— Но ты здесь. Теперь.
У меня появилось ощущение, что я разговариваю с каменной статуей. Котенок так ни разу и не посмотрел на меня, а говорил глухо и монотонно.
— Считай это принудительной терапией, — я подмигнул, — Я сам сослал себя в ссылку.
— Я сделаю быстрее скорость.
— Хорошо, но не доводи до восьмидесяти. Мало ли.
Котенок уверенно увеличил скорость. Кажется, ему хватит и пары недель.
— Ты убежал от себя. Убийства были твоей жизнью. Ты убежал от жизни.
Я пристально взглянул ему в лицо. Что-то новое. У Котенка был вид человека, который смотрит внутрь себя.
— Я сделал выбор.
— Нет, — сказал он, — Ты просто трус.
Землю мы увидели около полудня. Сперва Котенок, все еще стоявший у штурвала, встрепенулся и вытянул шею. Проследив за его взглядом, я заметил серую дымку земли над волнами. До нее было еще прилично, но глаз у моего рулевого без сомнения зоркий.
— Земля, — сказал он.
— Можно смотреть и по радару, — я постучал по матовому экрану, на котором уже давно появился контур архипелага, этакое выплеснутое на твердую поверхность яйцо-пашот. Островов там было около тридцати, я мог не считать, но относительно крупными были только два, остальные по размеру напоминали скорее выступившие из болота кочки, — Пристанем у того, что с краю. Видишь, вон там?.. Там есть где размять ноги.
— Мы будем там?
— Конечно. Не для того же мы трясли свои задницы столько часов чтоб посмотреть на это несчастье и взять обратный курс! Кроме того, время близится к обеду… Там и перекусим. Метров за триста уменьшай скорость до двадцати и передавай управление. Там запросто можно наскочить на отмель, я вообще стараюсь не гонять «Мурену» в таких местах.
— Да.
— Но придется, конечно, промочить ноги… Единственный бот на этой планете благополучно пошел ко дну лет пять назад, так что придется десантироваться в воду. Тебя это не пугает?
— Меня ничего не пугает, — ответил он, скрипнув зубами.
— Но ведь ты не в халате будешь плыть?
Он не ответил.
— Ладно, сиди здесь. Кажется, пришло время заняться твоим гардеробом.
Я вернулся в рубку через пару минут, в руках у меня была моя старая рубашка и брюки. И то и другое я иногда одевал во время работы, но в последнее время довольно редко. Рубаха была длинная, модного в прошлом году на Герхане фасона, свободного покроя и белого цвета, брюки игнорировали любые законы моды, они были из арсенала колониальной одежды, прочные, не растягивающиеся и не стесняющие движений.
— Стой на месте.
Я приложил к Котенку сперва рубаху, потом брюки.
— Гммм… Кажется, придется повозиться. Ты мал как лягушонок. Вас что там, совсем не кормят?
— Не прикасайся ко мне.
— Штурвал не отпускай! Так, ладно, сейчас все будет. И не надо на меня так смотреть, твои глаза не испускают достаточно плотного излучения чтобы сжечь меня на месте. Смотри.
Я достал резак, примерился и двумя короткими движениями обрубил штанины чуть повыше колена. Получились неплохие бриджи, но все равно по размеру они не очень подходили. Котенок без труда мог бы проскользнуть целиком в одну штанину.
— Выбора нет, — решил я, — Одевай это. Перетянешься ремнем — что-то и получится…
Я вручил ему свой ремень, еще армейский — широкий, твердый как обшивка корабля, с огромной сверкающей бляхой, на которой мерцали тончайшие бронзовые нити, образующие силуэт трех скрещенных мечей на фоне планеты. Это был герб военно-космического флота Империи. Другой ремень, с гербом Герхана, я бы никогда не отдал.
Котенок стиснул зубы еще сильнее и покачал головой.
— Только без истерики. Это просто одежда.
Еще одно покачивание.
— Это одежда! Понимаешь? О-деж-да! От того, что ты ее оденешь, ты не станешь имперцем! И она не пропитана никакими веществами специально чтобы погубить твою юную варварскую душу, упрямую как стадо ослов! Котенок!
Он точно меня не замечал, опять прикидывался статуей. Я устало закурил.
— Мне кажется это странным. Ты отказываешь одеть самую обычную одежду, но продолжаешь ходить в… мм-м-м… халате. Халат — это, можно сказать, более интимная часть моего гардероба.
Он заморгал.
— Но вообще, знаешь, я понимаю твой выбор. Халат тебе очень идет. Нет, честно! Он открывает твои стройные ноги и вообще… гмм-м-м… надо сказать, выгодно подчеркивает фигуру. Очень, очень красиво смотрится. Когда я вижу тебя в нем, я прямо…
— Сволочь, — сказал он почти без акцента, покосился на меня с ненавистью и, покрасневший, выскочил из рубки, сжимая в руках мои бывшие брюки.
— Штурвал не бросай! — крикнул я вслед. До земли было еще более чем прилично, я наскоро запрограммировал автопилот и продолжил пускать ртом дымные колечки. Они плавали по рубке, поднимаясь все выше, пока не бледнели и не исчезали без следа.
Курить я мог долго, но Котенок появился через какую-нибудь минуту. Шорты оказались ему ниже колена, а штанины были раза в два шире, чем требовалось. Они смотрелись на нем, как одежда великана. Но с ремнем выглядело все это довольно терпимо, по крайней мере я не боялся, что Котенок, сделав быстрый шаг, окажется голым. Хотя он, вероятно, боялся этого еще сильнее, поэтому и перетянул себя ремнем так, что едва дышал.
— Ты хочешь себе осиную талию? — спросил я, изучая его, — Кажется, на маяке я видел корсет, в этом смысле он немного удобнее, кажется.
Врядли Котенок подозревал о том, что такое корсет, но он все равно вспыхнул и отвернулся от меня.
— Возьми рубашку. Только резать ее я не буду, учти, она мне еще дорога. Если надо, подверни рукава.
С рубашкой получилось неплохо, хоть она и свисала до колен, но смотрелась более или менее пристойно. Котенок, пыхтя, закатал рукава до локтей, отчего на плечах у него появились смешные опухлости. Полы он подобрал и завязал на уровне живота, оставив свисать два хвоста.
Я глубоко затянулся, так, что едва не закашлялся, и стал смотреть в боковой иллюминатор. Он был чертовски, дьявольски, невыносимо красив. Не иллюминатор, конечно. Если б я знал, к чему приведет такая трансформация гардероба, я лучше потерпел бы Котенка в остатках халата. Космос, лучше вообще стараться не смотреть на него… Я не всегда способен контролировать свой организм, а у Котенка может приключиться обморок или инфаркт, если он по мне увидит, что я чувствую… К счастью, он не подал виду, что удивлен моим поведением и, даже более того, почувствовал себя удобно в обновке.
— Извини, по части нижнего белья ничего не могу предложить. Если будет… мм-м-мм… неудобно, оденешь опять халат.
