— Я расскажу! Я все расскажу!
Так и не добившись ответа на вопрос, что же он все-таки пропустил, Вовочка резво нашел себе новую жертву:
— Ань, а ты — то что здесь делаешь? Как оказалась?
Девушка, убедившаяся к этому моменту, что в глубокий обморок я сползать пока вроде не собираюсь, повернулась к Вовке, хлюпнула носом, явно раздумывая, стоит ли ей сейчас начинать плакать, рыдать и биться в истерике, и решив, что пока все-таки не стоит, вздохнула:
— Практика у меня… Производственная…
— Не, я не понял, — поперхнулся Вовка. — Это где ж такая практика, что надо к дому вампира переться?! В «школе для начинающих Баффи»?! Или мы самые умные, в вампиров не верим, а все происходящее большой — большой глюк?! Так поделитесь тогда, девушка, адресом, где вы такую травку надергали, я тоже хочу!
— Это не мой глюк, — печально опустила глаза Аня, — а моего руководителя практики. Я на журналиста учусь, а руководитель решил, что по городу толпы вампиров шастают, сказал, что, без сведений о них, в отзыве никому не то, что про положительную, даже про удовлетворительную оценку, не напишет. А я все эти годы на красный диплом шла!!! — в голосе Ани прорезались истеричные нотки. Похоже, сейчас все-таки начнется стадия «а я такая несчастная-а-а-а, а пожалейте меня люди добрые-е-е…».
Первым это все-таки понял Вовка (ага, с его того опытом общения с Аськой!):
— Ань, успокойся! Лучше скажи ты мне вот что… Как там твоего руководителя зовут?
— Ходынцев, — хлюпнула носом Аня, — Дмитрий Васильевич.
Оп-паньки… Бывают же такие совпадения…
А у Вовочки как-то по — недоброму заблестели глазки…
— Ой, как интересно… Анют, а давай сделаем так… Выбираемся отсюда, я договариваюсь, чтобы у тебя по практике была нормальная оценка, а ты взамен выполняешь мою ма-а-аленькую, ну просто, крошечную просьбу!
— А ты сможешь? — осторожно поинтересовалась девушка, вытирая слезы.
— Очень — очень постараюсь! — клятвенно заверил ее Вовка.
Девушка, недоверчиво хмыкнув, опустила глаза.
— Нет, действительно! — не успокаивался Вовочка. — У меня вместе с этим Ходынцевым отчим работает… Я конечно, с ним не очень… Но для тебя сделаю! Честно!
И почему мне это все так не нравится?!
— А что ты хочешь взамен? — осторожно поинтересовалась Аня.
— Да так, мелочь одну! Короче. Насчет свадьбы…
— Как-кой свадьбы?! — поперхнулась Аня.
— Ну… предположим, что ты вот так резко решила выйти замуж…
Я его убью!!! Вот не буду дожидаться, пока Раду тут его кровушку пить будет, а просто придушу и все! Собственными руками!!!
А Вовочка кинул на меня нахальный, издевательский взгляд и продолжил:
— …Просьба маленькая! Совсем-совсем! Просто на обручальном кольце, которое будет на пальце у Андре…жениха, — как хорошо, оказывается, иногда действует показанный из-за спины кулак! — будет написано не вот эта вот бредятина на тему «люблю, целую, жду!», а нормальный текст!
Ну все! Вовка — труп!!!
— Нормальный — это какой? — осторожненько уточнила Аня.
— Ой, отсталая-а-а-а, — полушутливо вздохнул Вовка. — Смотри. На палец одевается кольцо. Так? Так… Тогда кто он теперь? Правильно! Окольцованный! А что пишется на окольцованных зверюшках?… Так и здесь — «Сей экземпляр выловлен такого-то числа такого-то месяца такого-то года в таком-то ЗАГСе. В случае несанкционированного отлова — секир-башка!» — торжественно закончил речь Вовочка.
Я так и замер с открытым ртом.
Ну вот объясните мне, чем у него сейчас мозги заняты, а?!
Дверь открылась неслышно. Не скрипнула ни одна петля, не взвизгнула опустившаяся ручка, не щелкнул ключ в замке… Не было ничего. Лишь вклинился в беззаботную Вовкину болтовню спокойный мягкий голос:
— Я должна была догадаться, что это ты…
Я повернулся на звук. В двери стояла молодая, но какая-то чересчур уж бледная девушка. К слову о птичках, та самая, что была нарисована на портрете, из-за которого нервничал «Черный плащ». Давайте угадаю. Лидия?
Знать бы еще, что ж в ней такое особенное…
Наверняка, Вовочка тоже хотел задать подобный вопрос (а то я его не знаю!), но, увы и ах… Прежде, чем раздался хоть звук… Цепеш кинул в нашу сторону короткий взгляд… В тот же миг в моем сознании яркой и болезненной вспышкой раздалось: «Не вмешивайтесь! Чтобы не случилось, не вмешивайтесь!!!» Уй! Моя голова!
Судя по вытянувшемуся Вовкиному лицу, он получил похожее послание…
Но голова же как болит!!! И обязательно было так разговаривать? Реплика «Сам виноват! Незачем было пытаться читать чужие мысли!» отозвалась новой вспышкой боли.
Уй, голова-а-а-а-а!!! Полцарства за таблетку анальгина!
Но… Не вмешиваться, так не вмешиваться… Я покрепче сжал Анину руку. А то знаю я этих девушек. Сперва в обморок падают, а потом геройствовать бросаются!
Тишина, царившая в комнате, давила буквально физически.
— Должна была, — неожиданно согласился Влад. — И это все, что ты хотела мне сказать?
Девушка сделала шаг вперед, оставив за порогом недоумевающе топчущнегося на месте качка.
— Все?! — ее губы искривились в злой усмешке: — О, нет!
Она стремительно пересекла комнату, остановилась напротив него…
— Я ненавижу тебя, Влад! — буквально прошипела эта странная посетительница. — Слышишь, ненавижу!.. Знаешь, я столько лет мечтала сказать тебе это!
Заинтересованно зашебуршился Вовка:
— Знаешь, Анют, я был не прав! Это не мексиканский сериал, а бразильский!
На данный тезис актеры также не прореагировали. Слишком уж они были заняты своим, личным…
На лице Цепеша не дрогнул ни один мускул:
— Даже так, Лидия?
Угу… Значит, я прав насчет имен…
— Именно! — прошипела она, нависнув над ним. — Я ненавижу тебя! Ненавижу всем сердцем! Это именно из-за тебя я стала… вот этим!
— Из-за меня? — в голосе «Черного плаща» проскользнуло легкое удивление. — Это не я инициировал тебя!
Девушка зло рассмеялась:
— По-твоему, это что-то меняет?! Какая разница, кто выпил мою кровь, если это произошло по твоей вине? Ты уехал из Тырговишта! Какая-то… фиктивная свобода Валахии была для тебя важнее собственной жены!
Ой, как все запущено…
А Лидия продолжала:
— Ты бросил меня! Оставил в опасности! Если бы в тот день ты не… — она запнулась, подбирая слова, — … не метался по Мунтении в поисках армии Мехмеда, а был со мною… Я бы… Я бы не стала вот этим!!! Я осталась бы человеком!!!
— И умерла пятьсот лет назад? — заломил бровь он.
Лицо девушки искривила ярость:
