— Совершенно согласен, — подтвердил доктор.
— То есть что я хочу сказать: пусть даже я с огромным трудом и разыщу ее, все равно это ничего мне не даст. Я это сейчас почувствовал. В той юрте я был всего-навсего мыслью. На меня никто не обращал внимания. Но для того, чтобы помочь Туве, мысли недостаточно, — мне нужно установить с ней настоящий контакт. Поэтому у меня есть другое предложение.
— Какое же?
— Телепатия. Передача информации на расстоянии. Сумела же Тува проникнуть в мой сон и позвать меня. Доктор Сёренсен, что если я лягу рядом с Тувой и возьму ее за руку… Как, по-вашему, вы сможете погрузить меня в транс с тем, чтобы я попробовал установить связь с ее сознанием? Я говорю сейчас не о той Туве, которая потерялась в далеком прошлом, а о той, что лежит на кровати. Вы меня понимаете? Доктор поразмыслил.
— Отчего бы не попытаться? Я испробовал сегодня столько всего нового, что меня нисколько бы не удивило, если бы тебе — как раз тебе — удалось установить эту связь.
«Сегодня»? — подумал Йонатан и глянул в окно. За окном была кромешная тьма. Он не решился даже посмотреть на часы.
— Натаниель Гард, — с чувством произнес доктор Сёренсен. — Сотрудничать с тобой — настоящее удовольствие! Поверь мне, во всей стране едва ли наберется пяток людей с твоими способностями!
— Верно, и эта горстка людей, о которых вы говорите, целиком принадлежит к роду Людей Льда, — сухо сказал Йонатан. — Натаниель, Тува, Бенедикта, Криста… Не говоря уже о Ганде.
— И Эллен, — добавил Натаниель. — Она тоже обладает редкими способностями, хотя совсем этому не рада.
— Интересно было бы с ними встретиться, — заметил Сёренсен. — Однако вернемся к нашему плану. Что, приступим?
Натаниель выказал полную готовность.
— Душ я могу принять и потом. Похоже, мне опять придется-таки попотеть.
Стараясь не шуметь, они зашли в спальню. Тува лежала без изменений. Они подвинули ее поближе к стене, и Натаниель улегся рядом с ней на спину. Он взял ее за руку, после чего доктор Сёренсен укрыл их обоих одеялом.
— Мой мозг должен быть полностью свободен от всякой информации, — сказал Натаниель. — Только так я смогу получить от Тувы какой-то сигнал. Если это возможно.
То же самое подумали про себя и доктор с Йонатаном: если это возможно — получить хоть какой-то сигнал от живого трупа.
На этот раз Йонатану показалось, что время тянется невыносимо медленно; он сидел и думал о том, что надо бы включить батарею и приготовить им чего-нибудь поесть, однако не решался пошевельнуться. Он не мог знать, что происходит в сознании у Натаниеля и Тувы. Единственное, что он знал — это что они с доктором Сёренсеном должны соблюдать абсолютную тишину. Натаниель не мог с определенностью обещать, что сможет рассказать им что-либо в ходе эксперимента. Он не думал, что это возможно. Но он обещал сделать им знак рукой, — той, что лежала поверх одеяла, — если контакт будет все-таки установлен.
Пока что ничего не происходило.
А ведь они начали час с лишним назад.
Йонатану хотелось встать и размяться, — он уже все себе отсидел, хоть стул был и мягкий.
Доктор Сёренсен сидел, накрыв своей ладонью руку Натаниеля, чтобы усилить воздействие.
Вдруг они оба замерли.
Рука у Натаниеля чуть дрогнула. Он приподнял едва заметно три пальца — и тут же их опустил.
Доктор и Йонатан обменялись взглядом. Напряжение в спальне достигло своей наивысшей точки.
Натаниель действительно получил сигнал.
В течение истекшего часа он сосредоточил все свое внимание на Тувиной душе и сознании — или говоря проще, на мире ее представлений. Первые полчаса все было мертво и глухо, он ощущал лишь медленно проплывающую тишину.
Однако он всецело сосредоточился, вытеснив таким образом из своего сознания все остальное. Даже Эллен, которая неизменно присутствовала в его мыслях. Все, абсолютно все было подчинено Туве.
И вот он пришел, слабый-слабый сигнал, откуда-то очень издалека.
Вначале только это и было.
Но потом медленно, с промежутками в несколько минут, стали пробиваться какие-то звуки, напоминающие слова.
И наконец… он сумел уловить тонкий, слабый, растерянный голос:
«Я спешила… через леса и моря… через века…»
Но тогда это не та Тува, которая лежит рядом! А Тува из затерянной страны.
Разумеется! Тува, что кричала во сне, взывала к нему издалека. Он должен был быть готов к этому.
Тоненький голосок продолжал:
«Я за тридевять земель от тебя… Но может быть, ты сейчас меня слышишь? В своем далеке?»
«Да, Тува, да, я слышу тебя, — ответил он мысленно. — Я хочу помочь тебе. Где ты?»
Ее голос звучал так жалобно, что у него сжалось сердце.
«Я в Японии, — прокричала она. — Я не могу вернуться назад».
«Почему?»
«Меня заточил сюда Тенгель Злой. Я шла по ложному следу. Моя инкарнация…»
«Я слушаю. Так что с ней?»
«Она принадлежит к боковой ветви, которая осталась в Японии. Отец Тенгеля Злого родом отсюда, ты это знал?»
«До сегодняшнего дня — нет. И ты по-прежнему в своей инкарнации?»
«Да. Мне из нее не выйти. Он намерен оставить меня здесь, пока я ему не понадоблюсь».
«Как Эрлинга Скогсрюда. А что ты знаешь о своей инкарнации?»
«Ее зовут Сэдзуко, она придворная дама в штате маленького императора. Через четыре года она должна умереть, и тогда я тоже умру. Но Тенгель Злой рассчитывает, что я ему пригожусь раньше. То есть, пригожусь в настоящем».
Натаниеля пробрала дрожь.
«И тогда ты сохранишь себе жизнь?»
«Думаю, что да. Натаниель, я хочу домой», — взмолилась она.
«Ты знаешь, как должна умереть Сэдзуко?»
«Нет. Знаю только, что это произойдет через четыре года».
«А в каком году ты сейчас?»
«По нашему летосчислению в 1181-ом. Я сама его выбрала. Век Тенгеля. Это было глупо!»
1181 год. Натаниель подсчитал в уме. «Тува, тогда я знаю, как она умрет. В 1185 году произойдет большое сражение при Данноура, и весь клан Хейке погибнет. Включая императора, и, по-видимому, всех придворных дам».
«Натаниель, я не хочу умирать!»
«А ты и не умрешь. Мне кажется, я знаю, что нам делать».
«Скажи мне!»
«Я не могу спасти тебя, пока жива Сэдзуко. Ты находишься во власти Тенгеля Злого, и, кроме того, мы не можем вторгаться в уже прожитые жизни, вмешиваться в судьбы ушедших людей. Мы должны подождать, пока Сэдзуко умрет — и в момент ее смерти я попытаюсь освободить тебя».
«Но это ужасно! — простонала она. — Это же будет только через четыре года! Мы не можем столько ждать. Скоро Тенгель Злой воспрянет от сна и выйдет на свет, он сам так сказал, и тогда мне придется служить ему».
«А ты этого хочешь?»
«Нет, нет», — зарыдала Тува.
