Все это возмутило Сашу настолько, что она, мигом позабыв о Винсенте, помчалась в гущу воинов, вознамерившись воздать им по заслугам за совершенное преступление, но она и близко не могла допустить мысли, что веревка, болтающаяся на суку, также предназначена для мальчика. И поняла это, когда ребенка потащили к виселице. Тот конюший, что насторожил ее вчера своим недобрым взглядом, пробирался к кольцу стражников, судя по лицу, с криминальными намереньями. Дезидерия закричала сильней и начала рваться из рук воина. И Саша, боясь не успеть, взвыла, как сирена автомобильной сигнализации, и ринулась в атаку. Ее:
–– Не сметь!!! –– пронеслось над головами, как самолет над городом, и невольно шокировало присутствующих. Дези смолкла, с изумлением уставившись на возмущенную мачеху, с воем воинствующего ирокеза врезающуюся в толпу. Родерик развернулся на голос и нахмурился, Вордан чуть склонил голову набок, пытаясь сквозь толпу разглядеть женщину и понять, чем она собственно возмущена? Остальные примолкли.
Саша, наконец, пробралась в центр и, проигнорировав недовольство мужчин, потребовала, чтоб стражи сейчас же отпустили мальчика. Те в растерянности уставились на Родерика.
–– Вешайте! –– рявкнул тот.
–– Не сметь!! –– громче него возвестила девушка и развернулась к Родерику. –– Что здесь происходит?
–– Казнь вора! А вы мешаете свершению правосудия!
–– Вот как! Вор. Этот? И что он украл, позвольте спросить, милорды? Листья с деревьев?
–– Яблоки!
–– Что?! –– она не верила собственным ушам –– яблоки! Ребенок взял яблоко и за это его хотят повесить! Вот так добрые времена рыцарей и трубадуров.
–– Вы хотите повесить из-за яблока? –– обратилась она к Вордану, надеясь услышать опровержение.
–– Да. И не за яблоко, а за 8 яблок. Но вы правы, для подобного наказания хватит и одного. Таков закон. Все, что находится на землях Мороган, является собственностью милорда, и любой, посмевший покуситься на его имущество, достоин казни!
–– Ах, –– задохнулась от возмущения девушка. –– Вот как?…Казнь…за какие-то яблоки. Да вы звери, милорды, и достойны, носить не мечи, а пыточные инструменты!
–– Вы ведете себя возмутительно, милорд Мороган будет поставлен в известность! –– прогремел Родерик багровея от гнева, но был грубо прерван:
–– О вашем отвратительном поведении!! И не сметь разговаривать со мной подобным тоном!! И вон отсюда, мужлан!! А вы сейчас же отпустите ребенка –– правосудие совершено. Все свободны!
Родерика раздуло от гнева, и апоплексический удар замаячил рядом с его малиновой от натуги физиономии. Он попытался высказаться, но видимо не нашел достойных случаю слов и, развернувшись, зашагал вон. Вордан же недоверчиво спросил:
–– Вы хотите сказать, что освобождаете виллана от наказания?
–– Именно! И в следующий раз, когда вам захочется потешить свой животный инстинкт и удовлетворить низменные потребности, выбирайте достойную жертву и забудьте о детях, будь то вилланы, смерды, рабы или дворяне! Если вы еще хоть раз устроите подобное на глазах Дезидерии, я лично пущу стрелу в ваше черное сердце!
Вордан прищурился: лицо герцогини было искажено привычной глазу гримасой разъяренной фурии, но слова, что она произносила, и действия были абсолютно противоположны ее сути. Мужчина качнул головой и нахмурился, решительно не понимая, что происходит –– та Бритгитта и эта, словно две разные женщины с одним лицом и одной фигурой. Та, если б и появилась на казни, то только лишь для того, чтоб потешить себя видом агонирующей жертвы, эта искренне считала подобное наказание зверством и выступила на защиту незнакомого оборвыша, грязного воришки из вилланов.
–– Отпустите ребенка, ну! –– приказала герцогиня стражникам, и те, получив еле заметный кивок в разрешение от Вордана, синхронно отошли в сторону, выпустив ребенка. Мальчик со стоном повалился на землю и упал бы, если б не сильные руки конюха, подхватившие его, и руки Саши.
–– У него что-то с ногой! –– встревожилась она. Конюх растерянно моргнул, не понимая причины участия дьяволицы к мальчику. Его взгляд оббежал воинов, и лицо напряглось, словно он готовился к бою, если вдруг те вздумают опять покушатся на ребенка.
–– Ты его родственник? –– догадалась Саша. Мужчина промолчал, а мальчик затравленно поглядывал то на него, то на герцогиню и не понимал, что чудом избежал смерти. Еще не верил.
Вордан взмахом руки приказал стражникам разогнать толпу и разойтись по своим местам, а сам остался внимательно наблюдать за Бритгиттой и присматривать за леди Дезидерией, которая уже стояла рядом с мальчиком и, сжимая кулачки у груди, беззвучно плакала.
–– Он твой друг? –– спросила Саша. Девочка кивнула:
–– Его зовут Ульриф.
–– Красивое имя, –– кивнула девушка, осторожно ощупывая ногу мальчика. –– А вас как, милорд конюх?
–– Айларик, –– нехотя разжал тот губы. –– Я его старший брат.
–– Живете далеко?
–– Нет.
–– В деревне, за пригорком, –– робко поведала Майла.
–– Господи, ты-то откуда взялась? –– удивилась Саша.
–– Увидела, как вы бежите от милорда Винсента и побежала за вами.
–– Спасибо, –– оценила Саша и попросила: Если не трудно, сходи, пожалуйста, в мои комнаты и принеси ножницы, полотно. А ты, Дези, беги на кухню и прикажи заварить мак. Отвар принесешь сюда. Собери корзину: творог обязательно, молоко, хлеб, и, конечно, яблоки для лакомки. Ты, Айларик, иди к гончару и возьми глины побольше. У твоего брата, похоже, перелом, если кость не закрепить, он останется хромым. Но мы этого не допустим, правильно? Вперед, друзья.
Саша распоряжалась тихо, но твердо, и ни у одного не возникло мысли перечить. Все быстро разошлись выполнять поручения. Девушка же попросила Вордана одолжить ей кинжал, чтоб вспороть ткань на брюках, не потревожив кость ноги. Тот не без колебания протянул клинок и подивился проворности рук герцогини и ее заботе о ребенке. Бритгитта Мороган стояла на коленях перед сопливым вилланом, не боясь испачкаться, не брезгуя и не считаясь ни со своим положением, ни с богатством наряда, с ласковой улыбкой на устах успокаивала и подбадривала мальчишку, вспарывая штанину, ощупывая худенькие плечики, ребра, руки, шаря нежными руками по грязному телу.
–– Что-нибудь еще болит, малыш?
Тот замотал головой, не смея жаловаться.
Вордан невольно вздохнул и попытался придать взгляду, если не холодное, то хотя бы беспечное выражение, но вытянувшееся от изумления лицо портило картину и выдавало с головой растерянность и недоумение, посетившее начальника стражи.
