Арр'раш вплотную подошел к ванной, разглядывая нежданную компаньонку по купанию, та моментально отшатнулась к противоположному краю. Он рассмеялся, очень
забавный человечек, хочет побегать, ладно, он подыграет, дух ловли никогда ему не был чужд.
– Новенькая? Когда прибыла?– он действительно не помнил, когда ему доставили
новых рабов, но был уверен, что уж эту-то наверняка запомнил бы, но какая сейчас разница.
Он поманил рабыню к себе, но та не двинулась, что ж небольшая строптивость в
постельных делах его вполне устраивала. Он и сам может подплыть, осталось только раздеться до конца.
Сев на край ванны, Ктелх принялся стаскивать сапоги и вдруг заметил, мозаичны квадратик, лежавший возле него. Головоломка была почти собрана, оставалось передвинуть лишь несколько частей.
– Это ты собрала?– тихо спросил он, уже почти забыв, о том, чем только что хотел
заняться. Девушка медленно кивнула.– Понравилось?– она снова кивнула, на сей раз увереннее.– Ты первая, после меня, кто этим заинтересовался. У меня есть и другие головоломки, если интересно… но это позже,– организм настойчиво напомнил от чего хозяин отвлекся и теперь объект вожделения сал еще более притягательным.
Именно в этот момент дверь с тихим скрипом отворилась, и показалась перепуганная
физиономия Латиф. Ктелх с трудом удержался, чтобы не запустить в надсмотрщицу сапогом, только что снятым с ноги.
– Хозяин, прошу простить меня,– залопотала она, кланяясь в пояс.
– Не прощаю,– прервал он ее,– Исчезни.
– Но эта девушка… Она рабыня торговца Кадма,– эти слова хозяину, ой, как, не понравились, и Латиф стала торопливо оправдываться:– Конечно же, она ваша, хозяин, почти… Кадм вез ее вам в подарок, но по дороге на караван напали
хемиши, и рабыня немного потеряла товарный вид. Вот торговец и попросил меня ее помыть, причесать… чтоб она была достойна предстать перед вами.
– Сейчас она вполне достойно выглядит,– повеселел опять Ктелх, вспомнив, что Кадм действительно обещал доставить ему человека-блондинку.– Очень хочется
открыть подарок раньше срока, но удовольствие можно и растянуть. Передай Кадму, чтоб он был через час с девчонкой в главном зале.
Ну, с первым заданием, попасться на глаза арр'рашу, я справилась легко, изящно и незаметно… даже для самой себя, но если он еще раз отвесит какую-нибудь пошлятину по поводу моей задницы я ему эти глаза выцарапаю! Спокойно, нужно дышать глубже, я ведь сама этого хотела. Нет, я не так видела нашу первую
встречу, совсем не так. Я была уверена, что это произойдет в зале, при скоплении
народа и что при мне будет кинжал, который я припрячу под одеждой, или, на худой конец, на мне будет сама одежда, но у судьбы, и это я уже давно заметила, странное чувство юмора…
Как бы то ни было уже четверть дела сделано и назад дороги нет. Этот арр'раш никогда не попадет в верхний мир, а я в свою очередь скоро исчезну из этого
места, мы больше не встретимся, и моем позоре, о марше обнаженной через всю баню под похотливым взглядом демона, никто не узнает. Только мысли о грядущем унижении Ктелха, после кражи кинжала, и мучительной смерти Кадма (никто не поверит в его оправдания, что он не причастен к побегу «рабыни») помогали
пережить мои унижения и не взбеситься от ярости или не расплакаться от бессилия.
Светло Небо, я ни о чем больше не попрошу, но сделай так, чтоб никто не узнал,
как на одной из потомков Церишей защелкивали рабский ошейник, а она при этом не протестовала, а смиренно стояла… на коленях.
Я никогда никому не кланялась за титулы и звания: король, первосвященник или
архимаг – для меня все это было неважно. Уважительное «Вы» и легкий книксен – это максимум, что они от меня могли ожидать. Как бы ни бились надо мною
наставники в Академии или бабуля, я упорно отказывалась падать ниц перед кем-то
только за то, что он прожил на пару десятков лет дольше чем я, и уж тем более за
то, что тот родился на ступень ближе к трону. Я всегда готова преклонить колено перед моей августейшей тетушкой, не потому что она королева, а потому, что своими достижениями заслужила мое безмерное уважение, любовь и преданность. Перед бабулей, вообще, готова на колени встать, и то не смогу выразить
благодарность за все, что она сделал и продолжает делать для своей своевольной внучки. Великий магистр Юниан, наставник Керль, учитель Лаурентий, директор Оллис, магистры Рэмм, Шон, Силониэль, Первый алхимик магитресса Сусанна, Верховный знахарь магистр Родомир или аббатиса Елена, настоятельница храма
Благой Сони – эти люди достойны уважения за свои слова и поступки, и я первая
сворочу челюсть тому, кто посмеет о них плохо высказаться. Но Главный оракул Флорентий как был для меня мерзавцем, так и остался, и мне плевать, что он
архимаг и еще в Межрасовую воевал. И мой дядька Икторн тоже никогда не дождется
моего уважения, ни как мой родственник (позор всему нашему семейству!), ни как наследник трона (я тогда за республику!).
Я всегда шла с гордо поднятой головой, и там где ничего не значил титул, говорила магия. Я была уверена, что так будет всегда…
Жизнь оказалась самым беспристрастным и жестоким из моих учителей, ее уроки не
прогуляешь и не забудешь, даже если мое тело разгладит шрамы, то воспоминания
останутся со мною до смерти. И это к лучшему, так как в будущем со мною подобное не повторится, я никогда не повернусь к врагу спиной, даже если это
пятидесятилетняя жаба в корсаже… Прощать лишь тех кто безопасен, а безопасных врагов не бывает!
Арр'раш Ктелх находился в прекрасном расположении духа, что за ним не замечалась
уже несколько лет. Он терпеливо выслушал все доклады, похвалил исполнителей,
наградил шпиона за пустяшную заслугу, сохранил жизнь провинившимся солдатам,
заменив казнь на плети, он смеялся и шутил. А в завершении велел выкатить из
подвала бочки с вином для своих алф'тьенов и десятников, чтоб те выпили во славу
арр'раша. И все эти перемены произошли с ним, как утверждают очевидцы, после того как работорговец Кадм преподнёс ему новую рабыню.
– И что, действительно такая красавица?– переговаривались между собой десятники.
– Ага, ладная такая самочка. Пошла, бедрами покачивая, я аж задохнулся, а она
еще как глянет на меня, глазищи синие, затягивают как «синявка», а когда она губы облизала, я чуть… ну прямо в главном зале.
– Не боишься, что арр'раш узнает?
– А что я, там половина присутствующих из штанов выпрыгивала,– стушевался рассказчик.
