— Только ты про осень ничего не говори, — отшутился Селлестераль, но женщина в его руках осталась серьёзна и напряжена.
— Нет, душа моя. Я чувствую, надвигается что-то тёмное, как воля древних богов. Моя магия кипит в жилах.
Она подняла руки раскрытыми ладонями вверх, словно хотела что-то показать в них. Тонкие белые пальцы немного подрагивали от внутреннего напряжения, но больше ничто не выдавало изменений. Он взял прохладные ладони в свои, тёплые.
— Я не вижу.
— Это ещё далеко, но я покажу, — она высвободилась из его рук и сжала пальцами его виски.
С первым же прикосновением на глаза нахлынула тьма. Привычные звуки и запахи отдалились и исчезли. Потом в лицо пахнуло застоявшейся могильной сыростью и отчаяньем, за которым не ждало ничего. Сердце в груди на мгновение сжалось в жалкий ком осознанием, что это ничто и есть Смерть, родная стихия нежнейшей демоницы с томными сиреневыми очами. И невесомая поступь Смерти, как легчайшая вибрация по натянутой нити, приходила издалека прямо в сознание Наместника, растворяясь там тревогой.
— Я чувствую много, много смертей, — прошелестел прелестный голосок с виноватой ноткой, и она убрала свои руки от его лица. Тотчас нахлынули вновь и ветер, и чайки, и океан, и Шанакарт… — Снова Боги вступили в игру.
— А ведь они были не властны над нами, пока мы не были смертны.
— Пока не обрели плоть. Но я ни о чём не жалею.
— Селлестераль! Наконец-то я нашёл Вас!
Завидев в конце коридора зятя, Князь Инниар лучисто улыбнулся и пошёл ему навстречу, смиренно сложив перед собой руки.
Наместник поощрительно кивнул, не сбавляя шага, и вдруг подумал, как странно устроен этот свет: всё, что уродливо, вызывает в душе ужас и опасения, всё, что прекрасно — безотчётное доверие. И зная это, клан Инниар использовал свою уникальную красоту, свой великий дар, сполна. Их одухотворённые ласковые улыбки надёжно маскировали самые тяжкие испытания: заговоры, интриги и настоящие катастрофы.
И каждый раз казалось, что они всегда на твоей стороне. Эти прекрасные Инниары…
Встреча состоялась возле самых дверей кабинета.
— Что-то случилось, Князь?
Эльмирриан отрицательно качнул головой, и по фиолетовой мантии скользнули пышные пряди белых, как первый снег, волос:
— Пока нет. Но ведь каждый миг что-то случается в мире.
— Зачем же Вы меня искали?
— Я слышал, что Вы заказали новую картину для кабинета, очень было бы любопытно её увидеть.
— Ничего от Вас не утаишь.
Селлестераль распахнул двери своего кабинета и вошёл первым, Инниар последовал за ним и сам прикрыл створки.
— Моя дочь делится со мной подобными милыми мелочами.
— Надеюсь, государственными секретами она не делится? — Наместник сел за стол и машинально взял в руки костяную ручку.
Князь уютно опустился в кресло перед зятем и подпер ладонью подбородок.
— Что она может знать такого, что не известно Совету Старейшин?
— Провокационный вопрос.
Эльмирриан звонко рассмеялся.
— Провокационный! Везде подозрения! Как же вы похожи с Альшеррианом! Не перестаю удивляться.
— Учитывая все обстоятельства, я тоже. Кстати, где он на самом деле?
— Это же твой сын, я иногда сам гадаю, чего же в нём больше — красоты или всё-таки хитрости.
— В общем, ты сам не знаешь? — догадался Наместник, расслабленно откинувшись на мягкую кожу кресла.
— Понятия не имею, — с кристально честной улыбкой подтвердил Старейшина. — Но ставлю бутылку талльского вина, что где-то строит козни.
— Вот, умница.
— О, да! И очень вовремя, — удовлетворённо кивнул Князь Инниар. — Осень всё ближе, все сходят с ума.
— Я тоже уже схожу с ума, слыша это снова и снова, — прикрыл ледяные глаза ладонью Наместник.
— Предвкушение коронации не будоражит?
— Ещё как будоражит — корону ведь может унаследовать Шейлирриан!
Беловолосый арши снова от души рассмеялся.
— Совет Старейшин спит и видит, чтобы он скорее получил трон, и они уже начнут тянуть его мантию, как одеяло, в разные стороны. И это будет грандиозная катастрофа.
— Думаю, скорее всего, власть достанется в большей степени Вилькортину. И, если моему племяннику даже удастся не попасть под влияние всех Старейшин, то Айшариль всё равно направит его в нужную её клану сторону. В Шейлирриане, увы, нет подобающего стержня, чтобы принимать, если и не правильные, то хотя бы свои решения. А он правителю необходим, ибо Император — та несокрушимая ось, что держит на себе шестерёнки государства.
— Да, он не готов к ответственности, и сам это знает. Поэтому так отчаянно пытается найти Эль-Ризара и вернуть всё на круги своя.
Наместник вздохнул, глядя на ручку в своих пальцах:
— У него выдались не самые удачные десять лет. Эта одержимость поисками не пошла на пользу политическому чутью. Но у него точно есть какие-то планы.
— Может, он опять копает могильники?
— Надеюсь, что так. Это самое безобидное его развлечение. Но, по моим сведениям, перед тем, как он исчез из замка, его навестил Шерри.
— Ах… Неуловимый наёмник? Занятно.
— Я уверен, что эта головная боль — отпрыск вашего рода.
Инниар развёл руками:
— О, Селлестераль! Их всегда было столько… За всеми не уследишь.
— Если бы вы следили хотя бы за известными — новых становилось бы меньше, — резонно возразил Наместник. — Но мы отвлеклись. Не знаю, что Шерри доложил моему племяннику, но тот, прихватив свою наперсницу, сбежал из Шанакарта под покровом ночи.
— О-о-о, мне всегда нравилась твоя поэтичность! Она, как нельзя лучше, подчёркивает твою же невозмутимость, — признался Эльмирриан и задумался ненадолго. — Одно могу сказать. Если в Шанакарте появился Шерри, значит, раскопал новости о Эль-Ризаре. И наверняка достоверные.
— Так, глядишь, и Эль-Ризара самого где-нибудь раскопает.
Князь помолчал, испытующе глядя в пространство. Затем, с прежней лёгкостью в хризолитовых очах, обратился к Селлестералю:
— А ведь это забавно.
— Что именно?
— Твой племянник — отпетый женоненавистник, и ему придётся крепко наступить себе на горло, чтобы снова позвать кого-то под венец.
— А если и позовёт, то у нас всегда есть Альшер.
Мужчины обменялись понимающими улыбками.
— Ваше согласие сделало меня поистине счастливым мужчиной, — иронично склонил голову Принц.
— Не думаю, что Вы всерьёз сомневались в нём. Не думаю, что Вы вообще привыкли к отказам.
Шейлирриана откровенность не смутила, наоборот, он будто бы немного расслабился и смягчился, буднично дёрнув плечом:
