как-то грустно обвисли, а левое ухо задергалось в нервном тике. Кот молча, с абсолютно каменной мордой лица встал и, не торопясь, строевой походкой кавалериста, не слезавшего с седла около года, вышел из моей каморки, а через минуту до меня долетел многострадальный вопль. Я непонимающе посмотрел в сторону двери, потом на скамейку – и обомлел. Кнопки на стул тут явно не кладут: вместо этого вся поверхность скамейки была похожа на ощетинившегося ежа, причем кончики иголок как-то недобро поблескивали. Вот, блин, я нервно рассмеялся: ну ребятки молодцы, не имей я своего иммунитета – всю неделю на подушечке бы сидел, и то морщась. Однако вещь хорошая, особенно для незваных гостей – главное, убрать ее пока подальше. Угу, подумать подумал – и забыл, а тут зашел Дорофеич… блин, как же он от меня много нехороших русских слов, оказывается, поднабрался.
А вот сестра Рейнерны у меня пообжилась и вовсю хозяйничала по дому вместе с Глафирой. Я тоже привык к этой вредной и вздорной рыжеволосой красавице и уже спокойно реагировал на ее выходки. Кроме того, попросил Генриха привезти из нашего мира десяток различных книг по истории техники, после чего этот дипломат в юбке успокоился, занявшись изучением доставленной литературы. Вопросами она меня доставала, конечно, порядочно, но с этим я смирился – правда, ограничив часы посещения. А то эта дама взяла моду врываться прямо посреди ночи в полуголом виде с очередным вопросом, почему это так, а вот это вот так и что это вообще такое, особенно вот с энтой финтифлюшкой. Ну и, естественно, словарный запас она пополнила не хуже нашего завхоза, а когда я ей буквально на пальцах объяснил пару выражений, стала пунцовой и с неделю не появлялась в доме, я аж вздохнул от облегчения, – зря. Явилась снова, – мало того: притащила какую-то кучу оборудования, пришлось выделять дополнительную комнату. Правда, после этого девушка вся ушла в работу и часто куда-то пропадала. Я даже забеспокоился и пару раз заходил к ней сам, обнаружив, что та пишет что-то типа диссертации. Оказалось, что она к тому же еще аспирант какого-то там университета и у нее на носу защита докторской, а дома еще пара сестер и младший брат, поэтому она решила совместить одно дело с другим. Ну и ладно, я в принципе не жадный, а места у меня дома много – пусть себе пишет.
Кстати, с Гербертом мы помирились, и тот стал частенько приходить ко мне в гости вместе с женой. Первые разы я реагировал на нее так же бурно, отчего мы чуть вновь не подрались, пока Ирен не объяснила мне, что суккубы выделяют особый запах, действующий на мужчин определенным образом, и нужна кое-какая закалка, чтобы выстоять перед их ароматными чарами. Короче, просто принюхаться. Мне аж сразу полегчало, а то я уже стал реально опасаться, что эта мадам обладает какой-то магией, которой мой иммунитет просто побоку. Техномагичка оказалась права, и через некоторое время я уже вполне спокойно воспринимал эту даму в прозрачных одеждах.
Крис с Дорофеичем тоже практически поселились в моем доме, точнее, гном приходил каждый день утром под предлогом моей побудки (ага, просплю я с теми курантами, что у меня в спальне висят, как же), а вечером – ну просто так поболтать на сон грядущий (и действительно болтал с Глафирой по полночи). Крис же облюбовал лужайку за домом и, перекинувшись в свой облик, всю ночь сладко сопел под моим окном, выпуская из ноздрей струйки дыма. Охранял и бдил, значит.
Батон же облюбовал мой чердак, больше похожий на какую-то аномальную зону, по крайней мере, как-то глянув на количество наваленного там хлама, тянущегося куда-то в полутемную глубь, где вдали раздавались какие-то подозрительные шорохи, на исследование данного объекта я не решился, а повесил назад пудовый ржавый замок, украшенный причудливой рунной вязью, и ключ засунул подальше. Кот же ничего, проник туда через вентиляционное отверстие и как-то устроился, даже выпросил у Глафиры немного тряпья, чтобы, значит, спать мягче было, хотя даже он мне как-то признался, что далеко от своего закутка не отходит – жутковато. Я было предложил устраиваться в доме, на что он мне с гордой миной ответил, что он – животное верховое, в смысле верхолазное, а еще ему, как бывшему призраку, такие места привычнее и уютнее. Ну в принципе это дело вкуса лично каждого.
В общем, мой домик, где я хотел наслаждаться в одиночестве покоем и вкусной стряпней Глафиры, медленно превращался в какое-то подобие студенческой общаги. Первое время я как-то пытался с этим бороться, но, как известно, влюбленные гномы, коты – бывшие призраки, а также рыжеволосые красавицы – личности практически неистребимые и неуправляемые, а с драконами спорить – вообще здоровью вредить, поэтому пришлось смириться.
