Поблизости жил старик, который сжалился над усопшей и зарыл голову у обочины дороги. Но сколько бы он ни пытался зарывать ее, она все равно выходила на поверхность. И череп с пустыми глазницами, лежащий на обочине, до смерти пугал всех, кто проезжал мимо. Словно она хотела что-то сказать после своей смерти.
— Да, — тихо произнесла Эллен, — так оно и было.
— Она так и не обрела покоя, — сказал крестьянин.
— Да, — ответил Натаниель. — Но теперь она успокоилась. Теперь успокоились все: она сама, ее муж и ее любовник. Теперь вокруг нее царит тишина.
Крестьянин неуверенно кивнул, не зная точно, как ему понимать все это.
— Мой друг кое-что смыслит в таких вещах, — пояснила Эллен.
— Ну, разве что так!
В лесу было совершенно тихо. Внизу виднелась деревня, в стороне возвышались мрачные, темно-зеленые холмы. На самом дне долины поблескивала, словно расплавленное олово, речка Берна. Эллен отвернулась.
Крестьянин с достоинством поднялся, и Натаниель поблагодарил его за рассказ. Эллен не проронила ни слова. Она была в замешательстве. Она была просто шокирована этим рассказом о преступлении, оказавшемся более тяжким, чем она думала. Она чувствовала себя просто больной.
— Любовь не всегда бывает прекрасной, — философски произнес крестьянин.
— Да, — согласился Натаниель. — У любви много сторон.
— Сама по себе казнь — отвратительное мероприятие. Это плохо действует на тех, кто является ее свидетелем.
— Могу себе представить, — сказал Натаниель. — Все вдруг становятся праведниками.
Крестьянин удивленно посмотрел на него.
— Именно так оно и было! — сказал он. — Просто удивительно, как много сразу появилось «добрых граждан»! Добродетельные и непримиримые, они уносили с собой сувениры и…
Эллен отошла в сторону.
Натаниель нагнал ее, и они вместе пошли к шоссе.
— Теперь у меня нет необходимости навещать того человека, — сказал Натаниель. — И это хорошо, потому что он меня и не ждет.
Она рассеянно кивнула.
— Я вижу, что тебе плохо, Эллен, — тихо сказал он. — Но… Ты умеешь водить машину?
— Во всяком случае, права у меня есть.
— Это хорошо. Мне хотелось бы, чтобы ты сидела за рулем, пока мы будем ехать домой.
Она заметила, что он дрожит, как в лихорадке.
— Понимаю, — мягко произнесла она. — Я с удовольствием сяду за руль, если ты осмелишься ехать со мной. Это пустяки по сравнению с тем, что мы пережили этой ночью.
— Согласен, — ответил Натаниель.
Опытным шофером Эллен не была. Водительские права она получила недавно и ездила мало. Поэтому теперь ей с трудом давался каждый пройденный километр.
Натаниель ничем не мог ей помочь. Он сидел, закрыв ладонями лицо, пытаясь придти в себя после напряжения, испытанного им в лесу.
Когда машина рывком затормозила, он убрал руки с лица и понял, что она испытывает большие трудности на оживленной трассе Гола.
— Теперь ты умеешь водить машину, — с деланным спокойствием произнес он, хотя голос его был по-прежнему сдавленным.
— Я давно уже умею водить машину, — пробормотала Эллен. — Но я не знаю, как переключать скорости на твоем автомобиле. А, вот теперь понятно! Трогаемся в путь!
«Прыгаем, а не трогаемся», — подумал Натаниель, но ничего не сказал. Ему не хотелось лишать ее того минимального покоя, который она, наконец, обрела.
Через некоторое время Эллен упрямо произнесла:
— Я совершенно убеждена в том, что это преступление было зверским и абсолютно непростительным. И все-таки я чувствую отвращение к праведникам.
— Да, — ответил Натаниель. — Ведь она знала, что совершает преступление. Тогда как все остальные считали себя безупречными по отношению к осужденной. Я всегда ненавидел гордившихся собой праведников.
Зная, как трудно ему приходилось порой в жизни, среди всех тех, с кем он вынужден был считаться, Эллен взяла его за руку.
— Ради Бога, держи руль! — сердито произнес Натаниель.
Эллен снова стала смотреть на дорогу. Потом она задумчиво произнесла:
— Натаниель… Ты, наверное, знаешь очень много о будущем. Что же должно произойти с человечеством? Куда мы все идем?
— Никогда не задавай мне подобных вопросов! — с неожиданным для нее раздражением ответил он. — Никогда! Потому, что я не собираюсь отвечать на них.
Эллен сразу притихла.
— Извини, — послушно произнесла она. Потом повернулась и посмотрела на озеро.
— Ой, там летит скопа! Клянусь, это скопа!
— Лучше смотри на дорогу! — прикрикнул Натаниель.
— Не могу же я смотреть на дорогу, повернувшись в другую сторону, дурачина! — огрызнулась Эллен.
Несколько секунд они растерянно молчали, но потом разом захохотали.
— В следующий раз я сам сяду за руль, — примирительно сказал Натаниель.
— Если этот следующий раз будет, — тихо произнесла Эллен.
Натаниель приказал ей в отеле лечь в постель, отправил ей на подносе еду, стакан вина, велел переодеться в сухую одежду и хорошенько выспаться. Но сам он не пришел.
Эллен заснула — без всяких воспоминаний о детстве и не предаваясь утопическим мечтам о Натаниеле.
Проведенное с Натаниелем время казалось ей теперь какой-то сказкой. И это касалось не только выпавших на их долю испытаний, но также таких простых вещей, как полет на самолете, обед в гостинице и все то, о чем до этого Эллен только читала в книгах. Кстати говоря, жизнь в отеле не особенно приятна. Удобств особых нет, обстановка отнюдь не шикарная: узкая кровать, на которой до нее спало много людей, царапины и пятна на мебели, дорогая, но не вкусная еда. Но поскольку она была с обожаемым Натаниелем, все представлялось ей в романтическом свете.
И вот настал день и час отъезда. Эллен стояла в своей комнате и смотрела в окно. В горле у нее першило, глотать было больно, но можно ли ожидать чего-то иного после такой ночи!
Дождь уже перестал, воздух прохладный, небо высокое, бледно-серое, солнце пряталось за облаками. Натаниель стоял в комнате чуть поодаль, за ее спиной.
— Я не буду тебе писать, — сказал он. Это был для нее удар в самое сердце.
— Да, так будет лучше всего, — тихо ответила она.
— Лучше всего будет порвать все связывающие нас нити. Я надеюсь, ты скоро найдешь себе парня, который…
— О, замолчи… — с горечью произнесла Эллен. — Натаниель… Тебе известно, когда это несчастье должно произойти с нами?
Она повернулась к нему. И только теперь она заметила, как тяжело это расставание отражается на нем.
— Нет, это мне неизвестно, — со вздохом ответил он. — Тогда, при первой нашей встрече, я понял, что это произойдет не сразу. Но с тех пор прошло немало времени.
— Тебе не кажется, что это должно произойти сейчас, в данный момент?
