Рен не появился и утром. А потом, когда солнце уже поднялось высоко над горизонтом, и капитан снова вознамерился послать кого-нибудь на западный берег острова, появился Брэндон. Его щегольской костюм несколько потускнел, волосы были растрёпаны, а под покрасневшими глазами набрякли мешки. Накануне он полдня пробыл в лагере на пляже, стараясь свести более близкое знакомство с прекрасной Гатаной. Следует заметить, что эта женщина поразила матёрого пирата до самой глубины души. Ради неё, если потребуется, он готов был бросить своё ремесло и осесть где-нибудь в спокойном местечке, обзаведясь домом и занявшись торговлей. Благо, золота за два с лишним десятилетия пиратства он скопил достаточно. Его должно было хватить и на то, чтобы откупиться от преследования со стороны представителей закона. Об их продажности морской разбойник знал не понаслышке.
Несмотря на своё преступное занятие, Брэндон считал себя вполне достойным Гатаны. Во-первых, он происходил из знатной семьи. Во-вторых, даже занимаясь грабежом и разбоем, старался никогда не забывать о человечности и собственном кодексе чести. Довольно своеобразном, впрочем. Ну и награбленное золото, а также многочисленные победы в любви и сражениях придавали ему уверенности.
Однако успеха у Гатаны он в тот день не добился. Как и в предыдущие дни. На все его попытки завести светскую беседу красавица отвечала вежливо, но довольно холодно.
Протоптавшись почти полдня возле хижины дочери пустыни, злясь на себя, Брэндон отправился к Гарвеллу. Тот, как оказалось, недавно вытащил из воды увесистый ящик, заполненный тщательно переложенными стружкой бутылками с вином. Судя по тому, что ящик был обнаружен неподалёку от северного пляжа, раньше он составлял часть груза судна покойного Титуса Гроша. Каким образом он уцелел во время крушения, неизвестно, но разбитыми оказались лишь две или три бутылки. Как, а вернее, с кем употребить нежданную находку, Гарвелл пока не решил. И приход Брэндона оказался весьма кстати. Они расположились в тени пальм в обществе старого монастырского и нескольких ломтей засохшего сыра, предаваясь печали до заката. Потом им стало весело. Ещё через час они едва не подрались. Затем помирились. А поздно утром проснулись на полу в хижине Гарвелла с головной болью и опухшими физиономиями. Зато проблема остатков груза с когга "Заатан" была полностью решена.
Брэндон угрюмо поприветствовал встретившегося по дороге Спиро, который сказал, между прочим, что моряки и Рен до сих пор не вернулись из каменоломен, кивнул Люсии и покинул пределы лагеря, стараясь не попасться на глаза Гатане. Когда Брэндон, слегка проветрившись по дороге, приблизился к пиратскому форту, возле которого стоял галеон "Ветер удачи", первым, кого он увидел, оказался капитан Грег. Одноглазый пират нервно расхаживал перед входом в постройку. Неподалёку на травке расположились полусонные Мэтт и Лукас, завтракая после ночной вахты. Рядом, поблескивая лысиной, из-за которой виднелась рукоять огромного кривого меча, стоял Генри. Заметив Брэндона, капитан вцепился в него мёртвой хваткой. А потом, собрав чуть не половину команды, бросился к катакомбам — спасать своего любимца.
* * *
За правой дверью оказались несколько тёмных проходных комнат, позади которых обнаружился чулан или заброшенная лаборатория. Кроме нескольких крыс, пыли, костей и изъеденных червями обломков мебели, там почти ничего не было. Почти, потому что, Рену удалось отыскать среди хлама несколько каменных плиток, исписанных замысловатыми закорючками. Он затолкал находки в сумку, чтобы разобраться с ними на досуге. Удан обнаружил в каком-то углу серебряный подсвечник, погнутый и почерневший от времени. Больше ничего полезного им не попалось. Поэтому они вернулись в зал, где нашли свою смерть шестеро ищущих, и направились в другую дверь.
Здесь было сравнительно чисто. В каждой из проходных комнат стояло по магическому светильнику, паре незатейливых коек и столу. На столах нашлось кое-что из еды и несколько бутылочек с зельями. В конце этой подземной анфилады обнаружилось широкое помещение, заставленное стеллажами с книгами. За стеллажами, в дальнем конце библиотеки, неярко светился камин, перед которым стояло большое кресло, обтянутое тёмно-красным бархатом.
Вначале вошедшим показалось, что в помещении никого нет. Но внезапно над спинкой кресла, на фоне тускло рдеющих поленьев, показалась чья-то голова и заострённые в виде коротких крыльев плечи. Вошедшие замерли, а фигура слабо пошевелила рукой и вновь рухнула в кресло. Все четверо спутников Рена медленно опустились на пол и замерли в неподвижности. Звонко ударился о каменный пол топор Сегорна.
Рен остался на ногах. Он недоумённо оглядел скорчившиеся на полу фигуры и прыгнул в сторону кресла. Быстро обогнув этот роскошный предмет мебели, парень приставил острие шпаги к горлу сидевшего там человека. И ужаснулся. В кресле, глядя на Морского Дракона бесцветными глазками, сидел старик. Настолько ветхого человека Рен не видел ни разу в жизни. Старик в чёрной с красным узором мантии, к плечам которой были пришиты заострённые крылышки, выглядел так, что призванные ищущими скелеты казались по сравнению с ним юными красавцами. Голова, лишённая волос и зубов, усохла так, что казалась крохотной. Но даже этот мумифицированный череп был слишком тяжёл для дряблой шеи. Высохшие руки напоминали конечности какого-то ночного насекомого.
— Ты кто такой?! — севшим голосом спросил Рен.
— Как… Почему заклинание не подействовало?.. — едва слышно просипел старик. — Ты должен, как остальные…
Вдруг его рука потянулась к тому месту на груди Рена, где в доспех был вшит целебный магический камень, когда-то найденный в подземельях Яркендара. Рен вздрогнул, едва не надавив на шпагу. Но рука старца уже бессильно упала на бархатный подлокотник.
— Древняя магия орков… защищает, — вновь прохрипела живая мумия. — Всё равно… придут ученики…
— Не придут твои ученики. Они мертвы. И ты сейчас умрёшь, если не ответишь на мои вопросы! В последний раз спрашиваю: кто ты такой?
Старик попытался засмеяться, но только сипло закашлялся.
— Не испугаешь… Я уже почти мёртв… Как ты справился… с ищущими? Всё равно… Моё имя Ширнашар… Я — слуга Белиара… Учитель…
— Понятно. Сколько же тебе лет, дедуля? И что ты сделал с моими парнями?
— Много вопросов… Они спят… скоро встанут… А я умру… Мой Господин ждёт меня в своих чертогах… Шестьсот лет… я служил ему…
— Шестьсот лет?!! Демон тебя дери! Столько не живут!
— Вы… людишки… не живёте… Кхе-кхе… Наш Господин дарует нам… долгую жизнь… много сил… знания…
