— Я должен заполучить зеркало Аморет! — решительно заявил Чарли.
Дядя прекратил беготню и воззрился на племянника:
— Почти невыполнимая задача. Но, пожалуй, с этого и следует начать.
— Тогда я пойду поразмыслю над этим. Спокойной ночи, дядя Патон. — Чарли забрал фотографию.
— Спокойной ночи, Чарли. Только смотри, чтобы мысли не помешали тебе уснуть. Утром в школу. — Дядя Патон задул свечу и тоже пошел наверх.
Оказавшись в своей комнате, Чарли отдернул шторы и сел на кровать. Темные облака то и дело закрывали луну, но света хватало, чтобы по лучу можно было послать сообщение. Чарли не пришлось долго ждать. Очевидно, Нерен тоже думала о нем.
Тонкие, похожие на паучков тени поползли по подоконнику. Потом вскарабкались на кровать Чарли и оттуда уже на стену. На стене они некоторое время метались и извивались, а затем начали складываться в послание:
Чарли, Мин кажется, что за ней следили, когда она ходила в город. Если ее видели в книжном магазине, то владелице… может… грозить… опасность. Дневники рассказывают правду. Тень… будет… не похожа на тень.
~ Я постараюсь предупредить ее, — прошептал Чарли. Но сейчас у него было к девочке другое дело. — Нерен, мама начинает забывать папу. Она даже хочет его забыть. Что делать?
На стене задрожали новые слова:
Найди его.
— Тень проникла в фотографию и развернула папу спиной к объективу. — Чарли все рассказал стене. — Теперь не видно его лица.
Слова на стене запрыгали, как будто с большим трудом продирались через препятствие.
Найди… король… Я должна… идти… папа… говорит, опасно… сообщение… перехватили...
Какое-то время новые слова не появлялись. Чарли шепотом умолял исчезающие буквы еще сохранить форму, и чтобы Нерен дала ему знать, что слышит его. Но прежде чем темное облако окончательно закрыло луну, более или менее отчетливо проявилось только одно слово:
Идти…
Чарли откинулся на подушку, расстроенный и напуганный. Неужели тень способна даже читать послания Нерен?
Чарли положил снимок на тумбочку возле кровати и залез в постель. И увидел, как на фотографию села белая моль. Бело-серебристые крылышки осторожно накрыли голову человека на снимке, словно хотели его оживить.
Уже погружаясь в сон, Чарли смутно припомнил, что должен что-то сделать. Что-то очень важное. Но он слишком устал и так и не вспомнил что.
* * *
Джулия Инглдью заработалась допоздна, потому что к понедельнику нужно было распаковать очень много новых книг. Требовалось еще разобраться со счетами и наклеить ценники. Только в десять часов вечера она закончила работу и отправилась спать. Оконные стекла дребезжали почему-то громче обычного, но она не задумалась над этим. Дом был старый, балки и оконные рамы сильно рассохлись.
Когда Джулия легла, кто-то застучал в дверь магазина. Накинув на плечи халат, она сбежала вниз. В свете уличного фонаря она разглядела на улице две смутные фигуры. Ухватившись за край прилавка, Джулия замерла.
Отдай мне книги! — донесся до нее голос.
Это был шепот, но он проникал в самую душу. Глубоко, непонятно и страшно.
— Какие такие книги? — еле смогла выговорить она, хотя, конечно, догадывалась, о чем идет речь.
Вот они, дневники Бартоломью, лежат на прилавке. Джулия хотела забрать их наверх, но за работой забыла. Быстро собрав дневники, она попятилась от окна.
Книги лгут. Отдай мне эту ложь!
Теперь голос просто ревел в ее голове. Еще крепче схватив дневники, она кинулась в гостиную, а оттуда вверх по лестнице. А жуткий голос преследовал ее:
Отдай их мне! Отдай их, отдай! Лгут, лгут, лгут!
— Нет, они говорят правду, и тебе их не получить, — бормотала она на ходу.
Потом раздался такой страшный треск, будто дверь сбили с петель.
— Тетушка, что случилось? — Возле дверей в комнату Джулии топталась напуганная Эмма.
— Им нужны дневники Бартоломью! — Джулия втолкнула Эмму в комнату. — Оставайся там, дорогая.
Она сунула Эмме в руки дневники и побежала за телефоном. Возвращаясь к Эмме, она набрала 999, но голос на другом конце ничем ее не утешил.
Сегодня полицию вызывали со всех концов города. Таких ночей еще не бывало. Произошло пять отключений электроэнергии, девять ограблений и одиннадцать пожаров в общественных местах. Люди слышали шаги в пустых комнатах. Подвальные этажи затапливало, а от огня пострадали кабинеты городского управления.
— Так что я даже не представляю, когда мы сможем приехать к вам! Я предлагаю…
На этом связь оборвалась. Джулия села на кровать рядом с Эммой и набрала еще один номер.
— Привет, Джулия.
— Патон, к нам кто-то ломится! Я думаю, что это… это…
— Боже мой!
Она услышала, как он, прижимая к уху мобильный телефон, сбегает вниз по лестнице, а затем хлопает входная дверь. Теперь шаги грохотали по улице.
— Держись, дорогая, держись! Я бегу!
— Ох, Патон, быстрее, пожалуйста. Кажется, я чувствую запах дыма.
У Патона Юбима были, наверное, самые длинные ноги в городе. Но в эту ночь они удлинились еще дюймов на шесть. Любой, кто его видел, поклялся бы, что он стал ростом выше семи футов. И сейчас его нисколько не заботили лампы уличного освещения. Нисколько! Поэтому они взрывались одна за другой и разлетались тысячами осколков, когда он пробегал под ними.
Полицейские, вызванные на очередной грабеж, проезжали мимо Патона, как раз когда разбилась вдребезги десятая.
— Ты видел? — спросил констебль Сингх, водитель. — Этот тип сшибает лампы.
— Видел, — подтвердил констебль Вуд. — Сверни поскорее налево, как бы этот маньяк еще чего не испортил.
Патон вылетел на Соборную площадь и сразу увидел языки пламени, охватившие дверь книжного магазина. Перед самим магазином развернулась жестокая битва. Судя по всему, неравная. Патон подбежал к дерущимся и узнал Манфреда Блура. Уличный фонарь взорвался как раз в тот момент, когда Манфред поднял голову. Юноша вскрикнул и, схватившись за лицо, помчался прочь.
Со вторым было сложнее. Он стоял на коленях, вцепившись руками в горло своей жертвы. Длинный плащ с капюшоном накрывал и его самого, и человека на земле. Поскольку лампа разлетелась, то во мраке можно было разглядеть только копну седых волос.
Подскочив к человеку в капюшоне, Патон схватил его за плечи, которые показались железными, но, как он ни старался, ему не удавалось оторвать нападающего. Жертва седовласого уже хрипела, а душитель продолжал держать ее за горло.
